В начале текущего месяца исполнился ровно год с того момента, как национальная валюта РК была “отпущена” в так называемое “свободное плавание”. Этим, безусловно, красивым эвфемизмом наше правительство попыталось замаскировать банальную вещь — обвал тенге. Чем аукнулся столь резкий девальвационный скачок для основной массы населения, а по сути, для государства в целом, думаю, нет нужды лишний раз вспоминать. Однако, незаметно отметив в апреле своеобразный юбилей “черного воскресенья”, вряд ли кто избавился от мыслей, что мы нисколько не застрахованы от того, что в ближайшем будущем нам предстоит пережить аналогичную ситуацию. Прямо скажем, сумма слагаемых для таких неоптимистичных ожиданий существует, и она достаточно внушительна. Мы же коснемся отдельных моментов, сделав их своеобразную экспресс-расшифровку, а ниже попробуем дать наше видение решения проблемы. Итак, фигурально выражаясь, тенге проигрывает битву доллару, сгорает в огне девальвации. Год назад костер взметнулся на небывалую высоту. Жар от него стоит до сих пор, да и сам костер продолжает гореть. Почему же не удается погасить этот никому не нужный костер? Ответ прост: не работает реальный сектор экономики
Разумеется, кто-то может возразить, указав на нефтяной сектор нашей экономики. Ведь это наиболее реальный сектор экономики, объективная отдача от которого в бюджет государства должна быть наиболее значимой. Но здесь нельзя не учитывать тот факт, что большая часть естественных монополий, а тем более та ее часть, которая связана с добычей углеводородным сырьем, находится в руках иностранных компаний. Какие бы инвестиции ни шли туда, они, что называется, идут не впрок, поскольку львиная часть доходов от экспорта сырьевых ресурсов пополняет в итоге отнюдь не госбюджет
Казахстана. Меня, кстати, в связи с этим удивляют утверждения, буквально косяком в последнее время появившиеся в электронных и бумажных средствах информации, будто треть республиканского бюджета пополняется за счет доходов от углеводородов. Если бы так было на самом деле, экономическая, а значит, и социальная, ситуация выглядела бы куда менее плачевно. Поэтому мне, признаться, затруднительно объяснить этот феномен: что это — элементарное недопонимание сложившейся ситуации или некий пропагандистский заказ, имеющий целью успокоить общественное мнение относительно будирования столь острого вопроса? Такая профанация нефтяного вопроса, а следом и множества вопросов, связанных с налогообложением, на мой взгляд, совершенно абсурдна.
Если и далее сосредоточиваться на кредитовании реального сектора экономики — а это вообще-то корневая причина непрекращающегося падения тенге, — то мы быстро обнаружим: удовлетворение его потенциальных потребностей в данном случае просто невозможно. Ибо у нас, настолько низкий уровень монетизации (14%) относительно даже самых заниженных норм (а это около 65%), что нам только и остается, что ждать дальнейшего обесценивания тенге. Что это означает в действительности? А то и означает, что денежная масса сужается не хуже шагреневой кожи, падает покупательская способность населения, которое не может покупать товары отечественных товаропроизводителей. В свою очередь хиреет, товаропроизводитель. Деньги не крутятся внутри Казахстана, но они якобы крутятся в финансовых структурах. Однако, как показывает практика и, добавим, гласит теория, без реального сектора экономики финансовые институты… превращаются, если говорить о государственных интересах, в полную свою противоположность. Т.е. они не в состоянии комплексно регулировать финансовый рынок и, соответственно, курс национальной валюты. А тем более они не в состоянии благотворно влиять на экономику, поскольку банки не кредитуют местного производителя, прекрасно понимая рискованность такой затеи, и пускаются в финансовые спекуляции, способствующие вымыванию капиталов из страны. По сути – это замкнутый порочный круг.
Уродливая система денежно-товарных отношений, при которой происходит отток средств за рубеж, усугубляемый постоянными, непрекращающимися внешними займами самого различного характера (вплоть до кредитов, направляемых затем на выплату пенсий!), – это дорога в никуда. Процесс обесценивания будет подстегивать и другой немаловажный фактор – фактор выплаты по долговым обязательствам. Ни для кого не составляет большого секрета, что в текущем году на обслуживание правительственного долга мы вынуждены будем безвозвратно “отвлечь” почти что 70 млрд. тенге. Иными словами, мы лишимся примерно полмиллиарда долларов. Мы дожили до такой ситуации, когда внутренний и внешний долг государства, вкупе, у нас стал соизмерим с размером ВВП! Любой экономист вам скажет, что когда можно проводить такие параллели, то уже можно смело говорить об угрозе обвальной девальвации.
Сегодня только разве что слепой не видит, что процесс утечки капиталов из Казахстана полностью порожден парадоксами нашего налогового законодательства и подзаконными актами в этой сфере. Наиболее больной вопрос в этой сфере — бесспорно, взаимоотношения с иностранными инвесторами. Казалось бы, здесь все должно быть просто и прозрачно. У нас же — жуткая чехарда. Чем она оборачивается на деле, прекрасно видно в графе поступлений в госбюджет от деятельности транснациональных корпораций. Точнее будет сказать, что в этом смысле совершенно ничего не видно! Чтобы стабилизировать ситуацию, на мой взгляд, необходимы следующие меры, при исполнении которых мы сразу ощутим позитивное влияние. Первый шаг – это отмена ст. 6 и ряда других в Законе “Об иностранных инвестициях”, как известно, предполагающих особый режим налогообложения, связанный с налоговыми льготами. Не лишним было бы пересмотреть абсолютно непрогрессивное и, по сути, вредное с точки зрения защиты экономических интересов республики положение “о разделе продукции” (так называемый “продакшинг шерринг”).
Видимо, пришло время и для того, чтобы срочно ввести экспортные пошлины на вывозимые из Казахстана природные ресурсы. Причем ставки пошлин должны составлять не менее 15% от среднемировой цены на тот или иной вид сырья. Такой шаг даст
госбюджету дополнительно свыше 1 миллиарда долларов. При таком положении вещей мы могли бы отказаться от взимания подоходного налога на юридических лиц в пользу местных бюджетов. В этом случае подоходный налог пошел бы на развитие региона, где располагается юридическое лицо. В свою очередь, данное юридическое лицо воочию могло бы видеть на месте результаты своей деятельности. И, что немаловажно, иметь моральное право на контроль расходования собранных по налогам средств.
Применение всех вышеперечисленных мер вполне могло бы в той или иной мере устранить угрозу обвальной девальвации, реальность которой самоочевидна.