Юбилейные торжества в Туркестане оставались общей темой для многих казахских газет. Фоторепортаж в официозном “Егемен Казакстан” (25.10.2000) так и называется “Той, которого ждали пять веков”. “Жас Алаш” (24.10.2000) действовал в том же духе, только фоторепортаж у него занял две полосы — благо, фотографий было поболее, да и шрифт раза в два крупнее. Что касается не дежурных материалов, то вышедший 25 октября на шестнадцати полосах “Егемен” был достаточно интересен, если сравнивать с последними номерами. Политолог Ерлан Карин в статье “Россия вновь желает стать старшим братом?” анализирует взаимоотношения стран Центральной Азии с Россией. Он считает, что в регионе идет скрытая борьба между Россией и США, каждая из которых желает здесь играть ведущую роль. Но роль России в регионе уже давно ослабла, и ей теперь приходится соревноваться не только с США, но и с Китаем. В пользу России играет тот факт, что географически она близко расположена к странам ЦА и в состоянии, еще пока, эффективно помогать Узбекистану и Кыргызстану в военном отношении. Что она и делает… Проблемам казахскоязычной печати и телевидения посвящена целая полоса. Сейфолла Шайынгазы в аналитической статье “Бессильна ли казахская пресса?” делает следующий вывод: “Не надо искать виновных в создавшемся положении. Надо бороться за своего читателя. Не секрет, что раньше основным потребителем прессы, издающейся на казахском языке, были сельские труженики. Ныне аул находится в тяжелом положении — даже если пресса туда доходила бы без проблем, там нет денег на подписку и покупку газет и журналов. Зато сегодня в городах полным-полно казахов. Вот на них-то и надо ориентироваться. Но чтобы завоевать современных казахов, надо и журналистский подход менять”. Читатель из Астаны Женис Идрисов в своем письме обоснованно подверг критике телеканал “Хабар-2”, вещающий только на казахском языке. Программы этого канала, которому исполнилось уже 10 месяцев, могут смотреть только семь областей, тогда как “о своем обещании, что канал будет вещать на все области, кажется, все уже благополучно забыли”, возмущается Женис. Не нравятся ему и программы, которые хоть и называются по-разному и посвящены разной тематике, но схожи по форме – либо интервью, либо диалог. Причем бывает и так, что собеседники просто не понимают друг друга, как это было в передаче, посвященной писателям, “Калам мен карым”, когда хозяин студии, известный журналист (и главное, заметим, лицо “Хабара-2”. — Н.) Кайнар Олжай, пригласил молодого прозаика Дидара Амантая. Раздражают телезрителя и повторы, которыми грешит канал: “Зачем “Хабар-2” дублирует новости с “Хабара”?”.
Пьянство современного казахского общества превратилось в социальную драму. Традиции “веселого пития” широко внедрились в казахский быт. Дошло до того, что водку пьют даже на похоронах. Об этом пишет журналист Адил Бек Каба в “Жас Алаше”: “Другие народы тоже пьют, но нигде не увидишь, чтобы так уговаривали выпить, как у нас: “Ты что, презираешь мой стол?”, “Пей до дна, не оставляй зло!”, “За счастье детей и за наше здоровье!” И ведь не отстанут и чуть ли не силой в рот вольют зелье. Вот уж поистине: “Да какое тут может быть “здоровье” со “счастьем”!?”. Самое печальное, пишет далее журналист, что новые традиции проводить застолья со спиртным на рабочем месте, укоренились в среде педагогов казахских школ, что ж тогда удивляться тому, что наши дети начинают выпивать еще в школьные годы. Наверное, пришла пора провести анкетирование среди школьников на тему: “Пьют ли ваши учителя?”, итожит свою статью А.