Исахан АЛИМЖАНОВ: «Я не делаю громких заявлений»

«Парламент — здание теплое»

Вспомните, когда господин Алимжанов баллотировался в депутаты, то вполне соответствовал тогдашнему мнению о том, что бизнесмены «решили брать парламент измором». Став депутатом, бывший глава компании «Алси» вопреки стереотипу объявил о своем присоединении к стану коммунистов. Вопреки распространяемому мнению о «карманности» избранных в прошлом году депутатов господин Алимжанов начал активную парламентскую критику, иногда где-то на грани скандальной.

— В вашем длинном вопросе было много подтекста. Давайте, во-первых, действительно, о том, зачем бизнесмены идут заниматься политикой? Точнее, не «идут заниматься политикой», а хотят поменять законы, которые действуют в нашем государстве. Отвечая на этот вопрос, надо исходить из ответа на другой вопрос: «А может ли сегодня просто нормальный человек стать экономически самостоятельным?» Вся наша практическая жизнь подтверждает, что на самом деле бизнесом у нас занимаются только иностранцы и приближенные к определенному кругу «оффшорные» компании, а все остальные должны заниматься «малым бизнесом». С чем многие люди, которые пытаются заниматься бизнесом, не согласны. Поэтому они идут менять законы. Отличается ли сегодня депутат, пришедший из бизнеса, от депутата из другой сферы жизни? Я думаю, на любом депутате должна лежать ответственность перед избирателями. Потому что 5 лет депутатского срока —это очень большой срок, и человек может, оказавшись в определенных тепличных условиях (все равно парламент — относительно теплое здание, и кабинеты есть, и кондиционеры есть), может оторваться от жизни. Вот этого не должно произойти. А если депутат захочет как-то лоббировать то или иное решение, узкое для того круга людей, из которого он вышел, то сегодня парламент обладает достаточной волей, чтобы определиться в своих решениях. Для отдельной отрасли или узкого круга людей не может и не должно приниматься отдельных решений. И мы в парламенте чувствуем, где есть узковедомственные интересы, а где — государственные. Поэтому многие сильно заблуждаются, когда пытаются представить депутатский корпус, как сборище предпринимателей, которые думают только о себе и своих компаниях. Если вы посмотрите на все принятые за 8 месяцев нового парламента решения, то увидите, что в налоговое законодательство было внесено только два изменения. Одно — прямого действия, когда мы заморозили на 1 января 2000 года все долги сельхозпроизводителям. Это было историческое решение, которое никак не повлияло ни на бухгалтерскую отчетность, ни на ставки налогов, но помогло селянам. Второе решение — по поводу запрета на арест или приостановку расчетных счетов. Деньги, которые находятся на вашем расчетном счете — это ваша собственность, которая может быть арестована согласно Конституции только по определению суда, а никак не по решению Министерства государственных доходов. Узковедомственные это решения или нет? Я думаю, об этом должен судить избиратель. Я понимаю, что есть некоторые вездесущие политики, которые протаскивают мнения о том, что если предприниматель начал баллотироваться, то ему обеспечено место в парламенте. Совсем не так. Нельзя на избирателя смотреть слишком упрощенно. Надо встречать с ним, разговаривать с ни понимать его, тогда он те окажет доверие.

— Я уже неоднократно говорил, что депутат должен отображать настроение избирателей, иначе люди, выбравшие его, должны иметь право отозвать депутата назад. То, что говорит Алимжанов — это не громкие и не смелые заявления. Это работа, которую, я считаю, надо делать.

