От редакции
Монопольные претензии г-на Кажегельдина, его РНПК и Форума на роль единственных представителей демократии Казахстана есть миф исключительно для внешнего пользования. Внутри Казахстана и сейчас это далеко не так, а в случае реального диалога между властью и оппозицией этот миф рухнет окончательно. Как известно, 31 августа не состоялась намеченная встреча власти и оппозиции. Не буду сейчас уточнять формат встречи, это уже набило оскомину. Свою позицию я достаточно полно отразил в газетах “Казахстанская правда” и “Время” (7 сентября), “Республика” (14 сентября) и не хочу повторяться. Долгое время от радикального крыла казахстанской оппозиции не было внятного ответа и серьезных контраргументов. И вот ровно через месяц решился ответить один из наиболее активных функционеров РНПК – Сергей Дуванов. Поскольку его статья “Так ли слаба оппозиция?” представляет собой новый качественный этап в диалоге, который, в сущности, перманентно имеет место (большей частью в Интернете), то есть смысл ответить ему. Тем более что Дуванов постоянно упоминает мое имя.
Немного о самом авторе. Сергей Дуванов – ярко выраженный политик, а потом уже журналист, публицист. Свою диссидентствующую позицию он выражал еще на заре горбачевской перестройки, будучи работником Гостелерадио. Политика его всегда привлекала, и не случайно именно он стал одним из организаторов Социал-демократической партии Казахстана еще в конце 80-х годов. В 1994 году он баллотировался в Верховный Совет в одном из округов Алматы, но в силу известных обстоятельств не прошел. Одна немаловажная деталь: Дуванов был одним из самых ярых приверженцев роспуска Верховного Совета в декабре 1993 года. 25 ноября 1993 года на страницах “Казахстанской правды” он утверждал, что в целях исторической целесообразности надо распустить парламент, что “историческая целесообразность не повредит демократии”(?!).
Есть такая категория людей в политике, которые всегда будут оппозиционны по отношению к любому политическому режиму (в политологии есть такое понятие – “патология оппозиционности”). Так вот, патология оппозиционности Дуванова ярко проявлялась в его работе на радио “Макс” и особенно на телеканале “М”, учредителем и руководителем которого он был. Оппозиционеры в 1994-1996 гг. не сходили с экрана ТВ “М”, подвергая резкой критике “антинародный курс Кажегельдина”.
Справедливости ради надо признать, что Дуванов старался приглашать на свои передачи и представителей власти, но редко кто соглашался. Если априори курс “антинародный”, то о чем говорить? Приглашал он часто и меня, за что ему благодарен. Я охотно откликался. Мне был профессионально интересен этот телеканал, и я пытался уберечь Дуванова от неприятностей. А неприятности надвигались, ибо власть не собиралась терпеть, чтобы телеканал находился в руках оппозиционного политического деятеля. Тогдашний премьер Кажегельдин решил провести своеобразный аудит и через тендер радио и телечастот отсечь неугодных, в том числе и Дуванова с его ТВ-каналом “М”. Если бы Дуванов тогда прислушался к моим советам поумерить пыл, то, возможно, его теледетище продолжало бы функционировать. Ведь работает же “31 Канал” Арманжана Байтасова. Я вовсе не хочу сказать, что Дуванов, обиженный и озлобленный на власть, встал на путь радикальной политической борьбы. Просто констатирую факты. Впрочем, я отвлекся…
Рассмотрим статью Дуванова, что называется, по сути. “Но так ли слаба оппозиция на самом деле?” – вопрошает он и тут же отвечает: “Сила оппозиции при всей ее кажущейся слабости — в протестности электората”. А кто с этим спорит? Если Дуванов желает корректно вести полемику, то он должен привести мой ответ на вопрос журналиста Виктора Верка в газете “Время” от 7 сентября. Привожу дословно:
Вопрос: «С какой целью вы лично затевали все эти “круглые столы”, “консультативные советы”? Хотели привязать оппозицию к колеснице власти? Но зачем, если, как вы сами говорите, за ней нет организованной социальной поддержки? Ну и пусть себе кричат – собака лает, караван идет. Или я опять не прав?»