Бек Каба… В какой-то мере со статьей А. Бек Кабы перекликается статья Уалихана Токпатаева, взявшегося порассуждать о народных традициях в свете воспитания подрастающего поколения и преемственности. Но насколько точен и лаконичен в постановке проблемы Адил Бек Каба, настолько же запутан и, можно сказать, в корне ненаучен и чрезмерно обширен Уалихан Токпатаев. Чего стоит, например, такая его посылка: “Разве у казахов были тюрьмы? Они появились с приходом русских”. Неужели г-н Токпатаев думает, что если бы казахов колонизовали англичане или те же китайцы, но никак не русские, то казахи жили бы в прежней родоплеменной идиллии и никаких тюрем не было бы? Как и не было бы железной дороги, ватерклозета, компьютера и прочего? Или вот, по мнению автора статьи, царская империя, а затем советская, на «нет», извела белую кость и высокую породу: “Вместо этих понятий пришло понятие “крутизны”, а чтобы соответствовать понятию “крутизны”, не обязательно надо быть благородным, уважать и лелеять народные традиции, традиционную нравственность. И “крутость” эта искусственная. К этой мутации прибавилась и другая напасть. Почему дети представителей национальной элиты ни в чем себя не проявляют, о них не говорит народ (казахский народ имеется в виду. – Прим
.)? Да потому, что они становятся “городскими казахами”. Не зря в народе говорят, что место тулпара (легендарный конь, персонаж героических эпосов кочевников. – Прим.) не займет двухлетка. Настали времена, когда дети национальной элиты стали русифицироваться. Обычаи и традиции казахов стали считаться древностью и ассоциироваться с отсталостью. Учившиеся на казахском стали считаться второсортными. Черноглазые ребятишки стали плакать в детсадах: “я не казах”. Да что там греха таить – настоящие титаны казахскости не смогли уберечь своих потомков от русификации. Некоторые писатели стали жаловаться, что их “собственные дети не в состоянии прочитать мои произведения”. Кто виноват? Сами и виноваты. Зная о своей собственной значимости и особости, они своей рукой резали по живой нити преемственности, обучая своих детей на русском языке. Мурат Ауэзов, Козыкорпеш Есенберлин, Касымжомарт Токаев хоть и носят фамилии своих отцов, избранных казахских писателей, но весьма неважнецки владеют родным языком. Что после этого требовать от простого люда?”. При всем уважении и к Касымжомарту Токаеву, и к памяти его отца, правомочно ли последнего причислять к таким выдающимся писателям, как Есенберлин и Ауэзов? И потом, неужели главные редакторы казахских газет думают, что вот такими, а-ля токпатаевскими статьями можно воодушевить и восстановить некую казахскость, сама суть которой у таких радетелей народных традиций настолько отвлечена и архаична, что ее вряд ли поймет даже самый сердцевинный казах из самого что ни на есть казахского аула?! Совершенно непонятно также, каким образом русский язык навредил тому же Мурату Ауэзову, который в своей жизни совершил куда больше патриотических, по-настоящему мужских поступков, чем любой другой из известных казахских культурных деятелей, написавших горы статей на чистейшем казахском языке?! К тому же, если Ауэзов уступит Кекильбаеву, то уж точно не уступит, скажем, Назарбаеву в владении казахским. Но кто кинет камень в Назарбаева относительно его казахского?! Он у него вполне достойный. А вот кто может из казахов, членов Союза писателей, сравниться в знании и владении русским языком с сыном классика (не считая Олжаса, конечно)? С другой стороны – кто среди казахов может сравниться с Муратом и сыном Кемела Токаева в знании Китая? Последний прекрасно говорит и на английском…Надо сказать, что Токпатаев не самый жуткий, как выражается сейчас молодежь, “отстой”, встречаемый в казахских газетах. Иногда такой бред несется, что если идти от противного, то тезисы национал-нигилиста Масанова покажутся более полезным ингредиентом в деле повышения национального самосознания! Борьба с пьянством как с национальным пороком видится куда более ясной и позитивной целью, чем призывы вернуться в “золотой век”, которого, судя по истории последних трехсот лет (за вычетом периода развитого социализма!), у казахов, похоже, и не было…