Если я анализирую бюджеты последних лет, то я только довожу до избирателей свою точку зрения, результаты своего исследования. А если это уже является громким заявлением, тогда, извините, мы действительно находимся в ужасном состоянии. Общество не информировано, что происходит на самом деле в государстве, а оно должно это знать. Нельзя бесконечно обманывать народ, который, между прочим, является источником власти. А вступление в компартию? Давайте посмотрим партийный расклад в парламенте. Из четырех партий три, не скрывая этого, приближены к власти. Есть только компартия, которая отражает другое мнение и всегда напоминает, что «не все так, господа, хорошо, как вы себе думаете». И это мнение отражает мнения всех слоев избирателей: студентов, пенсионеров, бюджетников. Я мог бы, конечно, никуда не вступать, ничего не делать и не говорить. Но на мне лежит доверие избирателей. Другое дело, насколько много среди депутатского корпуса таких людей, которые могут самостоятельно высказать свою точку зрения? Думаю, это не я должен оценивать. Это право избирателей.

— Я так не говорил, что протестую против всех. Я говорил о тех здравых вещах, которые должны происходить. Если некоторые партии не настроены на нормальное развитие, на проведение конституционной реформы и другие необходимые стране изменения, то почему я должен оказываться в их рядах? И если я сегодня пристал к другому берегу, то это не значит, что я абсолютно со всем там согласен. Безусловно, нет. Но нужно с кем-то кооперироваться. Но я не протестую. Просто я говорю те здравые вещи, которые люди от нас ждут.

— Загнали в угол не Алимжанова, загнали в угол людей, которые голосовали за него. Так будем говорить. Но это не не есть бросание громкими словами. Мы не призываем никого свергать или что-то в этом роде. Мы идем законным, конституционным путем. Мы говорим о том, что у людей недостаточно возможностей, чтобы реализовать тот потенциал, который у них есть. И отсюда мы идем дальше. Да, Алимжанов говорит, что за то экономическое безобразие, которое творилось последние 10 лет должен кто-то отвечать. А как еще я должен сказать? «Все здорово, всем медаль!?». Если так получилось, что Казахстан продали за 3 млрд. долларов, то почему население не должно об этом знать? У нас только в «Тенгизшевройиле», по-моему, более 50% акций. Сегодня осталось — 20. Пять процентов стоит не менее 500 млн. долларов. Если мы 500 млн. умножим на 6, то 30% будет равно 3 млрд. Только одна доля в этом предприятии у нас стоит не менее 3 млрд. долларов, а мы за весь Казахстан получили меньше, чем три миллиарда. Как вы считаете, депутат Алимжанов должен об этом молчать? Другое дело, почему прежние депутаты об этом молчали и бывшие члены правительства, которые сейчас ходят якобы в оппозиционерах, карманных, под имиджмейкерством наших государственных структур, почему они об этом не говорили? Вот в этом вопрос есть. А если Алимжанов об этом говорит, то это не значит, что его прижали, он такой обиженный, поэтому ходит заявлениями разбрасывается. С того дня, как я пришел в парламент, моя позиция была ясная и понятная.

— А как вы думаете? Со стороны как вам видится?

— Ну, прежде всего, я не боюсь, что останусь один. Я не могу остаться один, потому что есть мандат. Вопрос: можно ли, держа в руках этот мандат, достичь практических результатов? Конечно, говорить за весь депутатский корпус, что мы находим полное взаимопонимание — это неправильно и некрасиво. Во-первых, регионы и менталитеты разные. Во-вторых, сама политическая ситуация разная. В-третьих, люди, пришедшие в депутаты — это люди разного возраста, сфер жизни, поэтому мы и не должны одинаково думать. Но я могу сказать, что есть определенные депутаты, которые поддерживают высказанное мной мнение. Но есть и значительное количество депутатов, которые находятся в таком «подвешенном» состоянии, потому что у них недостаточно еще информации для принятия окончательных решений. Вот здесь я вижу для себя поле деятельности — информировать коллег. Потому что не каждый может быть специалистом во всех сферах. Есть определенное количество депутатов, которые просто обязаны исполнительной власти, и от которых героических поступков и решительных действий ждать не нужно. Другое дело, как нам в будущем изжить это, сделать так, чтобы в парламенте было как можно меньше таких людей. А вообще мы с коллегами должны дополнять друг друга.

