А Дюку почему-то стало грустно. Так бывает: смотришь на чьи-то сокрушительно непристойные выверты, а стыдно именно тебе. А с какой стати? Трудно объяснить… Но именно тебя корежит смешанное чувство конфуза и жалости: ну как можно не понимать, что всё это настолько убого и постыдно… Ан нет, тем, кому не видно себя со стороны, эти ощушения незнакомы… А ты знаешь, что от бессилья что-либо изменить, становится еще хуже, еще неудобнее за тех, кто…
— без штанов, но держит фигу в кармане.
— Пыря хотел было застесняться подслушанных чужих мыслей, но Гай зашелся в кашляющем смехе так, что встал вопрос об искусственном дыхании:
— Ты что, сынок, прикончить меня собрался? Гай справился с приступом и теперь тихо покачивал плешивой головой, боясь даже улыбнуться. – Ты вообще о ком? Знаю, знаю…все эти ребята…так похожи друг на друга…манерой думать только этим местом…хотя…они даже не думают – они работают…
— не головой, а головкой, — закончил Ук, скабрезно похохатывая, и несмотря на возраст патриарха, очень похоже (главное – задорно) изобразил совокупление. Все остальные, включая и Дюка, встретили этот пластический этюд одобрительными аплодисментами и молодецким посвистом…
…Так называемые “партии Заднего двора” жили своей, особой, но очень предсказуемой жизнью. И потому, наверное, в ней с избытком хватало ругани, дрязг, взаимных обид и “политических интриг”, которые на поверку оказывались кухонными склоками на коммунальной кухне. Но как и в обыденной жизни, в самый предсказуемый момент обозначился и аспект половых отношений.
С ироничной усталостью думал о том, что и здесь, в этой скандальности как всегда пришлось довольствоваться бледненькой копией событий, случившихся на Скотном дворе. Вернее, на том месте, где раньше был центр “Скотского уголка”…
…Вначале старый боров по кличке Кузнец был запечатлен в грязелечебнице, где помимо лечебной грязи, была и “краснофонарная”… Дальше – больше. Моложавый хряк по имени Малюта был заснят во время любовных утех с двумя развеселыми “хавроньями”… Подсвинок по прозвищу Ястреб был замечен в пристрастии к “зеленым яблочкам” в виде спортивной команды малолеток…
В Гусакских далях, на “Заднем дворе” партийной жизни, происходило то же самое, но “с поправкой на ветер” провинциальности. Но почему это называлось “партийным строительством в условиях нарождающейся демократии”, остается загадкой…
Открыл сей прискорбный список скандальных разоблачений гусак по имени Дам, лидер партии Орлов. Его застукали купающимся в пыли с длинноногими степными дрофами… В свое оправдание он только и мог сказать, что стал дорожной пылью “благодаря открытому сезону охоты на неугодных режиму…”
Товарищи по партии только удрученно покивали головами в знак согласия со своим партийным вождем… И уже в разделе “Разное” повестки дня съезда обсуждались непомерно вздутые тарифы на сексуальные услуги…что, конечно же, “красноречивее всего говорит о надвигающемся экономическом коллапсе, в связи с обвальной долларизацией во всех сферах финансовых сношений”…
Оргвыводов сделано не было, но было указано: “Скромнее надо быть, товарищи. И осмотрительнее. В смысле – техничнее”.