Ответ: “Организованной социальной поддержки действительно нет, но разрозненный протестный электорат существует. На президентских выборах 1999 года свыше 1 миллиона 300 тысяч голосовали против действующего президента. На парламентских выборах прошлого года “Отан” набрал 30%, Аграрная партия – 12,4%, Гражданская партия – 11,2%. Суммарно лояльные партии набрали 53%. То есть 47% так или иначе голосовали за другие партии, в том числе и за те, которые не преодолели 7-процентный барьер. Я не исключаю, что появится харизматический лидер, который сможет организовать, как ты выражаешься, организованную социальную поддержку”.
Власть ни в коем случае не игнорирует оппозицию, которая давно уже признана в Казахстане в качестве легально действующего политического института. Об оппозиции сплошь и рядом говорят в печати и в электронных СМИ. Периодически о ней упоминает президент. Оппозиция представлена в парламенте.
Собственно, учитывая все эти факторы, я и предложил идею создания постоянно действующего КС (Консультативного совета) всех без исключения политических партий Казахстана, в том числе и РНПК. Но лидеры РНПК отвергли этот проект. Они настаивают на формате переговоров непосредственно, и только с президентом. Поначалу я ломал голову: зачем они настаивают на совершенно утопическом варианте. С таким же успехом можно требовать, чтобы в переговорах в качестве посредника участвовал Папа Римский. А ларчик просто открывается: диалог как таковой не нужен Кажегельдину. Если бы идея КС начала воплощаться в жизнь, то экс-премьер остался бы в стороне от реального политического механизма взаимодействия власти и оппозиции. Представляю, насколько невыносимой была для Кажегельдина мысль о том, что Дуванов, Масанов, Алдамжаров, Куттыкадам, Жовтис и другие видные оппозиционеры начнут без него процесс реального взаимодействия государства и политических партий. Кстати, на встречи КС предполагалось приглашать членов правительства. Пришел бы и премьер-министр. Со временем и президент. Не все сразу. Надо двигаться поэтапно, шаг за шагом. Мы – реалисты и не витаем в облаках.
Политика – это не только искусство возможного. Кажется, Гэлбрейт сказал, что “политика – это всегда выбор между гибельным и неприятным”. Да, неприятно оппозиции садиться за «круглый стол» с представителями власти (впрочем, так же как и властным структурам это не доставляет удовольствия), но это единственно верный выбор. Другой путь – гибельный. И на этот путь встала РНПК под давлением Кажегельдина. У экс-премьера одна цель: по-прежнему представлять в мировом сообществе Казахстан как “диктаторскую страну, в которой нет демократии и с руководителями которой ни о чем невозможно разговаривать”. Повторяю, что для него самое страшное, если диалог реально начнется (естественно, в реальном формате КС). Экс-премьер крайне заинтересован в сохранении статуса-кво.
Повторяющееся утверждение Сергея Дуванова о моей преднамеренной хитрости подменить диалог «круглым столом» может принести вред прежде всего самой оппозиции. Серьезный политик никогда не будет оспаривать колоссальные преимущества, предоставляемые оппозиции широким представительным «круглым столом» по сравнению с узким форматом диалога, в котором участвовала бы лишь часть оппозиции в лице 4-5 лидеров ФДСК. К тому же применение хитрого маневра к оппозиции, скорее, нуждающейся в помощи, недостойно и не продиктовано политической необходимостью.
Если бы РНПК и ФДСК (Форум демократических сил Казахстана) представляли собой организованную политическую силу, реально угрожающую власти и ее главному носителю, то Национальный диалог в формате переговоров непременно состоялся бы. Но в том-то и дело, что протестный электорат не имеет организованного, сплоченного, сильного политического авангарда, способного идти на страдания и жертвы, и не считает выразителем своих взглядов Кажегельдина и его партию.