— На президентских выборах я вообще не голосовал, потому что не видел в этом абсолютно никакого смысла. То время и та ситуация не располагали к мысли, что кто-то мог в конкурентно равных условиях одержать победу.

— Я понимаю вашу позицию и согласен, что она правильная. Но мне на самом деле было безразлично, кто будет президентом. Мне важно было, чтобы принцип Конституции, что каждый имеет право избирать и быть избранным, соблюдался. Но он был изначально нарушен.

— Я предположил основные варианты, и моя задача была показать людям, что может произойти, если будет так или эдак. На самом деле правовое поле парламента осталось незначительным, и в этом пространстве работать становится все тяжелее и тяжелее. Окончание всех вариантов зависит от политической воли одного человека. Хорошо это или плохо, когда все зависит только от одного человека? Я не хочу гадать или строить какие-то прогнозы на тему того, как реально все случится. Потому что бежать впереди настроений депутатского корпуса и говорить о том, что это произойдет так вот, а это вот так — это не совсем правильно и нетактично по отношению к моим коллегам. Но могу сказать, что большинство депутатов озабочено прежде всего социальным положением. Если минимальный размер пенсии устанавливается в 3955 тенге, а прожиточный минимум — 4320 тенге, согласитесь, это странная «вилка»; человек не может прожить на эти деньги. Вопрос о неравномерном распределении доходов между регионами тоже актуален. Почему регион с численностью в 200 тысяч человек в течение последних 10 лет кормит регион или определенную территорию Казахстана, где проживают 6 миллионов человек? Это справедливо? Мне задают вопрос: «А какое отношение эти 200 тысяч имеют к тем богатствам, которые принадлежат всему Казахстану? Эти средства должны быть распределены по всей стране». Ответ у меня достаточно простой: «Жизненный уровень разный — это во-первых. Те 200 тысяч человек живут намного хуже, чем эти 6 миллионов. И второе — они родились на этой земле, и поэтому они имеют больше прав на те богатства, которые находятся в их земле». Бюджет пришел в парламент. Я думаю, одной недели недостаточно, и даже тех двух месяцев, которые нам отводят на все принятие, если мы не принимаем, бюджет просто подписывает один человек — это, я считаю, совсем неправильно по отношению к тем людям, которые избирали парламент.

— В этом виде он не может быть подписан, потому что мы не согласны ни с расходной, ни с доходной частью бюджета. Доходная часть бюджета основана только на увеличении одного вида налога — подоходный налог на доходы. В основном же доходная часть у нас уменьшается. Акцизы, например, у нас уменьшаются. Причем из года в год уменьшаются, хотя потребление акцизных товаров — оно же не уменьшилось, Пить и ездить меньше не стали. Я «алкогольные» цифры проверял — поверьте мне, эти цифры как минимум в два раза занижены. Не хочу сейчас заранее объявлять эти цифры, чтобы не говорили, что опять Алимжанов делает «громкие заявления». И еще, ставки налогов и сборов устанавливает только парламент, это статья 54 Конституции РК. За последние годы их установление приняла на себя исполнительная ветвь власти. И что получается? С экспортными пошлинами на сырье мы никак не можем определиться, даже трансфертные цены на них правительство ну никак не может узнать, никак не может узнать, сколько же эта нефть должна стоить на мировом рынке. Хотя есть биржи, да? А вот на импортные товары свыше 10 тысяч наименований Таможенный комитет одним приказом за номером 117 их установил, и это является основанием для извлечения налогов. Когда чиновник сам установил налоги, он приходит и говорит: «Вот по этой ставке ты должен платить». А есть ведь еще здравая экономическая ситуация, в которой находится предприниматель, и он говорит, что это стоит вот столько-то, как и на мировом рынке, цена такая же. А чиновник говорит: «Нет, это стоит в 2 раза больше». И кто тогда чиновник? Бандит с государственным удостоверением? Я могу сегодня констатировать однозначно — это бандит с государственным удостоверением и больше ничего. А если попробовать предположить ситуацию, когда парламент получил-таки нормальные полномочия, то давайте для начала посмотрим нашу замечательную Конституцию, в которой говорится, что без воли главы государства у нас ничего не может произойти. Даже если мы сейчас примем какой-то закон, установим определенные правила игры, этот закон поступает в Конституционный совет, который выносит заключение. Даже, если допустим, что Конституционный совет выносит свое заключение, то президент накладывает свое вето. Преодолеть это вето никогда невозможно. Из 7 членов КС за это должны проголосовать 5 человек. А из 7 членов КС — трое назначены президентом. Это первая сторона, поэтому я далек от иллюзий. Второе — изменение в Конституции. Ну никак не может сегодня парламент взять и внести изменения в Конституцию. Опять-таки это противоречит другим статьям Конституции и опять попадет в Конституционный совет. Если за 10 лет не произошло чуда, и человек, имеющий все полномочия в этой стране, не захотел ничего изменить, то почему это должно произойти сейчас?