Но это не послужило уроком “республиканцам”, на которых и охотиться не надо было – сами подставились. Гусак Кос и молоденький петушок по кличке Бонд, по сути, сами себе устроили участие в фильме из разряда “крутое порно”. Их занятость в главных ролях не стала неожиданностью: что должно было случиться, то и случилось. И здесь дело – в предыстории…
Если вспомнить сценарий развития событий в “Райском уголке”, который позже стал “Скотским уголком”, то все события, произошедшие до и после переворота, были, отчасти, результатом противостояния двух партийных платформ. На одной из них стоял боров Цицерон, а на другой – боров Наполеон, который в результате и взял верх, и изгнал своего оппонента со двора…
Таким же изгоем и парией стал для птичьей стаи гусак по имени Гель…Бывший Премьер…Зашедший в своих амбициях так далеко, что начал помышлять о титуле Отца нации. Настоящий ОН, как Папа, по-отечески пытался урезонить и пожурить расшалившегося сынишку, но это дало обратный эффект. Яйцо вздумало учить…отцов, что им делать, чтобы наседки неслись… А кому такое понравится? Папа шикнул на сына – сын стал блудным. Но оказавшись за океаном, он начал жалобиться в парламентах разных стран, как нехорошо обошлись с ним на его исторической родине…
— Моя республика стонет под игом авторитарного режима,- вопил он с трибуны всевозможных конгрессов… Янки, собиравшиеся из любопытства, – не каждый день увидишь гусака, кроющего свое отечество распоследними словами на гарлемском наречии,- янки жевали “Попкорн” и вяло бились об заклад: сделает сейчас этот гусак “под себя” от натуги или дождется перерыва на второй (бесплатный) завтрак? По тому, как яростно этот “гусакский перелетчик” требовал “свою республику” обратно, его прозвали там “республиканцем лапчатым” , после чего спровадили в департамент земледелия…
Но Гель не сломился в изгнании. На берегах бассейнов своих загородных вилл, он мысленно оставался на берегах своей такой далекой Родины…. Такой страдающей под игом, такой разворованной и униженной теми, кто воровать-то толком не умел… Вернуться бы, да и показать всем, как надо… Ну в смысле строить рыночные отношения… Что он с успехом делал, в свое время… И чего лишился… Правда, унеся кое-что в клюве… Но настолько “кое-что”…Этого и замечать-то по правде неприлично…
И на эти вот крохи, он оставил после себя (и вместо себя), на “партийном хозяйстве”, гусакских республиканцев, которые и должны были обеспечить его триумфальное возвращение из вынужденной эмиграции. Его республиканцы призваны были держать в полной готовности взлетно-посадочную полосу, под названием “общественное мнение”… Приземление должно было состояться на следующий день, после того как ОН уйдет со своего поста.
Гель с нетерпением ждал этого дня и щедро финансировал свой “второй приход”. Но, как говорили в птичьем народе, — “не в гуся корм”… Что может породить блудный сын? Только блудливых наследников. И не просто – “заблудших”, а открыто заблудовавших на деньги папаши-спонсора. После съемок партийных педофилов в “горячем порно”, огни взлетно-посадочной полосы замигали и погасли… Теперь Гель тихо ронял слезы в воды бассейна из розового мрамора и вспоминал розовых фламинго на озерах Гусакских далей, как что-то очень далекое и безвозвратно утерянное…
- Никто и гроша ломанного не поставит на этих дрисливых гусят. — Гай сплюнул, словно ставя точку в истории партии республиканцев. – Они еще и драчливы меж собой…
- Ты это в смысле крылоблудия? – Ук, сально похохатывая, показал, что осталось делать республиканцам всю оставшуюся партийную жизнь.
Пыря отчаянно замахал на Гая крыльями в ожидании нового приступа удушающего смеха, но старый попугай лишь горько усмехнулся и обратился к Дюку:
- Сынок, ты всерьез думаешь о ком-нибудь с Заднего двора?
…Дюк не ответил, он думал. Как и положено порядочному индюку. А действительно, кого воспринимать всерьез? Ну не “натуралистов” же…
Партия “Натура” возглавлялась гусаком со странным именем – Слэм.
Это было сокращением, пришедшим из курского языка, и означало что-то вроде “усы и три бороды”. Слэм не принадлежал ни к младоуткам, ни к шала-гусакам, ни к дамбам… Он вообще был ничейным. В полном смысле этого слова…
Нет, скорее, он принадлежал родной гусакской природе, которая и составляла костяк его партии. Но так как горы, степи, реки и леса хранили величественное молчание, то Слэм озвучивал их мнение сам. Один. И довольно туманно. Но достаточно общо. В смысле – общепонятно… К примеру, девиз партии “Натура” звучал так: “Любите Натуру – Мать Вашу!” Что тут неясно?
Дюку нравилась его настойчивость и целеустремленность. Еще больше он стал уважать Слэма, когда этот далеко неюный натуралист вдохновил птичий народ на высаживание деревьев…
“Хоть что-то хорошее останется, доброе…” – думал Дюк, принимая участие в “Зеленой акции”…
В остальном ему безразличны были “зеленые”. Они были “никакими”, и этого им было достаточно для полнокровной партийной жизни… Ведь если разобраться – не “красные” же, в самом деле… И не “коричневые”… Так… Дюк призадумался.
А кого действительно можно отнести к “коричневым”? Светло-коричневый… Цвет степного глинозема… Тогда…Кто это? “Почвенники”?
— Що цэ вона такэ? – иногда Гай начинал разговаривать так, будто все еще сидел в клетке на одесском Привозе. — Що и у наших палестинах нацисты народылысь?!
(продолжение следует)