Электорат чутко улавливает суть происходящего. Он не видит сильно организованной оппозиции, и сам Сергей Дуванов подтверждает это, вопрошая: “А если это не просто инакомыслящие, а структурно оформленная организация единомышленников, имеющая подразделения по всей стране, признанная во всем мире, то это более чем серьезно”. В том-то и дело, г-н Дуванов, если… Если бы казахстанская оппозиция представляла собой структурно оформленную организацию единомышленников, имеющих подразделения по всей стране, то власть давно бы сама организовала Национальный диалог в формате переговоров. Дуванов сам признает, что пока в Казахстане не произошло слияния “малой оппозиции” (РНПК и др.) с “большой оппозицией” (протестным электоратом).
Дуванов пишет: “Стоит ли нападать на Ертысбаева за то, что он добросовестно защищает политический режим Назарбаева? Он просто добросовестно выполняет свою работу”. Добавлю от себя: так же добросовестно, как выполняет свою работу Дуванов, который воплощает в жизнь программные установки Кажегельдина. И, действительно, важна не персона Дуванова, а именно программные установки, которые он защищает. А они более чем слабы и уязвимы.
Взять хотя бы личную неприязнь Дуванова к Петру Своику. Между прочим, в статье Дуванова Своику досталось гораздо больше, чем мне. За то, что Петр Своик занимает более реалистическую позицию и готов сотрудничать с властью, Дуванов назвал его “козлом-провокатором”. Так и хочется воскликнуть: “Не теряйте стиля, г-н Дуванов!”. И вот уж воистину — побойтесь Бога. С вашей головы, г-н Дуванов, ни один волосок не упал за все эти годы, когда вы ежедневно и ежечасно подвергали массированной критике президента, реформы, политическую систему Казахстана. А Своик был и избиваем (неизвестными людьми), и в тюрьме сидел за свои убеждения, и подвергался действительно гонениям и преследованиям. И здесь ларчик тоже просто открывается: Своик и Абильсиитов наиболее последовательно ведут критику коррупционной деятельности Кажегельдина. Это для них принципиально важно, ибо, окончательно разоблачив Кажегельдина как крупнейшего коррупционера, нанесшего громадный ущерб государственной казне, можно действительно разрубить гордиев узел казахстанской коррупции. Корень личной неприязни Дуванова к Своику кроется в ненависти Кажегельдина к партии “Азамат” и ее лидерам — за то, что «азаматовцы» не признают экс-премьера лидером оппозиции, не хотят состоять в ФДСК, разоблачают коррупционную деятельность экс-премьера. Кажегельдин безошибочно оценил угрозу своему лидерству в оппозиции со стороны “Азамата” как партии, которая, в отличие от РНПК, гибче и политически профессиональнее представляет оппозиционные настроения и интересы общества. Отсюда прямые нападки Дуванова на Своика, уничижительный тон по отношению к нему и откровенное навешивание ярлыков: “козлы-провокаторы”, “друзья народа”, “позиционеры”. Особенно дорогого стоит обвинение в “соглашательстве с властями”, то есть, по Дуванову, получается, что никакого компромисса и малейшего сотрудничества с властями быть не может. Стоит ли доказывать, что этот ультрареволюционный подход ведет в никуда? Не есть ли это провокационная политика по отношению ко всей оставшейся казахстанской оппозиции?
Еще один пассаж Дуванова: “Я убежден, что мысль использовать идею Национального диалога, принадлежащую оппозиции, против самой оппозиции принадлежала именно г-ну Ертысбаеву. Представляю, скольких трудов стоило ему убедить президента (или его окружение) согласиться на этот “демократический эксперимент”. Ну, что тут сказать? Вдумчивый, политизированный читатель без труда поймет, что мы разговариваем на разных языках. Образно говоря, Ертысбаев — про Фому, а Каждегельдин и К°
— про Ерему. У меня с самого начала и мысли не было всерьез рассматривать Национальный диалог в формате Кажегельдина на предполагаемой встрече 31 августа. Я не сумасшедший, чтобы подобное предлагать главе государства. Мною был предложен реальный политический механизм КС, который, несомненно, поднял бы и статус политических партий как таковых, и расширил бы поле легитимации для оппозиции. Но, повторяю, такое развитие событий абсолютно не входит в планы экс-премьера, и Дуванов, Масанов, Косанов и другие функционеры РНПК, возможно, скрепя сердце, вынуждены в который раз озвучивать политическую установку Кажегельдина.