— Тогда 15 миллионам граждан остается только каждое утро молиться, чтобы один человек проснулся в хорошем настроении… И будем молиться, дай Бог, чтобы это произошло.

— В отношении Налогового кодекса я уже начал говорить, что установление налогов и сборов — это одно из немногих прав, которое конституционно закреплено за парламентом. Другое дело, что часть наших полномочий в этом вопросе исполнительная власть просто приватизировала. Первая наша задача — вернуть назад это право парламенту. Второе — само обсуждение законопроекта по налоговому кодексу, конечно, непростой вопрос. Вы знаете, что прошлый парламент 27 раз вносил изменения в налоговое законодательство за 4 года, то есть каждые три месяца было одно изменение, просто невозможно было жить. Нынешний парламент ни одного изменения почти за год не вносил. И то можно сказать спасибо. Но официально проекта Налогового кодекса в парламенте нет. Поэтому и обсуждать его сейчас тяжело.

— Необходимо свести все законодательные акты в области налоговой политики в бюджет в единый документ, чтобы налогоплательщики работали только с одним документом — это первое. Второе, никак не допустить, чтобы исполнительная ветвь власти могла выпускать какие-то нормативные документы, инструкции, которые были бы обязательны для исполнения налогоплательщиками. По Конституции законодательная ветвь власти имеет право издавать обязательные для исполнения всеми законы. Все 10 лет нас обманывали, пользуясь нашим правовым бесправием, и заставляли выполнять инструкции исполнительной власти, которые не имеют силы закона. Удастся или нет это сделать — это зависит от сил и желания парламента. Я считаю, что это серьезный экзамен на зрелость. Простого прохождения документа, я уверен, не будет. Если по бюджету или другим законопроектам акимы или еще кто-то может «прижать» депутатов, то в этом вопросе совсем стыдно оказывать давление. И могу дать однозначный прогноз, что до нового года НК принят не будет, это нереально, потому что требуется время на серьезные размышления и обсуждения. Третье — перед налоговым законодательством должны быть одинаковы и равны все. А уже сейчас можно говорить, что по этому вопросу возникнут проблемы, так как существует закон об иностранных инвестициях, который гарантирует инвесторам иное законодательное поле. Любое юридическое и любое физическое лицо должны быть равны и одинаковы перед законом. И у всех должна быть одинаковая ответственность. А если мы все одинаковые перед законом, то и ставка по налогам для всех должна быть одинаковая. Я говорю о том, что если мы устанавливаем один налог для сельхозпроизводителей, то перед ним должны быть все сельхозпроизводители одинаковые. Если мы назначаем единую шкалу подоходного налога, то перед ней все граждане должны быть одинаковые. И еще важное — само налоговое бремя, которое ложится на налогоплательщика. Сегодня фонд заработной платы облагается в общей сложности налогом в размере 66%. До 30 — подоходный, 10 — пенсионные отчисления, 26 — социальные. На юридическое (?) лицо — налоговая нагрузка около 54 %. Обе цифры: 66 и 54- это достаточно высокие ставки налогов. И я бы уважаемых членов правительства, которые говорят, что у нас идеальное налоговое поле, попросил бы почитать учебники по экономике. В них есть определенные «кривые», выведенные за последние несколько столетий экономической истории человечества. Эти «кривые» показывают, сколько должно на человека ложиться нагрузки и что произойдет с человеком, если на него эту налоговую нагрузку увеличить. И в этих учебниках сказано, что до 38% — человек спокойно переживает и платит налоги, но при условии, что перед законом все равны, и он знает, куда уходят его деньги. Опять же получается, что налоги и бюджет связаны между собой. Мы говорим о прозрачности, если не будет ее в бюджете, все наши усилия в области налогового законодательства, поверьте, пойдут насмарку. Поэтому я особо заостряю на этом внимание. Все, что свыше 38 процентов, то человек уже задумывается и начинает скрывать свои доходы. Это доказано научно и мировой практикой.

