ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ давно известны нефть и ее свойства. Этот углеводород достался нам в наследство от древнего планктона и растений; их останки, распадаясь миллионы лет, превратились в нефть и газ. Битум, тягучее полужидкое вещество, был обнаружен в расщелинах скал в Месопотамии еще в 30-м веке до нашей эры. Его использовали в качестве цементирующего состава при возведении стен Иерихона и Вавилона. Нефть в составе «греческого огня» использовалась во время боевых действий, о чем можно найти упоминание в «Илиаде» Гомера.
Первые нефтяные скважины появились в 1871 году в Баку, сразу же после отмены царской администрацией государственной монополии на нефтяные колодцы. В Азербайджане пионером нефтяного бизнеса стало семейство Нобелей.
Отправляясь 127 лет назад из Петербурга в Баку, Роберт Но-бель вряд ли подозревал, что дело, основанное им на берегу Кас-пия, приобретет такую же мощь, как и изобретение динамита его братом Альфредом. Другой брат Роберта — Людвиг стал позднее первым «нефтяным королем», а бакинская фамильная фирма — главным добытчиком бесценного углеводородного сырья в регионе, который в начале XX века превратился в нефтяной центр мира.
Сегодня общепризнано, что Каспийский шельф является одним из богатейших нефтеносных районов в мире. По оценкам специалистов, разведанные запасы нефти в Каспии достигают более 20 млрд. тонн. Для сравнения: разведанные запасы Кувейта составляют около 13 млрд. тонн. Что касается газа, то его запасы под дном Каспийского моря составляют порядка 7 трлн. куб. метров.
Возникновение новых независимых государств — производителей энергии увеличили значение Каспийского бассейна в новой международной конфигурации. Открылись новые перспективы распределения энергетических ресурсов. Появились новые прогрессивные политические понятия, такие, как универсализация, глобализация, общечеловеческие ценности, концепции мира, демократии и развития. Азербайджанская Республика находится в центре международной политики и активно влияет на развитие общемировых процессов с помощью своей нефтяной политики и дипломатии.
Нефтяные контракты и маршруты
АЗЕРБАЙДЖАНСКАЯ НЕФТЬ, добываемая в национальном секторе Каспийского моря, давно стала не только источником доходов государства, но и политическим фактором, определяющим ситуацию в регионе. Армяно-азербайджанский конфликт, кризисные ситуации, к примеру азербайджано-туркменская конфронтация из-за нефтяных месторождений, российско-азербайджанская — из-за статуса Каспия, или крупные политические события (саммит по случаю подписания «Контракта века» 20 сентября 1994 года, принятие соглашений по проекту ТРАСЕКА — восстановление исторического Шелкового пути 8 сентября 1998 года, саммит глав тюркоязычных государств — апрель 2000 года, и т.д.) заставляют наблюдателей задаваться дежурным вопросом: не в нефти ли тут дело? И действительно, Азербайджанская Республика, формируя свою стратегию, уделяет большое внимание как нефтяной политике, так и нефтяной дипломатии, а также разработке средств и методов их реализации. Каспийская нефть привлекает в Азербайджан зарубежных нефтяных гигантов, которые инвестируют капиталы в экономику нового независимого государства. Так, уже более 30 крупных нефтяных ТНК (из 15 стран) подписали с Азербайджанской Республикой 20 крупнейших контрактов по модели СРП (соглашение о разделе продукции).
Правительство страны стремится рационально использовать поступающий капитал; с этой целью создан специальный Нефтяной фонд Азербайджана. Очевиден тот факт, что нефтяная политика Азербайджана обусловила приток в страну «нефтедолларов». Это привело к заметному росту экономики страны и гарантирует ее дальнейшее развитие. Как отмечает президент ГКНАР Н.Алиев, реализация этой стратегии позволила Азербайджану играть одну из ведущих ролей в геополитике региона и протекающих там процессах. Эта политика, считает Н.Алиев, позволит «превратить республику в международный центр освоения природных углеводородов и экспорта нефти и газа на мировой рынок».
