Предпринимательство как фактор общественного развития

Ни одной проблеме переходного периода не уделено столь пристального внимания, сколько развитию предпринимательства и поддержке частного сектора. В материалах многих СМИ и по сей день не редкость, когда известные экономисты, политологи и журналисты весьма категоричны в вопросах скорейшего и кардинального ее решения. Одни твердят о слабой законодательно-правовой базе как о главной причине кризиса в частном секторе. Другие отмечают отсутствие первоначального капитала в качестве основного сдерживающего фактора. Третьим кажется, что стоит только освободиться от удушающего объятия налоговой удавки, и дела тут же стремительно двинутся в гору. Четвертым представляется, что успех придет только с освоением новых управленческих знаний.

Следует признаться, что приводимые ими доводы далеко небезосновательны.

За годы реформ через жернова транзитной экономики прошли десятки программ по поддержке и развитию частного сектора. Создана завидная масса законов по направлению. Инфраструктурному обеспечению придано государственное значение, а обучающие программы по теме стали доступны практически всем желающим. Предприниматели объединены в различные общественные организации и движения, призванные защищать их интересы. Однако, несмотря на такое многообразие принятых мер, надеждам миллионов казахстанцев не суждено было сбыться: предприниматель не стал социально значимой силой, способной существенно влиять на ход общественного развития. Не принес простому народу на крыльях изобилия достаток, веру и покой.

Простейший коммерческий оборот – это еще не рынок и вовсе не есть суть цивилизованного предпринимательства. Умение договариваться с акимами или же вовремя “развести” с таможенниками, налоговиками и иными должностными мздоимцами вовсе не говорит о вновь приобретенных предпринимательских качествах. Долгосрочные производственные обороты так и не нашли реальной поддержки. Беспрецедентное разворовывание государства через институт частной собственности превратилось во вполне легальный вид бизнеса. Примеров подобного псевдопредпринимательства вокруг бесчисленное множество. Но особое уныние навевает узаконенная сеть окологосударственных, частных структур при ГАИ, БТИ, ГНИ, таможенных службах, различных госдепартаментах и комитетах и т.д., которая откровенно грабит бюджет и население под вполне благовидной вывеской.

В условиях неразвитой государственности криминализация бизнеса превратилась в обязательное условие преодоления элементарного барьера рентабельности. Преступная среда делает бизнес самодостаточным, организовывает вполне надежную защиту, а где-то и развивает, управляя им через свод собственных законов. Масштабы теневой экономики во многом превосходят бюджетные показатели. Сегодня преступный мир — это “государство в государстве”, а его экономическое влияние есть суть экономической диверсии против всего общества.

Легальный же бизнес окружен плотным кольцом всякого рода легальных государственных нахлебников. Понесенные через них “затраты” в форме откупных и взяток становятся практически невосполнимыми. У частника есть два пути: или в жадные лапы госчиновника, или в криминальный омут. Есть, правда, третий вариант: не работать. Ибо работать и оставаться честным и порядочным гражданином становится не только невозможным, но и небезопасным. Вот и мечется рядовой обыватель между достоинством и животом. Поэтому практически все предпринимательство сегодня — скорее уродливый мутант, готовый разрушить людское сознание, ликвидировать рабочие места, уничтожить деньги как средство рыночного обращения ресурсов.

Десятилетний юбилей ключевые фигуранты рынка встречают, будучи убежденными носителями антирыночного сознания. Социально ориентированные мотивации подменены алчностью, стяжательством и страстью наживы. Опыт современного управления не выходит за рамки воровских манер и воровского сознания, а цели бизнеса сфокусированы только на деньгах, воспринимаемых исключительно в качестве средств потребления. Частник не развивается, а выживает. Нацелен всего лишь на коммерческий оборот и короткие деньги. И, конечно же, весьма далек от рыночной самоорганизации и добросовестной состязательности.

Таким образом, главные субъекты рынка в результате губительного и бездарного управления со стороны государства трансформировались из авангарда рыночных реформ в их откровенный тормоз.

За период независимого развития экономика не смогла освободиться от синдрома тотального администрирования и посткоммунистического единства власти и собственности. Еще на заре рыночного романтизма первые частнособственнические посевы стали давать многообещающие всходы. Эйфорией кооперативного движения были увлечены наиболее талантливые и смелые из числа рабочих, инженеров и служащих, склонных к предпринимательскому риску и ответственности. Как грибы после дождя, выросли производственные, сельскохозяйственные, промышленные, научно-технические, проектные и другие кооперативы. Сфера обслуживания радикально стала преображаться за счет притока энергичных и способных людей. Частные услуги качественно улучшили наш быт. Стала формироваться масса новых рабочих мест. После долгой спячки все вокруг пришло в невиданное движение, закружилось в ином ритме и состязательности. Это было чудо освобожденного труда, взлет творческой мысли и народного таланта.