— Если вы хотите меня поймать за руку, что теперь Исахан такой честный, а как он раньше налоги платил, то я могу сказать, что в принципе старался максимально делать все для того, чтобы компания была прозрачной. Другое дело, что в Казахстане в существующем правовом поле невозможно создать открытую компанию. Почему? Во-первых, у нас нет фондового рынка. Во-вторых, у нас нет тех условий, когда предприниматель заинтересован говорить о своей деятельности, доводить информацию о своей компании, искать пути, чтобы в компанию вкладывали деньги. Когда люди знают, чем твоя компания занимается, если она открытая, то люди идут к тебе и тебя инвестируют. Это как раз тот единственный барометр, по которому можно судить, есть у нас экономический рост или нет. Вот это, кстати, одна из основных причин, почему я пошел в депутаты, налоговых льгот у моей компании не было никогда. Вы хотите сказать о статье 6, которой якобы на протяжении определенного времени компания «Алси» пользовалась. Могу пояснить, компания была создана в конце 91 года. В 95 году президент принимает Закон об иностранных инвестициях, в котором говорится, что все компании, которые были созданы с участием иностранного капитала до этого времени должны предоставить такую-то отчетность. И если компания на момент прихода в Казахстан работала по законодательству того периода, она обязана в течение 10 лет работать по этому законодательству. Поэтому когда пытаются искусственно привязать к «Алси» какие-то льготы — это не совсем правильно. Кстати, этот закон в Казахстане действует по сей день. Конечно, его нужно отменять, потому что он вносит путаницу. Но не Алимжанов захотел какой-то закон под себя принять, а закон заставил Алимжанова работать по тому или иному законодательству. Здесь нарушений абсолютно никаких нет.

— У вас замечательные вопросы, которыми вы все время пытаетесь меня на чем-то поймать. Все время пытаетесь сказать: «А вот здесь, Исахан, тебе будет плохо, а вот здесь тебя будут воспитывать». Я не маленький человек, мне 40 лет, и за свои слова и поступки в жизни привык отвечать сам. Поэтому за все, что сказано и будет сказано, за всю сделанную работу я буду отвечать сам. Единственный для меня экзаменатор — это мой избиратель, и больше никто.

— Вы думаете, что я 10 лет жил в идеальных условиях?

— Если вы считаете, что это еще один повод для давления, то я скажу, что это не совсем удачный повод. Я из бизнеса ушел, окончательно ушел. Я уже как бы нашел себе другую работу. И возвращаться назад я не буду.

— После парламента у меня есть другая работа. Я надеюсь, будет. Может быть, не такая публичная, как сейчас, но, думаю, близко связанная с конституционными услугами. Насколько, на ваш взгляд, возможна правовая, грамотная, прозрачная экономика в ныне действующей политической системе Казахстана?

