От редакции. Данное письмо отказались публиковать газеты
«Жас Алаш» и «Казак эдебиетi».
Взяться за перо побудило меня то, что в республиканских изданиях (“Жас Алаш”, “Ана тiлi”, “XXI век”, “СолДат”) весьма часто стали появляться публикации о закрытии в городе Талдыкоргане музея Ильяса Джансугурова. И решила я поделиться мыслями по данному поводу, ибо над этой проблемой размышляла на протяжении долгих лет и имею о ней свое мнение. Уважаемые читатели! Музей И.Джансугурова в Талдыкоргане не закрыт, но мы не можем скрывать, что таковая опасность существует. На сегодняшний день по штатному расписанию в нем работает всего 2 человека, содержание же охранников производится за счет части зарплаты этих двух сотрудников. В данное время мы обеспокоены всеобщим равнодушием к музею, который в единственном числе на протяжении десятков лет тщательно, с
музея. Так, акимат Алматинской области выделяет на ремонт музея 300 тыс. тенге. Думаем, что и дух Ильяса-ага доволен ими, их заботой. Ныне музею поэта, который был открыт народом, воодушевленным его духовными свершениями, исполняется 15 лет. А дому же, в котором находится музей, — свыше 100 лет. Вечная жизнь поэта началась именно в этом музее. Пока жива страна казахская и достойные сыны казахского народа, я верю, что музей поэта не будет оставлен на произвол судьбы, что он переживет драматические моменты своего существования.
26 февраля 1938 года – день гибели поэта. В музее стало традицией ежегодно отмечать этот день проведением собрания поминовения — “Пусть не погаснет твой светоч”. Именно в этот день вместе с И.Джансугуровым были расстреляны и захоронены в общей могиле 37 человек, среди которых были такие славные сыны нашего народа, как Беимбет Майлин и Жумат Шанин. Против фамилий расстрелянных ставилась пометка <, свидетельствующая об исполнении приказа. Вообще последние дни жизни поэта насыщены ужасными истязаниями, от которых содрогается душа человеческая. Результаты исследований и поисков сотрудников музея, почерпнутые из архивов г. Алматы и Талдыкоргана, а также полученные в процессе совместной работы с обществом “Адилет”, опубликованы в областной и республиканской печати. И нас сильно удивили некоторые публикации, появившиеся одна за другой в канун этой трагической даты. Скажем, написать данное
письмо меня лично побудили размышления нашего земляка Саина Муратбекова, опубликованные в газете “Жас алаш” (19.12.1999.). Я лично абсолютно не намерена давать его произведениям, его гражданскому облику какую-либо оценку, но как хранительница музея И.Джансугурова должна высказать свое мнение по поводу муратбековских взглядов на поэта.
Саин-ага! Прежде всего я хотела бы Вам напомнить, что обвинение аруахов в каких-то грехах является поступком диким, совершенно чуждым природе бытия нашего народа. Тем более когда речь идет о любимом поэте народа, его мудром наставнике, пламенном патриоте, погибшем в расцвете творческих сил – в 44 года, но оставившем последующим поколениям поэтов яркое и многогранное наследие, которого Вы пытаетесь “разоблачить”. Этот Ваш поступок можно сравнить с попыткой очернить весь народ. Также считаю необходимым обратить Ваше внимание на то, что Ваше сомнение в его гражданском достоинстве, человеческой чести вызвано тем, что Ваши знания о его жизни и творчестве страдают явной недостаточностью. В любом случае я так и не смогла понять, почему Вы, человек вполне зрелый, достигший, что называется, возраста мудрости, пришли к таким выводам.
В частности, я не могу присоединиться к Вам, когда Вы обвиняете Ильяса в том, что он “не написал ни одной строки о голоде, принесшем столько бедствий казахскому народу”. Вы можете на этот счет обратиться к ученому-демографу М.Татиму, который располагает фактами о существовании поэмы И.Джансугурова “Муз кала” (“Ледяной город”), посвященной описанию бедствий в год голода. Увы, это произведение исчезло в те годы. Поэма характеризовалась предельно правдивым отражением трагического периода в жизни народа и ясно показывала то, что голод был специально организованным мероприятием.
Бедствие это не обошло стороной и семью самого Ильяса: в 1932 году погибли от голода его отец и мать, работавшие на строительстве Макта-Аральского канала. О том, что он сам и его семья испытывали голод и делились с друзьями куском хлеба, свидетельствует его письмо, сохранившееся в архиве Жумата Шанина. Есть также воспоминания современников, рассказывающие о том, что порой Ильяс, удрученный ужасами тех лет, подолгу сидел дома, поскольку не мог из-за депрессии выходить на работу.
Вы, судя по тону Вашей статьи, упрекаете поэта в том, что он воспевал свое время. Помнится, Мухтар Ауэзов писал: “Разве можно назвать писателем человека, который не воспевал свою эпоху, не отражал ее в своих произведениях, не делал это достоянием истории?” Гафу Каирбеков же пишет: “Вообще нужно помнить, что крупные писатели создают обобщенный типаж центральных героев своей эпохи, людей своего времени”. Да, Ильяс Джансугуров верил в победу и плоды советской власти до тридцатых годов и сумел отразить эту веру в своих произведениях. В то же время он подвергал критике грубые перехлесты, допущенные в ходе строительства социализма, а поскольку почти все его произведения с социалистическим содержанием “были написаны с националистических позиций и оставались вне критики только потому, что прикрывались внешней советской формой” (из протокола допроса № 3 от 4 ноября 1937 года), он и был приговорен к расстрелу
.Его основные масштабные произведения, поднявшие казахскую позицию на качественно новый уровень (“Кюй”, “Кюйши”, “Кулагер”, “Кобик шашкан” и др.), практически полностью посвящены воспеванию деятелей казахского национального искусства, жизни казахского народа, его истории.
Лейтмотив “Казак казакты табады” (в данном случае “Казах враждует с казахом”. – Ред.), легший в основу романа “Жолдастар” (“Товарищи”), свидетельствует о том, что “убиение талантов”, “натравление их друг на друга”, “обвинение их” и “разоблачение” традиционно занимали прочное место в истории казахской литературы
.Если следовать данной традиции и попытаться проследить эволюцию Вашего собственного становления как гражданина, я бы порекомендовала Вам перечитать Ваши же доклады, сделанные в Вашу бытность директором издательства “Жазушы” и секретарем Союза писателей
. Будь Ильяс-ага жив, он бы, наверное, сумел защитить себя. Но ведь, хотя его самого нет в живых, разве не жива его позиция и дух его? Ильяс – это один из тех редких талантов, чье творчество, в отличие от огромной армии членов Союза писателей Казахстана, носит поистине общеказахский характер. Ильяс – это один из тех редких литераторов, которые создавали фундамент современного казахского языка. Что же касается последующих поколений, включая послевоенное, — будем честны сами перед собой: разве смогли они возвести на этом фундаменте прекрасное здание казахской словесности? И им ли, разбазарившим наследие первой плеяды казахской интеллигенции, кидать каменья в гигантов? Будь рядом с нами сейчас Ильяс, Билял и другие наши великие земляки — разве столь велики были бы проблемы с нашим родным языком, которые мы с горечью в сердце сегодня наблюдаем? Вот о чем стоило бы честно и откровенно порассуждать Саину Муратбекову…Если я, движимая желанием отстоять, по мере возможности, сам дух и духовное наследие поэта, возможно, и допустила кое-какие резкие выражения в Ваш адрес, Саин-ага, то за это прошу извинить меня.
г. Талдыкорган,
27.02.2000