Современная нефтяная политика Азербайджана развивается в двух направлениях: нефтеразведка и нефтедобыча и транзит нефти.
Для реализации этих стратегических направлений избрана наиболее прогрессивная система дипломатических средств и способов: от переговоров, проведения конференций (научных и официальных) до подписания нефтяных соглашений. Азербайджанская Республика при выборе того или иного средства всегда исходила из благих намерений достижений равноправной выгоды, без желания вступить в тяжбу с кем-либо, действовать без обмана, шантажа и других некорректных действий. Нередко при выборе ориентира в нефтяной дипломатии приоритет отдавался политике «открытых дверей» или «сбалансированной политике«. Азербайджан, последовательно осуществляя нефтяную дипломатию, старался получить не только экономическую выгоду, но и политические дивиденды.
Умелый выбор дипломатических методов и средств, их эффективное использование позволили изменить геополитическое положение Азербайджанской Республики.
Первый контракт был подписан в Баку во дворце «Гюлистан» 20 сентября 1994 года, он был назван «Контрактом века». Последний, двадцатый — в сентябре 2000 года во время визита Президента Г.Алиева в США. Пятнадцать проектов касаются нефтеразведки и добычи на море, пять — на суше. Как указывается в официальных документах ГКНАР, прогнозируемый объем инвестиций составляет 57 млрд. долларов США.
Дипломатия Азербайджана, целью которой является привлечение инвестиций для освоения нефтеносных районов Каспия, начала формироваться в начале 1992 года. Именно тогда были установлены контакты между азербайджанскими властями и иностранными нефтяными компаниями. Однако дилетантизм политических деятелей, пришедших в то время к власти в Азербайджане, не позволил реализовать нефтяные проекты Баку.
Формирование реальной нефтяной политики связано с именем Г.Алиева, который вернулся к реальной политической власти в июне 1993 года. Не без его поддержки в Лондоне прошли переговоры между делегацией Азербайджана и западными нефтяными компаниями, которые закончились подписанием II июня 1993 года соглашения о сотрудничестве.
Вслед за этим дипломатические усилия Азербайджана увенчались подписанием 23 ноября 1993 года межправительственного договора между Азербайджаном и Россией, предусматривающего участие российского «ЛУКОЙЛ» в разработке нефтяных месторождений Азербайджана, находящихся на шельфе. По существу, Россия этим шагом де-факто признала существование «азербайджанского сектора Каспийского моря». На наш взгляд, этот факт сыграл значительную роль в формировании нового международно-правового статуса Каспия. В МИД России (при министре Козыреве) жестко прореагировали на эту дипломатическую акцию Азербайджана и уже 14 января 1994 года направили ноту в его адрес, предупреждавшую о нецелесообразности разработки каспийской нефти в одностороннем порядке. Известно, что британо-азербайджанский меморандум о совместной добыче нефти в «азербайджанском секторе» Каспия также вызывал болезненную реакцию российского МИД (июнь 1993 г.). В результате против Азербайджанской Республики было введено эмбарго и блокада транспортных путей.
Хотя эмбарго тяжело отразилось на экономике Азербайджана, он не отказался от подписания 20 сентября 1994 года «Контракта века», а затем в течение шести с лишним лет еще 19 соглашений типа СРП о совместной разработке нефтеносных районов в азербайджанском секторе Каспия.
Последовательная нефтяная политика и ее реализация дипломатическими средствами и способами привели к тому, что уже к 1997 году почти все прикаспийские государства стали признавать секториальный метод при определении статуса Каспия. А 6 июля 1998 года Россия и Казахстан подтвердили это обстоятельство подписанием двустороннего межправительственного соглашения.
Успешными следует признать дипломатические усилия Азербайджана и по вопросу определения маршрутов транзита Каспийской нефти. Этот вопрос изучался в политических кругах Азербайджана особенно тщательно, с учетом различных геополитических аспектов транспортировки сырья, а также национальных интересов.