Но с каждым днем все меньше и меньше число участников казахстанской оппозиции, придерживающихся крайне радикальных, деструктивных позиций. Поэтому утверждение Дуванова, что оппозиция проявила “мудрость, чтобы не попасться в расставленные сети” — это, скорее, стремление выдать желаемое за действительное. Многие оппозиционеры, повторяю, хотели участвовать именно в работе “круглого стола” 31 августа.
“В ситуации с «круглым столом» г-на Ертысбаева среди оппозиции уже никто не сомневался, что “хотят использовать”, — пишет Дуванов. Но если так, если оппозиция стала мудрой, как утверждает Дуванов, то почему тогда она активно участвовала в работе «круглого стола» 2 сентября под эгидой Центризбиркома по вопросам законодательства о выборах? Почему оппозиция, в том числе и РНПК, приняла активное участие в работе «круглого стола» 15 сентября по законопроекту “О земле”? Где логика, г-н Дуванов?
Единственный момент в статье Дуванова, в чем я могу с ним согласиться, так это то, “что оппозиция по всем статьям переигрывает власть за рубежом, где мнение оппозиции на происходящее в Казахстане доминирует”. О слабой работе или полном ее отсутствии наших посольств за рубежом на этом участке недавно говорил президент на расширенной коллегии МИДа. Но ничего страшного. Дайте срок. Мы исправим ситуацию.
Интересна концовка статьи Дуванова: “Безусловно, у казахстанской оппозиции много недостатков и проблем. Она не столь многочисленна и монолитна, не во всем последовательна и принципиальна, слабо организована и подготовлена. Но — она есть. И, что бы там ни говорили ее противники, даже при самом большом желании ее нельзя игнорировать. При всех сложностях своего сегодняшнего состояния она является одним из основных составляющих элементов политической жизни Казахстана”. Тут невольно вспоминается чеховский Ипполит Ипполитович, который говорил: “Волга впадает в Каспийское море”, “Лошади жуют овес и сено”.
Мы знаем обо всех недостатках оппозиции, о том, что она немногочисленна и немонолитна. Поэтому и предлагаем реальный механизм взаимодействия в виде Консультативного совета. Мы знаем, что оппозиция не последовательна и не принципиальна, слабо организована и не подготовлена. Потому и не
рассматриваем серьезно Национальный диалог в формате Форума, то есть диалога двух: президента и его бывшего премьера, как якобы лидера всей казахстанской оппозиции. Господин Кажегельдин, разумеется, не является лидером всей оппозиции. Это столь же очевидно, как и то, что Форум никак не может претендовать на представительство от всех реальных демократических сил. Собственно, главная проблема Форума — внутри его. Как бы самим его участникам определиться – что это за “организацию” они создали и кого, кроме самих себя, они представляют! Монопольные претензии г-на Кажегельдина, его РНПК и Форума на роль единственных представителей демократии Казахстана есть миф исключительно для внешнего пользования. Внутри Казахстана и сейчас это далеко не так, а в случае реального диалога между властью и оппозицией этот миф рухнет окончательно. Пониманием этого, собственно говоря, и определяется столь “непримиримая” позиция Форума и роль самого г-на Дуванова. Пожалуй, в мировой политической истории требование Национального диалога, по версии г-на Кажегельдина, войдет как редкий пример несоответствия амбиций и амуниции.Мы вовсе не игнорируем оппозицию. Напротив, считаем ее одним из основных элементов политической жизни Казахстана. Мы просто говорим: хватит заниматься политическими играми! Давайте заниматься серьезной политической работой.
Эл. почта. 9 октября 2000 года.