Как известно, после буржуазной революции в бывшем СССР не только массы людей (97 процентов) лишились всего нажитого, но и появилась небольшая горстка олигархов (менее 0,1 процента), которым досталась львиная доля народного имущества. Законно или не законно? И законно, и незаконно! Незаконно в том отношении, что всякая революция с позиции действовавших государственных законов незаконна. А Березовские, Гусинские и т.п. своими финансово-экономическими спекуляциями наполняли ту же политическую буржуазную революцию экономическим содержанием и таким образом, работая на себя, работали прежде всего на укрепление завоеваний буржуазной революции — как сейчас принято говорить, на становление демократии. Но также известно, что всякая успешная революция имеет свойство узаконивать себя
Но юридическая легитимизация процесса обогащения олигархов, произошедшего, конечно, прежде всего за счет грабежа народа, не будет завершена до тех пор, пока не будет окончательно сломана старая юридическая система и не будет выстроена новая, дополненная необходимой ревизией соответствующих законов. Показателен пример России, когда в связи с арестом Гусинского особенно стало очевидно, что если срочно не принять законы, полностью узаконивающие за олигархами их средства, то каждого из них можно без разбору хватать и сажать, — а статья найдется! – и к тому же достаточно обоснованная. Как мрачно шутят даже “честные” олигархи, они готовы отчитаться за каждую копейку своего громадного состояния, но только не спрашивайте про то, как был добыт первый миллион…
Если в России финансово-экономическими плодами буржуазной революции, ограбившей народ, воспользовались прежде всего олигархи, то соответствующими
плодами казахстанской буржуазной революции воспользовалась прежде всего власть, которая сейчас одновременно является крупнейшей олигархией. Поэтому, например, если сейчас лишить Ельцина президентской пенсии и предусмотренных для него льгот, то он попросту окажется в нищете. Но в Казахстане в этом отношении совершенно противоположная ситуация.В России большая власть мечтает о больших деньгах, а большие деньги мечтают о большой власти,
и в связи с этим идет не только процесс их единения на основе общности интересов по совместному грабежу народа и управлению им, но и процесс борьбы между властью и деньгами, основанием чего выступают различия интересов: власть хотела бы приобретать деньги не поступаясь властными полномочиями, а деньги хотели бы большей власти для себя, не теряя при этом в своем объеме. Ярким подтверждением этого является не только “наезд” российской власти на Гусинского, но и дистанцирование Березовского от власти, которого долго и не без основания считали “кремлевским кукловодом”, так как и он ясно осознает, что при виде олигарха у власти всегда текут слюни.В Казахстане, в отличие от России, большая власть уже имеет большие деньги, и в этом отношении свои основные проблемы по приобретению “первого миллиона” она уже решила. Но, как говорится, совершенству нет предела: во-первых, денег никогда не бывает слишком много, во-вторых, этот “первый миллион” еще юридически не амнистирован, в-третьих, не закончен процесс создания более низкого слоя олигархии, прежде всего из представителей клана, чтобы они гражданским образом расширяли поле действия власти, хотя процесс обустройства главных из них во власти уже завершен.
В Казахстане сейчас противоречие власти с деньгами совершенно другого рода, нежели в России. Если в России власти не хватает денег, а деньгам — власти, и от этого и власть, и деньги испытывают своеобразные муки, то в Казахстане власть и деньги мучаются иным образом. У казахстанской большой власти – огромные деньги, но еще больше — власти. Разница в том, что слишком много денег никогда не бывает, а власть имеет свой предел, будь то даже абсолютная монархия с абсолютной деспотичностью и тиранией. В Казахстане сейчас работает пока только первая половина формулы: власть – это деньги, а деньги – это власть. Но какими бы большими деньгами ни обладала большая казахстанская власть в результате первоначального накопления капитала, деньги эти нуждаются в движении, иначе они будут относительно съеживаться в объеме, а затем и вовсе могут умереть. Таким образом, чтобы хоть как-то сохранить эти деньги, они должны быть в движении. Тем более они должны двигаться, если желать увеличения их количества. Вот здесь-то и зарыта собака!
Что же это за собака? Попробуем выяснить!
Сомнительно приобретенные деньги необходимо прятать, но не у себя дома. Это – аксиома. И в дальнейшем все решают одну и ту же проблему: как легитимизировать потребление у себя дома (на родине) ранее награбленных средств? А в новых, буржуазных условиях возникает еще и новая задача: как сделать так, чтобы эти деньги приносили еще большие деньги? Вот две главные задачи для современных олигархов на просторах СНГ. Как же они могут быть решены в казахстанских условиях?