Если даже складывающийся новый статус Каспия наделяет Азербайджан правом быть собственником нефти в своем секторе, без удачного выбора оптимальных маршрутов транспортировки энергоресурсов вряд ли это принесет ему выгоды и преимущества. Поэтому эта проблема уже в середине 90-х годов приобрела для Баку стратегический характер. Она стала причиной активизации конкуренции между странами, через территории которых предполагалось провести транснациональные трубопроводы.
Проводя сбалансированную внешнюю политику, Азербайджан учитывал интересы всех, кто делает «политику» в регионе. Ввод в действие «трубы» между Баку и Новороссийском означал, что Азербайджан готов к сотрудничеству с Россией. Второй линией стал маршрут Баку-Супса, который снял вопрос об опасности, могущей возникнуть в связи с возможными изменениями внешнеполитического и экономического курса России. Маршрут Баку-Супса открыл дорогу каспийской нефти в Европу, дал возможность в дальнейшем продлить ее через Одессу и Броды до Польши и дальше.
Каждый новый маршрут трубопровода означал успешное развитие нефтяной дипломатии Азербайджана, открывающего разветвленную сеть международных «политических и экономических коридоров».
Как известно, транспортировку большой каспийской нефти решено осуществлять по маршруту Баку-Тбилиси-Джейхан, то есть через Турцию в Европу. Соглашение на сей счет между правительствами Азербайджана, Грузии и Турции было подписано во время Стамбульского саммита 18 ноября 1999 года.
Оно органично вписалось в сложившийся политический контекст и не ущемляет интересы России в регионе. США также считают, что проект нефтепровода Баку-Джейхан никоим образом не направлен против России, то есть США не намерены вытеснять Россию из Каспийского бассейна и ослаблять в целом ее влияние в этом регионе.
Сложной является проблема определения правового статуса Каспия и принадлежности на правах собственности (речь идет о правах государств) нефти его шельфа. Хотя сейчас ни для кого не является секретом, что проблема определения статуса Каспия давно не считается юридической проблемой. Азербайджанская Республика использует весь свой дипломатический арсенал, чтобы раз и навсегда снять ее с повестки дня.
Международно-правовой статус Каспийского моря
МНОГОЧИСЛЕННЫЕ СПОРЫ вокруг Каспийского моря, продолжающиеся уже более десятилетия, в конечном итоге сводятся к тому, кто получит наибольшие участки дна и толщи вод, а значит и наибольшие потенциальные запасы каспийского углеводородного сырья. С момента распада СССР и появления трех новых независимых государств (Азербайджан, Казахстан и Туркменистан) необходимость определения международно-правового статуса Каспийского моря стала одной из первостепенных задач для стран Каспийского региона.
Вопрос о международно-правовом статусе Каспийского моря возник в начале 1992 года, когда Иран выступил с инициативой создания Организации регионального сотрудничества прикаспийских государств. В дальнейшем, по мере того как приобретали практические очертания международные проекты разработки нефтегазовых месторождений на Каспии, проблема становилась все более острой, поскольку она напрямую соотносилась с проблемой собственности на природные, прежде всего энергетические, ресурсы, находящиеся под дном этого моря.
Этот вопрос активно обсуждался в рамках многосторонних встреч прикаспийских государств начиная с октября 1992 года. По характеру, динамике и содержанию переговоров по поводу определения международно-правового статуса Каспия этот процесс мы условно делим на три этапа. Первый этап охватывает 1992-1994 годы — этап изучения сути проблемы. Второй включает в себя 1995-1999 годы. Этот этап ознаменовал собой период реализации национальных внешнеполитических концепций, дипломатических усилий и разработки правовых принципов и норм относительно статуса Каспийского моря. В эти годы было много противоборства, стычек и конфликтов, борьбы геополитических интересов. Последний этап «взял курс» с января 2000 года, то есть с момента появления новых политических веяний в российском политическом эпицентре. Активным проводником новых идей относительно Каспия стал специальный представитель Президента России по каспийским вопросам В.Калюжный.