— А я уже ответил на этот вопрос. На самом деле, если не будет политических свобод, то ожидать каких-то успехов в экономической сфере нельзя. Это две взаимосвязанные вещи. А у нас как финансовые потоки, так и собственность государственная принадлежат одному клану. Поэтому не изменив одно, мы не можем мечтать о другом.

— Естественно, с Основного закона. Меняя его, мы должны договориться о том, какое государство строим: унитарное или федерацию. Казахстан в принципе может быть унитарным государством, но может быть и смешанным. Но в любом случае надо решать вопрос о взаимоотношениях центра и регионов. И опять встает злополучный вопрос: регионы, они должны быть самостоятельными, и только ли в сфере экономики или и в сфере политики? То есть мы должны построить всю вертикаль взаимоотношений. На самом деле то, что сегодня говорится, и то, что делается —это одна сплошная имитация. Вернемся к нашей любимой Конституции. Вся вертикаль исполнительной власти утверждается только президентом. Вся вертикаль судебной власти тоже утверждается только президентом. Вот вы скажете, что есть парламент — орган представительной власти. А я вам скажу, что, да, парламент есть, но это — верхушка. А вот представительные органы на местах, их как бы нет. То есть де-юре они есть, де-факто они находятся в системе исполнительной власти, не обладают правом законодательной инициативы, а принятые ими решения являются подзаконными. Согласно нашей любимой Конституции только президент может назначить выборы того или иного акима. Опять-таки если человек проснется в настроении не очень, то со страной ничего не произойдет. Люди на местах все-таки лучше решают свои вопросы, лучше распределяют и собирают налоги, лучше знают, какого председателя КНБ избирать или судью, а не из Астаны назначать по каким-то клановым принципам, то, я думаю, что здесь и заложен тот самый резерв, который Казахстан еще не использовал. И в будущем обязательно должен использовать. Можете назвать меня мечтателем или громкозаявителем, но в это я искренне верю. Потому что без самостоятельности регионов, без увеличения роли местных представительных органов власти, подотчетных народу Казахстана, без всего этого будущего нет.

— Нет, однозначно. Почему? Возвращаюсь к основному: имитацией процесса заниматься никогда не хотел, и не буду. Уже и возраст не тот, и Конституцию научился читать между строк. И понимаю, насколько в сегодняшней ситуации это бесполезно, если не будут установлены общие правила игры. А общие правила игры могут быть установлены только Основным законом и другими конституционными законами. Поэтому от всех заманчивых предложений отказываюсь.

— Законопроекта самого я не видел. Но на самом деле, ратуя за прозрачность, сегодня позиция Нацбанка — поставить под полный тотальный контроль и надзор все банковские субъекты, финансовые потоки страховых компаний и пенсионных фондов. Могу сказать, что никак нельзя сегодня говорить о прозрачности ФПГ, потому что они все принадлежат одному клану и ведут в одно место. Если мы делегируем свои права Нацбанку, то «клановые» будут иметь возможность долавливать немногих оставшихся в стороне. Это будет однобокая прозрачность. Если мы говорим о прозрачности, то мы должны говорить о прозрачности всех. Сейчас многие законодательные акты в этом отношении находятся на рассмотрении парламента. Что-то наш комитет уже одобрил, что-то обсуждается. В целом есть одно несогласие: почему парламент должен делегировать ряд своих полномочий Национальному банку тоже? Мало у парламента отобрали, они еще хотят. Я глубоко уважаю господина Марченко, но еще раз хочу сказать: он отвечает за денежно-кредитную политику, а не за экономическую ситуацию. Поэтому говорить он может все что угодно — это его право. Но когда банкир говорит об экономике, у меня это вызывает не просто опасения Либо банкир не знает, для чего он сидит в банке, либо ему очень хочется залезть еще и в другие сферы деятельности, не свойственные банку.

