Сюжет 2 “Сержант” …Вообще-то его звали – Сержан. “Сержантом” он стал уже здесь, в отделении милиции. Его окликали по имени, а казалось, что обращаются согласно воинскому званию. И это Сержанту нравилось. В армии он чуть было не стал ефрейтором, ему полагалось, как “заряжающему”, в экипаже танка… Да чего-то не “срослось” у штабных. Так и вернулся
А они бы сейчас, ох как бы пригодились. Лычки.… Хоть и на застиранном камуфляже, а всё знаки отличия… И не ефрейтора, а младшего сержанта – если бы …как задумывалось…если…правильно!
Не то чтобы он с детства мечтал стать милиционером… Нет, мечталось быть водителем автолавки, но потом все шло как-то не так: и вроде правильно, и что-то не то… И в армию пошел потому, что удалось пойти. Многих не брали из-за недостатка веса, нечистой кожи или, как у него, затемнения в легких. Но мать сказала: “Пропадешь ты здесь…” и отнесла сестре военкома “тулку”, семейную реликвию. Отец очень дорожил этим ружьем, но промолчал. И замолчал. Ни с кем из домашних не разговаривал. Болтался по поселку, как и остальные бывшие “совхозные”, и молчал. Его свояк, возивший какого-то босса из “горуправы”, знал об этом и помог Сержану, также без лишних слов.
“Зацепись. Хоть как…- только и сказал. И будущий Сержант пытался зацепиться за эту работу, как мог – “рядовым”, “стажёром”, “с испытательным”… неважно, лишь бы…
Теперь Сержан жил в малосемейке, которая никому не принадлежала, а потому была отключена от света, газа и тепла, и мечтал о форме.
…Скорее бы выдали. В мундире ты человек, ты на службе. А то надоело быть “вольнопёром”, и мотаться, кто куда пошлет.
- Так. Это наш клиент, — голос водителя вывел Сержанта из состояния полудремы. В “уазике” было тепло и накурено, уютнее, чем в общаге на панцирной сетке.
- Помочь или сами закинете? – шофер Витёк, старшина по кличке “Зятёк”,
(он был женат на казашке) явно не собирался вылезать из машины.
- Покури. Разберемся, — весельчак Газиз, старший сержант, которого все звали
“Газон”, всегда корчил из себя командира, — Сержант! К машине! Вытряхайсь!
Хорошо опохмеленный с утра пораньше, полубезумный “агашка”, из приличных, но подержанных, орал на перекрестке что-то про мерзавцев на “Мерсах”.
…У задней двери “уазика” Агашка уперся и не хотел залезать. “Что, в клетку…как Емельяна Пугачева?!” Русские матюги он перемешивал с казахскими, упираясь руками и ногами…
- Покурить спокойно не дадут, — Витек – Зятек прихватил из кабины резиновый “демократизатор”, — Так. Кувыркнем. Взялись…
Зятек подошел к Агашке сзади и перехватил ему горло дубинкой, выгибая назад, от двери. Агашка инстинктивно стал нагибаться вперед, к двери, пытаясь руками ослабить удушение на горле. Сержант уже знал этот трюк, А Газон и подавно…Когда Агашка уперся в полную силу, Зятек резко отпустил “дубак”. Тело Агашки по инерции “клюнуло” в проем двери. Сержанту с Газоном осталось только придать ему дополнительное ускорение, рванув за ноги вверх.
Грохот железного пола клетки, подтвердил, что кувырок прошел нормально…
Позже, вполне оправившись после акробатики задержания, Агашка поносил всех и вся, мешая “быть на рации”. А поколесить до обеда пришлось изрядно…
…Забрали бомжа с верхнего этажа многоэтажки: он вонял мочой так, что нос затыкали уже на втором…
…Жена “сдала” своего благоверного за то, что “…муж ударил меня три раза в область головы, а потом еще в область паха, что послужило причиной семейной ссоры”…так она написала.
-Не понимает, дуреха, — прокомментировал Зятек, — что теперь ему срок корячится. “Домашние боксеры” – их полная тюряга. Жены их сначала посадят, а потом – ждут, плачут и передачи носят… Поганки…
- А ты свою тромбишь? – спросил холостяк Газон, голосом любопытствующего простака.
- Только в область паха, — дипломатично ушел от провокационного вопроса Витек-Зятек.
…Полную “коробочку” добрали “чумарями” с барахолки. Под присмотром
спецназа они рассаживались дружно и организованно.
…А в отделении – “шмон” и по камерам. Сержант разбегался и захлопотался.
