26 мая мажилис парламента Республики Казахстан собирается рассматривать ход реализации Закона “О языках”. В июне предполагается, как было объявлено ранее, проведение праздника языка. Уже сейчас наблюдается развертывание мероприятий, приличествующих такого рода знаменательным событиям. Все это, надо полагать, приурочено к десятилетнему юбилею объявления казахского языка государственным. Тот закон был принят еще Верховным Советом Казахской ССР в 1989 году и вступил в силу 1 июля 1990 года. В этот же день была опубликована специально разработанная и принятая к действию Государственная программа развития казахского и других национальных языков в Казахстане на период до 2000 года. Как нам всем известно, этот срок уже настал. Поэтому, думается, народным избранникам сейчас было бы куда более уместно рассматривать не дежурный текущий вопрос о ходе реализации закона, а итоги осуществления названной программы. Ведь закон — он на все времена. А срок действия программы как раз истек, и другого случая вернуться к ней уже не будет
Тогда, десять лет назад, мне довелось высказать такой прогноз: “…казахский язык получает статус государственного языка Казахстана. Событие отрадное. Но одно дело — законодательный акт, а другое – его реализация. Подобному скептицизму дает повод не только тот факт, что уже однажды, еще на заре Советской власти, казахский язык объявлялся государственным, однако так и не сумел стать таковым в реальной жизни. Но и то, что в настоящее время из 50 социальных функций, которые необходимы любому языку, реализуется на практике лишь около 10. Что около 40 процентов людей крайне слабо владеют своим родным языком или же вовсе не владеют им… Что многие из тех казахов, которые признаются официально и неофициально вполне казахскоязычными, свою повседневную речь обильно приправляют русскими словами, причем в данном случае речь идет не только о горожанах, ни и даже о тех сельчанах, которые постоянно пребывают в сугубо казахскоязычной среде… Такова база, на которой казахскому языку предстоит утверждаться в качестве государственного языка. Насколько реальна перспектива? Мне кажется, тогда, десятилетия назад, у казахского языка возможностей на практике стать государственным языком было больше, ибо в то время казахи составляли около 60%, а следовательно, абсолютное большинство населения Казахстана было поголовно и без всяких натяжек казахскоязычно. Мне могут возразить, указав на огромную разницу в уровне жизни и образования тогдашних и нынешних казахов. Но достигнутые в этом направлении впечатляющие успехи сами по себе не являются гарантией возрождения языка…” (“Заря”, № 2, 1991 г.).
Увы, реальность оказалась горше самых пессимистических прогнозов. И это несмотря на то, что Казахстан стал независимым государством, а государственный статус казахского языка был переутвержден Конституцией от 1995 года и повторным Законом “О языках” от 1997 года. Казахский язык не только не продвинулся в плане самоутверждения в качестве государственного языка — он утратил во многом даже те позиции, которые занимал 10 лет назад. И такая тенденция не только сохраняется, но и усиливается. Это видно хотя бы по таким фактам. Если на излете застоя 92% всей первичной информации формировалось на русском языке и только 8% — на казахском, то в 1995-1997 гг. это соотношение составляло уже 96% против 4%. Ибо прибавившиеся к государственному теле- и радиоканалу коммерческие телерадиоканалы в столице и областях стали вещать практически на русском языке. Валовой тираж всех казахскоязычных изданий оказался несопоставим с тиражом одного лишь еженедельника “Караван”. Сохранили свои позиции и бывшие союзные, нынешние российские издания, телеканалы.
Принятие повторного Закона “О языках”, де-юре еще больше расширившее полномочия казахского языка, де-факто оказалось, как бы парадоксально это ни звучало, началом нового большого отступления государственного языка. Сейчас уже лишь 1-2% всей первичной информации приходится на долю казахского языка. Потенциал русскоязычного информационного рынка увеличился еще больше. Если раньше “Караван” был вне конкуренции как по тиражу, так и по весу в общественном мнении, то сейчас у него появились соперники в лице еженедельников “Время”, “Новое поколение” и т.п. Стали издавать и распространять свои казахстанские издания такие московские газеты, как “Московский комсомолец”, которые даже в советское время не доходили до нашей республики. Соответственно, уменьшается и без того скудный потенциал казахскоязычного информационного рынка.
Такова динамика развития процессов в рассматриваемой сфере. И по меньшей мере наивно делать вид, что Закон “О языках” меняет хоть что-то в лучшую для государственного языка сторону, то есть как-то реализуется в основных своих положениях. В связи с этим возникает вопрос: что за ход реализации, который собираются рассмотреть мажилисмены? Закон “О языках” в части, касающейся полномочий казахского языка, процентов на 90 не реален. Возьмем любой пример. По закону, язык международных отношений у нас казахский. А вы видели хотя бы раз, как глава нашего МИДа г-н Идрисов говорит по-казахски. Я лично – нет. Хотя много раз слушал его выступления. Тут у меня нет ни малейшего намерения осуждать г-на Идрисова. Просто на его примере хочу показать, насколько оторван от жизни Закон “О языках”. А следовательно – и I мажилис, который его принял в 1997 году. Пора, давно пора спуститься на землю. Кого мы обманываем? И зачем?
Хотелось бы надеяться на то, что депутаты II мажилиса проявят больше ответственности в обсуждении этого вопроса. Ведь существование нереально действующего закона – это прежде всего укор законодательному органу. А потом уже всем остальным.