— Я отношусь к этой идее отрицательно. Сегодня есть ряд законодательных актов, которые регулируют все правила, связанные с государственными финансами — это Закон о бюджетной системе, Конституция, различные нормативно-правовые акты по налогообложению. Я лично не вижу правового пространства для того, чтобы создавать такой фонд. Поэтому те, кто заражен этой идеей, должны сначала подумать о том, чтобы внести соответствующие законодательные акты о подобном фонде в парламент и только потом принимать на основе закона решение. Основная идея этого фонда опирается на «перегретость» нашей экономики, на бурный экономический рост. Опять-таки могу посоветовать тем, кто об этом говорит, почитать учебники или послушать лекции. Если не у кого в Казахстане послушать лекции, можно в командировку заграничную съездить, командировочные расходы в бюджете значительные. Бурный экономический рост возможен только в случае наличия 4 факторов. Первое, это сырье, которого сейчас в Казахстане нет, потому что все отдано оффшорам. Второе, должны быть людские ресурсы, но, согласно переписи, в стране 15 млн. человек, трудоспособного населения — около 6 миллионов, из которых официальных участников пенсионной накопительной системы только 3,2 миллиона, и высокий процент безработных. Квалифицированные специалисты уже уехали из Казахстана. Им не дали никаких гарантий роста. А сейчас идет вторая волна миграции, и мы этих людей опять остановить не можем. То есть трудовых ресурсов нет. Третье — должен быть капитал, которого тоже нет. Давайте посмотрим структуру денег: пенсионные активы вложены в долги Минфина, это государственные займы и по ним выплачиваются проценты. Денег этих реально нет, их государство съело. Можно вспомнить о сбережениях банков второго уровня, некоторой части депозитов, которые население сегодня держит в сберегательной системе. Но на самом деле когда перед Новым годом мы выдали около 50 млрд. долгов, резко все повысилось, тенге чуть-чуть зашатался, и стали говорить, что увеличились накопления. Нет. Просто людям стали выдавать зарплату через систему банков, это же в основном долги пенсионерам и бюджетникам. И некоторым нашим уважаемым банкирам показалось, что денег много пришло. Поэтому платежеспособного спроса у казахстанцев практически нет. возможности накапливать — тоже нет. И капитала нет, а долгов 8 млрд. долларов. Четвертый показатель бурного роста — это технологии. Нужны комментарии?! Как видите, никаких оснований для бурного экономического роста нет, несмотря на показатели в министерских докладах. Поэтому экономических оснований для откладывания денег в фонд — нет. Вот когда резервы Национального банка будут составлять 8 млрд. долларов, соизмеримых с нашим внешнеэкономическим долгом, после этого и произойдет «перегрев», но не раньше.

— С демократичной, светской, согласно нашей Конституции. Какой еще?

— Как будет называться страна? Вы опять хотите меня на чем-то поймать? Мои дети будут жить в той стране, в которой они сами предпочтут жить, я же не могу им навязывать свое решение. Они будут самостоятельные, и вправе сами принимать решения. Когда я в своей жизни принимал решения, то с родителями советовался только в одном вопросе: учиться мне дальше или не учиться? А уже где учиться, как жить, на ком и когда жениться — в6е эти решения я принимал сам. Поэтому я очень надеюсь, что мои дети будут иметь такую возможность — самим принимать осознанные решения. В отношении себя я готов вас разочаровать. Единственное, что меня ждет в перспективе при любых обстоятельствах — это 15 соток земли где-нибудь в Алматинской области и маленький домик, состоящий из 2 комнат. Вот и все. Если вы думаете, что Алимжанов что-то там такое придумал — нет. У меня единственное желание в жизни — дать образование своим детям и быть полезным обществу. И быть максимально честным перед собой и перед своими избирателями.

— А моя супруга голосовала против меня.

— Она понимала, чем это может обернуться, и очень не хотела, чтобы я ввязывался в политику, поэтому проголосовала против.