На шмоне ему присутствовать не обязательно – так дали понять офицеры из дежурной смены. Да он и сам знал: там свои “постановки”, как выражались “старики”… Ничего, все своим чередом. Он тоже своего не упустит. В свое время. Как говорит Зятек: “И на нашей улице…перевернется машина с пряниками!” “Или гуся задавят…” – как поддакивает при этом Газон. Да, все – путем…
…А пока – бегай как савраска, рассовывай по камерам, “выдергивай из хаты”, води на “пятак” оправляться, отнеси, принеси…
“Эй, Сержант! – только и слышно отовсюду. Это – о тебе. И это – за тебя. Как форма, которую ты еще не получил, но которая уже определяет твое место, среди тех, кто без формы. Особое место. Только твое потому, что ты – в форме.
…Газон появился очень не вовремя. И опять стал корчить из себя отца-командира:
- Выдерни этого…домашнего боксера: жена прибежала – “откорячку” написала. Вернем кормильца в семью, но сначала попользуемся. Так..его и этого…бомжа “вездессущего”… Работенка предстоит – самая “бичёвская”.
…Вот невезуха! Только что Сержант выводил одного “чумаря” в туалет и подсмотрел, как он прятал скрученную купюру в трусы. Потом, когда “раскумарили” Агашку и они вдвоем клали его на скамейку, Сержант хотел предложить чумарю свободу в обмен…на что, сам знаешь…или сиди…думай…
Потом решил – нет, рановато. Пусть посидит, дозреет. И тут – на выезд! А вдруг за это время…Сержант хотел предупредить дежурного, но это – уж точно денег лишиться…А он уже шел с ключами к камере…
- Сказали: из третьей никого не выпускать, — бросил Сержант пробегая.
- Слушаюсь, господин сержант, — услышал он ворчанье вдогонку…
…По дороге они захватили судисполнителя и “каэскашника”, который суетился и постоянно повторял:
- Вы сделайте – я отблагодарю, от всех жильцов…Я понимаю — это не ваше дело, но в квартиру попасть нельзя: надо дверь надо ломать. А запах уже по всему дому… Я отблагодарю…
Действительно, трупный запах просто тёк по ступеням подъезда. А когда Газон, разбежавшись, высадил дверь пинком, — это был уже смрад, который хлынул…
Одинокий старик умер, принимая ванну. Пьяный бомж пытался перекатить осклизлую массу через край, но не справился. “Домашний боксер” хватил стакан “благодарности” и храбро шагнул в ванную, после чего убежал этажом выше – блевать в мусоропровод. Зятек, сказав, “наше дело – кучерское”, отрешенно копался в моторе. Газон с суд исполнителем пошли “опрашивать свидетелей”. Почему-то в соседний подъезд…
…Сержант, почувствовав, что еще немного, – и он потеряет сознание, сорвал с
продавленного дивана старое байковое одеяло…
Они тащили это по лестнице …То, что было головой, мясисто стукалось о ступеньки. Из приоткрытых дверей кричали:
- Да что ж вы делаете, изверги! Это ж человек! Ветеран войны и труда…
На всех рявкнул снизу Зятек:
- Кто сейчас же не закроется – у тех дверей и оставим! Сами несите, как надо!
Двери захлопнулись.
После загрузки труповозки, позеленевшего “домашнего боксера” отпустили домой. А бомж попросился обратно, переночевать в камере.
Сержант очень устал. Ему было плохо. Но он чувствовал в молчании спутников скрытое уважение, и это было – хорошо…
…В отделении его вызвал к себе ответдежурный и сунул подписать какую-то бумагу:
-В общих чертах…здесь следующим образом…вот так вот: “при наружном досмотре…при сдаче ценных…вещей на хранение..”…В общем: “кольцо из металла желтого цвета… с безымянного пальца правой руки снять не удалось…” Ведь так было? Правильно?
При этом он кивал, не отрывая взгляда от глаз Сержанта.
- Правильно, — кивнул в ответ Сержант и, смутившись, подписал…
Зятек с Газоном довезли Сержанта прямо до подъезда погруженной во мрак общаги. И даже вышли из машины попрощаться. Газон сказал:
- Возвращайся в аул и в городе не определяйся. Если что – сами вызовут. На работу или…как…Кто ж знал, что этот…бухарь…Агашка…возьмет и “крякнет”…нежный какой…Жалко конечно. И тебя – тоже. Что все у тебя так начинается…
- Да ладно…Всё будет – правильно. У правильных пацанов – всегда так, — добавил Зятек, и они обнялись.
…Сержант стоял и смотрел, как разворачивается “уазик”. И внутри у него почему-то было пусто. Когда свет фар полоснул по глазам, Сержан прикрылся рукой и по мокрым щекам определил, что плачет…