Ориентированная лишь на эффектную исполнительность безынициативная партийно-советская номенклатура недолго пребывала в состоянии оцепенения и подавленности. Безраздельная власть над человеком и собственностью быстро стали обесцениваться. Сановной бюрократии вовсе не улыбалось уступать годами выпестованные начальничьи места. Между тем дитя номенклатурного бизнеса набирало вес. Семена откровенного госбандитизма за передел общенародной собственности были брошены в благодатную почву безвластья. Чиновник из весьма застенчивого девственного юноши быстро превратился в матерого сердцееда в отношении дамы — нашей экономики. От бизнеса “платных туалетов” быстро переориентировался на приватизацию объектов быта, далее — рентабельных предприятий, а сейчас уже — и целых отраслей народного хозяйства.

Ускоренное перерождение социалистической экономики в “экономику племянников” сопровождалось фронтальными штурмами их представителей властных высот. Чиновная круговая порука становилась всесильной. Во власть пускали исключительно из числа благонадежных и только после прохождения определенного семейно-кланово-номенклатурного чистилища.

В итоге во власти оказались всевозможные лоббисты, не ведающие разницы между корпоративными и народными интересами. Ключевые фигуры действующей казахстанской политики получили возможность приторговывать украдкой военной техникой. А служебная практика отдельных министров сориентирована лишь на преумножение олигархического капитала. Так было в “шлагбаумной войне” с Россией, Киргизией и Узбекистаном. Так было в случае с мартовским, одномоментным введением “плавающего курса тенге”. Та же картина наблюдается и сегодня в потоке бессистемных решений по управлению нашей “туберкулезной экономикой”.

В результате развала СССР суверенитет Казахстану свалился, как “снег на голову”. Для многих, кому власть досталась без конкурентной борьбы и напряжения, идеи “просвещенного авторитаризма” или же “дозированной демократии” были единственной возможностью сохранения своего реноме. Было совершенно очевидно, что власть в лице действующих чиновников, далекая от публичности и политической соревновательности, не способна интегрироваться в гражданское общество с правом свободного политического выбора каждого. Поэтому под лозунгами “принципиальной неготовности общества к демократии”, “особого пути развития Казахстана” или же “демократии без гражданских прав” она методично двигалась к единственно приемлемой для себя цели: законсервировать общественное сознание в его прокоммунистической зомбированности, а главного ресурсоносителя, народ, ввергнуть в болото социального застоя и полной аполитичности. Вот почему многопартийность остается лишь на бумаге в качестве демократической ширмы для простачков от западной демократии. Вот почему неправительственные гражданские формирования не находят поддержки у государства, и не становятся настоятельной потребностью общества. Вот почему столь рьяно держатся действующие “слуги народа” за архаичные статьи законов о выборах, не желая расстаться с самым мрачным наследием советского прошлого – возможностью манипулировать результатами всенародного волеизъявления. Вот почему полиция, судьи и акимы до сих пор неподконтрольны местному населению, а закон о региональном самоуправлении по сей день пылится на задворках нашей истории. И вот почему столь остервенело и аккуратно отстрелили практически всех представителей оппозиционных партий в ходе последней выборной кампании в Мажилис Парламента.

Ржавый маховик административно-командной системы сделал свое дело: демократические принципы преемственности власти были подменены десятилетней ее фактической несменяемостью. Проводимая ею политика подавления гражданского общества и гражданского самосознания лишила людей возможности честно трудиться, заниматься честным предпринимательством, загоняя всех в удушающий частокол чиновничьего произвола и запретов. Двойная мораль, двойной стандарт проникли во все поры общественной жизни. Слабая государственность с нереформированными основными институтами ее управления стала причиной того, что результатами труда распоряжается кто угодно, но только не сам труженик. В результате нереализованное право на труд породило миллионную армию безработных, массовый алкоголизм и невиданную вспышку наркомании, криминала и забытых болезней. Под видом поддержки национальной культуры и языка из страны насильно выдавлено более миллиона трудоспособного населения. Национальная принадлежность и кланово-жузовые отношения стали основными критериями подбора кадрового состава структур госуправления.

Сегодня главные приоритеты Казахстана должны быть переориентированы на человека. На обеспечение условий реализации его частнособственнических интересов. “Даешь всенародные реформы”! “Реформы – для человека. Реформы – всем народом”! Вот суть дальнейшего пути реформ. Для этого необходимо реально освободить человека труда. Надо, чтобы результатами труда мог распоряжаться не бюрократствующий рэкетир, а сам труженик, предприниматель. Государство же в лице аппарата и институтов власти обеспечивало бы гарантированную защиту частной собственности и личную безопасность, оставив за собой исключительно лишь арбитражные и регулирующие функции.

Суть радикализации казахстанских реформ, в конечном счете, сводится к необходимости активного включения в общественные процессы главного их движителя, частного лица. Пока судьба каждого казахстанца не будет накрепко связана с судьбами проводимых реформ, последние будут обречены. Только на базе целенаправленного развития современного человека, включенного в новую систему отношений гражданского общества, можно построить сильное государство, радикально оздоровить экономику, поднять цивилизованное предпринимательство.