Решение первой задачи
, в отличие от второй, интеллектуально не является сложным – необходимо всего лишь объявить амнистию теневому капиталу, в том числе и вывезенному за рубеж. И хотя такая амнистия в отличие от гарантии тайны вклада априори дурно пахнет, казахстанская власть, вероятнее всего, пойдет именно по этому пути, по вполне известным личным причинам. Косвенным подтверждением этого является то, что одни и те же люди, находящиеся во власти и скомпрометировавшие себя участием в незаконном бизнесе и отмывании денег, в качестве наказания за это только пересаживаются из одного кресла в другое, все теснее и ответственнее занимаясь при этом привычным делом. А что касается практического осуществления идеи амнистии теневого капитала, то это в казахстанских условиях вовсе нетрудно осуществить. Было бы лишь желание у власти, а политических проституток, желающих первыми сладко угодить власти, пусть самым извращенным способом, даже среди парламентариев будет предостаточно. Последний вывод следует из того, что предыдущий парламент “прославился” тем, что принципиально изменил законодательство в интересах одного человека, и новый парламент желает “прославиться” принятием принципиального решения в пользу того же человека.Последнее требует определенного пояснения. Так, власть и деньги – это еще не одно и то же, даже если большая власть и большие деньги сосредоточены в руках одного человека. Если он – больше человек власти, то ему более несподручно заниматься деньгами, тем более их ростом. Самому несподручно, а совсем довериться кому-либо нельзя, так как даже вернейшие помощники, подобно лакеям, всегда в конечном счете думают о том, как бы обворовать своего господина. Если же он – больше человек денег, то участие во власти, влияние на власть, при всей важности этого, для него все равно будет делом вторым.
Вышеизложенное можно проинтерпретировать, с одной стороны, на неком коррумпированном областном акиме, который открыто не может заниматься незаконным содействием широкому производственно-финансовому обороту своих неправедно приобретенных немалых средств — даже если эти средства амнистированы
(то есть решена первая задача по легализации “первого миллиона”), так как всегда существует юридическая возможность привлечь его к ответу если не за первоначальное накопление капитала, то за его незаконный оборот (вторая задача еще не решена). Поэтому этот аким и будет все время больше акимом, чем олигархом, даже если и это ему хотелось бы. С другой стороны, даже самый крутой областной олигарх не захочет тратить на власть своих денег более того, чем требуется для создания благоприятных условий для роста его денег. Поэтому он все время будет оставаться больше олигархом, чем реальным областным начальством, даже если и это ему хотелось бы. Вот такое противоречие и отравляет жизнь казахстанской власти и олигархии на местах.Что касается любой высшей власти, которая при больших деньгах, то решение задачи по легализации ее теневого капитала (первая задача) для нее – это несложная интеллектуальная задача. Ну легализует она практически-юридически свой теневой капитал, а что дальше? А дальше этот легализованный капитал должен приносить также легально новый, еще больший капитал (то есть требуется решение второй задачи!). А для этого власти несподручно быть формально властью, так как постоянно где-то будут всплывать сомнительные счета, сопровождаемые международными политическими скандалами и юридическими преследованиями. Но этим деньгам необходимо движение, хотя бы для того, чтобы они вовсе не умерли, не говоря уже о том, что при определенных политических коллизиях они могут достаться совершенно не тем, кто сегодня считает их своими деньгами. Поэтому их уже сегодня необходимо законно не только легализовать, но и окончательно перебросить с государственно-правительственных счетов на свой лицевой счет. А завтра эти деньги под непосредственным руководством и контролем своего истинного хозяина (ввиду громадности этих средств их нельзя поручать какому-то иному управляющему) должны начать интенсивно работать и приносить новые, еще более громадные деньги.
Идеальная ситуация, при которой идеально можно решать вторую задачу, заключается в том, чтобы власти, например, уйти формально в отставку
и заниматься своим бизнесом. Но власть в отставке – это уже не власть. Поэтому могут возникнуть новые проблемы формально-логического характера. Но все эти проблемы диалектически красиво решаются, если власть уходит в отставку формально, но при этом также формально оформляет не только сохранение своих фактических полномочий, но и увеличение их объема таким образом, чтобы не только были гарантированы всевозможные льготы и безопасность, как личная, семейная, так и имущества, но и чтобы можно было в любой момент, при необходимости, официально вернуться на свое прежнее место, смещая тем самым действующую к тому времени власть. Вот тогда можно было бы уже в максимально благоприятных условиях заниматься ростом своих и без того огромных денежных средств.Что же касается политической практики казахстанских парламентариев, то жизнь показывает, что они, кроме того что являются так называемыми законодателями, к тому же еще и живые люди, и ничто человеческое им не чуждо, в том числе как крайняя неудовлетворенность от принятия плохого закона или плохого прохождения хорошего законопроекта, так и чувство так называемого глубокого удовлетворения — которое можно было назвать чувством политического оргазма — от удачно и красиво решенной трудной законодательной задачи. Безусловно, что прошлый парламент такой оргазм испытал осенью 1998 года, когда он внес неправовые поправки в действующую Конституцию в пользу конкретного человека. Нынешнему составу парламента может случиться испытать не меньший политический оргазм, если он в пользу того же человека примет очередной закон. Во всяком случае, судя по нетерпеливым стелющимся телодвижениям многих парламентариев, их политическая течка находится в самом разгаре — они уже готовы принять в свое лоно и оплодотвориться или самооплодотвориться семенем идеи увековечивания определенных властных полномочий первого президента и получить от этого высшее наслаждение. Что же, наслаждайтесь, плодитесь и процветайте! Нам уже от одного вашего такого вида легко на душе и радостно на сердце!
А интересно, применение политического презерватива в подобных ситуациях может ли сохранить получение соответствующими парламентариями политического оргазма и одновременно уберечь казахстанское общество и государство от нежелательных политических последствий?!