Однажды я понял, что мы, многонациональный народ Казахстана, между прочим, построили капитализм. В основном
Нет, экономика наша, конечно, пока далека от идеала. Компьютеры, автомобили и радиотелефоны мы не производим. Но, справедливости ради, заметим, никогда и не производили. Денег тоже не хватает. Про дороги вообще молчу.
А в остальном, повторимся, хозяйство налаживается. Нефть журчит, валовой национальный продукт растет, курс тенге практически год стоял, фабрики-заводы после нескольких лет простоя вновь отравляют атмосферу. Безработица? Она — хоть и зло, но неизбежное, и, кстати, одна из главных пружин в хитром механизме рыночной экономики.
Короче, экономика эта выбирается потихоньку из кризиса. А если кто не согласен, мы и спорить не станем. Наверное, он прав, этот ригорист. Но тогда надо вспомнить, что кризис
— это вообще самое стабильное из всех известных состояний. Жизнь, движение, непокой — это и есть кризис. Во всяком случае, с позиции камня, о который разбивается чья-то буйная голова. Впрочем, мы отвлеклись.
Мы хотим сказать, что на хлеб с тонким слоем масла сейчас вроде бы всем, кто имеет руки и голову, хватает. Ну а раз хлебом мы обеспечены, пора побеспокоиться насчет зрелищ. Видимо, так полагаем не только мы одни. Последнее время в обществе неоднократно приходилось слышать мнения, высказываемые авторами относительно так называемой национальной идеи. Скажем больше, идет дискуссия, поиск. И, пожалуй, даже генерация.
Трудно противостоять соблазну в этом умном и оживленном разговоре поучаствовать. Позвольте же и нам поделиться соображениями на эту горячую тему. Разумеется, не претендуя на истину в последней инстанции.
Так вот, сама собственно мысль, что нашей стране необходима национальная идея (которой пока нет), в принципе, разумна и симпатична. Нам нравится. Кроме разве что двух непервостепенных деталей, даже двух слов. Первое слово — «национальная», второе — «идея».
Не знаю как вам, а автору этих строк не хотелось бы жить «по идее». Хотелось бы просто жить. Да и, откровенно говоря, за последние лет сто на евразийском пространстве наблюдается очевидный переизбыток идей, порой — взаимоисключающих. Идеи были так себе, воплощение — отвратительным.
Что касается второго слова, то в нем видны отголоски некоего мистического «национального вопроса», также решаемого уже лет сто и до сих пор нерешенного. Рискнем высказать спорную мысль, что сегодня брать за критерий пятую графу, упоминать лишний раз национальность — это моветон. Разве что в анекдотах. Мы бы предпочли нейтральный и распространенный в демократическом мире термин «община». Или чтоб было проще — «общество». «Казахстанское общество» — чем плохо? Поговорим о нем. И никаких идей. Просто: что это такое?
Попытаемся, образно говоря, дать портрет казахстанского общества в молодости. Итак, какие мы? Из-за того, что молодые, пока слишком стеснительные, робеем в компании других, богатых и знаменитых. И потому постоянно сравниваем. Мы не такие деловые, как американцы, не такие мастеровитые, как немцы. Не амбициозные, как россияне, и не упорные, как китайцы. Погорячее скандинавов, зато хладнокровнее кавказцев.
Но по причине той же молодости мы перспективные, способные, с хорошим потенциалом (и дело не только и не столько в нефти).
А в общем, недурны собой. Что-то даже нравится. Хотя есть и недостатки. Например, лень и невежество. Надо больше работать, и прежде всего — над собой.
Долгое время над нами были какие-то догмы. Верили мы в них или делали вид, навязали их нам или мы им подчинялись естественно — теперь уже не важно. Мы к ним привыкли. И вот образовался идеологический вакуум. Который, понятное дело, неминуемо должен быть заполнен.
Впрочем, мы говорим о вещах известных. И не стоило бы еще раз упоминать общие места, но есть одно немаловажное обстоятельство. Создается впечатление, что на новую (пока еще неведомую) идеологию едва ли не спущен государственный заказ. Чуть не тендер объявлен о госзакупках.
Но вера, идеология не сочиняется по заказу. Это будет фальшивка. Боимся сбиться на пафос, но столь мощная социальная энергия рождается в испытаниях. Должно случиться что-то грандиозное. Например, всемирный потоп или переселение народов. Открытие Америки. На крайний случай, революция. Или хотя бы дружный отпор ваххабитам…
Независимому Казахстану всего-то девять лет. И пока с нами ничего из ряда вон не случилось (слава Богу, конечно). Разве что нефть большую нашли на Каспии. Но сам этот факт вряд ли сплотит народ (может, лишь честная ее дележка, но это будет посложней, чем дать отпор врагу). А вот что могло бы сплотить? За неимением громких событий выводы приходится делать на бытовом, так сказать, материале.
Да, у нас появились богатые и бедные. Что, согласитесь, не способствует взаимопониманию — разные, что ни говори, интересы и стимулы. Но вот нечаянно узнаешь, что некий предприниматель занимается благотворительностью. Не эффектным «меценатством на публику», а, например, скромно и не афишируя кормит бедствующих людей в своем кафе. Пусть лишь тех, кто живет по соседству и
раз в неделю, но ведь и то дело. А значит, пропасть между богатыми и бедными становится чуточку меньше… Или подвыпившего гражданина забрали в медвытрезвитель. Власть и народ у нас, как известно, не испытывают друг к дружке бешеной любви. А тем более подвыпивший народ и представители власти с дубинками. Однако гражданина лишь побили и выпустили. А ведь могли и покалечить. Значит, народ и власть способны найти общий язык… Начальники воруют, но при этом дают воровать и подчиненным. Значит, понятия о честности и справедливости еще живы в наших людях.Все эти годы мы старательно упражнялись в таком арифметическом действии, как деление. Мы упрямо отмежевывались друг от друга, дробя единое, цельное общество на богатых и бедных, власть и чернь, своих и чужих. А что если попробовать наоборот: не ширить пропасть, а строить мосты? Ведь те же богатые есть везде. И нищие свои в каждой стране имеются. Важно, чтобы и тех, и других было немного. А основу, ядро общества составлял бы средний класс. Чего в Казахстане пока нет. И чтобы образовать его, нужно для начала добиться в этом обществе согласия.
Не уровень достатка делает человека представителем среднего класса, середняком. А известный комфорт, который человек находит в этом статусе, избегая крайностей. Но чтобы он избегал крайностей, не желал прыгнуть выше головы за счет других, опять-таки необходимо общеизвестное согласие, изживание взаимной кастовой неприязни.
А если попросту, разница между нами не так уж и велика. Может, по этой причине нам поменьше гнобить друг друга?
Скорее всего, все дело в том, что я оптимист. И поэтому к Стратегии-2030 отношусь сочувственно. Через 30 лет казахстанское общество наверняка сформируется и созреет. И будет выглядеть так, как мы сегодня себя чувствуем. Это не угрожающий прогноз, это универсальная технология взросления.
Будем относиться к соседям-казахстанцам пусть не как к себе — как к своим, не деля с ожесточением людей на социальные, имущественные и национальные касты, — и, глядишь, впрямь когда-нибудь такими и станем. Подозреваю, правда, что мысль эта не нова. Но может, в этой нехитрой формуле и заключается национальная идея. Хотя мне больше по душе спорный термин «казахстанская мечта».
«Новое поколение»,
№ 47 (131), 24.11.2000 г.