Один из ведущих журналистов газеты “Жас Алаш” Кали Сарсенбай мужественно взялся ответить на риторический и на, прямо скажем, нелегкий вопрос: “За что получил звание “Халык Кахарманы” театральный режиссер Азербайжан Мамбетов?”. Журналист нашел только два обоснования. Первое: покойный Аскар Сулейменов, один из немногих казахских гуманитариев, которых можно смело отнести к интеллектуалам, так подписал Мамбетову одну из своих книг – “Азекену, не продающему свое искусство, свой народ”. Второе никак не получилось столь же кратким, как первое. Славу Казахскому драмтеатру имени Мухтара Ауэзова принес, безусловно, Мамбетов. Все это вроде логично, вроде гладко доказал Сарсенбай. Одно только осталось неясно, за что все-таки звание “Народный Герой” (заметьте, не “Народный Режиссер”, а “Народный Герой”, причем само слово “кахарман” имеет четко выраженную воинскую подоплеку!) удостоился театральный режиссер? В те времена, когда все были завзятыми театралами, поскольку ставились великие спектакли и играли великие актеры, давно прошли. И не надо, кстати, педалировать на тот факт, что якобы в те годы “казахский язык был на правах пасынка”, а переполненный Казахский драмтеатр на этом фоне можно расценивать как… некое геройство. Геройства этнокультурная элита никогда не демонстрировала. Ни тогда, не сейчас. У казахов не было диссидентов, восторгавшихся западными ценностями, вроде Галича, не было диссидентов-националистов, вроде Гамсахурдиа, все более или менее мирно уживались с советской властью. Если же говорить только о театре, то казахский театр, как, впрочем, и вся казахская советская культура, попал в полосу кризиса уже в конце восьмидесятых. Начался он именно с театра, и именно тогда, когда Азербайжан-ага был еще в зените своего расцвета. Но знаменитый провал московских гастролей и разгромную рецензию в центральной печати из истории не выкинешь… А сравнение с “Толстоноговым” (имелся в виду, наверное, все-таки Товстоногов. — Прим.), Ефремовым, Любимовым, Табаковым некорректно по сути, ибо перечисленные Сарсенбаем российские театральные деятели создали свои школы и целые направления, чего так и не удалось сделать Мамбетову, опустившемуся до склок с более молодым поколением. Всем памятны скандальные пикировки признанного мэтра с не менее талантливым Тунгышпаем Жаманкуловым (нынешний руководитель театра им. М.О. Ауэзова), которые озвучивала пресса в начале текущего года. Увы, награждать высоким званием “Халык Кахарманы” людей творческого труда стало традицией. Трудно судить, хороша она или нет, но то, что она выглядит в высшей степени странно – это точно…
То, что кризис не преодолен, в частности, в такой сфере, ранее цветущей, как казахская литература, подтвердил и доктор казахской филологии, литературовед Турсынбек Какишев, давший резкое интервью еженедельнику “Алтын Орда” (20.10.2000). В нем аксакал признал, что никаких открытий в последнее время в казахской литературе не произошло. Фигурально выражаясь, она пала под прессом современной суетной эпохи. А роман “Последний долг”, старейшины литературного цеха Абдижамиля Нурпеисова, которому усиленно делают паблисити такие авторитеты, как Зейнолла Кабдолов, Абиш Кекильбаев, он не считает явлением… Также Турсунбеку Какишеву не нравится, когда начинают вымерять, кто прав, кто талантливее. На небе места всем хватило: и Сакену (Сейфуллину. – Прим.), и Мухтару (Ауэзову. — Прим.), и Сабиту (Муканову. — Прим.). С последним утверждением перекликаются и письма, поступившие в редакцию “Алтын Орды”, где читатели делятся своими впечатлениями по поводу одного из предыдущих материалов газеты. В нем анализировался известный роман Сабита Муканова “Школа жизни”, в котором описывались первые годы становления советской власти в Казахстане и история становления казахской советской литературы и общества в целом. Мнения читателей разделились. Один читатель согласен с позицией газеты, что необходимо говорить о том, что даже в те годы передовые люди боролись зачастую не сколько за общенародное счастье, сколько за личные блага, за возможность обладать определенной властью и подходить ко всему только со своими мерками. При этом данный читатель ни в чем не обвиняет Сабита и Сакена, которые действовали в русле своих представлений и в конце концов победили. Другой читатель требует прекратить подобные исследования и не тревожить дух Сабита. Ничего страшного в том, что тот был сталинистом и товарищем Голощекина (в годы правления этого коммуниста и был в основном вырублен цвет казахской интеллигенции. — Прим.), он не видит. Позиция самой редакции – лучше знать правду, в том числе и историческую, во всей ее красе, чем пребывать в неведении. Ведь именно такое неведение, замалчивание и привели к проблемам, имеющимся в духовной сфере казахского общества…