Главным итогом сотрудничества прикаспийских государств в 1991-1994 годах стало формирование условий, предпосылок и принципов взаимоотношений в деле становления нового международно-правового статуса Каспийского моря. Анализ всего этого процесса и представленных проектов соглашений, а также принятых на них международных документов дает нам основание считать факт становления многостороннего сотрудничества по определению статуса Каспия состоявшимся, несмотря на неудачные результаты и отсутствие согласованных международных договоров.
Почему же прибрежные государства не смогли договориться на протяжении первого этапа прикаспийского сотрудничества? Причин, на наш взгляд, несколько. Во-первых, процесс формирования нового правового статуса начался спонтанно, неожиданно. Не все были готовы к этому процессу в 1991-1992 годах. Появились национальные или индивидуальные программы по использованию ресурсов Каспийского моря, которые не всегда походили друг на друга, чаще всего противоречили. Вот почему в процессе переговоров одна сторона часто не понимала или не хотела понимать другую.
Что касается иранской позиции, то в политическом отношении Иран рассматривал факт прихода в бассейн этого водного объекта западных компаний, а значит государств, как опасность в отношении собственной национальной безопасности. Поэтому роль Ирана в процессах этого периода и в дальнейшем была деструктивной, мешающей сближению взглядов прикаспийских стран по вопросу о международно-правовом статусе. Азербайджан, Казахстан и Туркменистан были одержимы поиском новых путей и способов достижения экономического благополучия. Более или менее независимый курс был у Азербайджана, поэтому Баку удавалось держать одну стратегическую линию в переговорах по определению международно-правового статуса Каспия.
Не удалось определить точное географическое название Каспия — море или озеро. В ходе Астраханской конференции прикаспийских государств 14 октября 1993 года тогдашний премьер правительства России В.Черномырдин наглядно проиллюстрировал отношение к этому вопросу: «Какая разница, Каспий — море или озеро, давайте лучше сотрудничать». То есть это было намеком на то, что Каспий следует рассматривать как общее пространство и собственность, следовательно Россия, обладая более серьезным влиянием на прибрежные государства, претендовала на доминантную роль в каспийских вопросах.
Иран поддерживал Россию в этом и отсылал все вопросы, связанные с правовым статусом, к договорам 1921-1940 годов. Казахстан предлагал применительно к Каспию вариант замкнутого моря. Туркменистан «молча» следил за всеми процессами в регионе и не выступал с какой-либо конкретной позицией. Хотя в этот период в Туркменистане был принят закон о госгранице 1993 года, который выделил двенадцатимильную территориальную зону моря Каспия. Тем самым де-факто Туркменистан стал рассматривать Каспий как море. Правда, в дальнейших переговорах он отказался от этого подхода. Азербайджан предложил назвать Каспий озером, учитывая его географическое положение и, соответственно, определить ему международно-правовой статус в озерном варианте. Кстати, Азербайджан до сих пор придерживается этой позиции.
Бакинский нефтяной саммит 1994 года и подписанный на нем «Контракт века» стали стимулирующим фактором в деле форсирования рассмотрения вопроса о международно-правовом статусе Каспия. До принятия этого контракта Россия и Иран не стремились рассматривать вопрос о разработке минеральных и биологических ресурсов Каспия в увязке с формированием его нового статуса.
Таким образом, первый этап заложил элементы противостояния и больших интриг в геополитической игре больших и малых, старых и новых государств Каспийского моря (под видом определения международно-правового статуса Каспия), что стало мотивом взаимодействия прикаспийских стран на втором этапе сотрудничества.
Второй этап межгосударственного сотрудничества прикаспийских государств на многосторонней основе, начавшийся сразу после 1994 года, можно назвать этапом испытания. Они прошли серьезную проверку на выдержку, когда каждый призывал открыть очередные переговоры, прежде всего для продвижения собственных интересов. В период с 1995 по 1999 год национальный эгоизм преобладал над конструктивизмом. Мотивы подходов к решению проблемы определения нового международно-правового статуса при этом не менялись. Они оставались теми же, что и на первом этапе взаимодействия.
Судя по процессам, происходящим в прикаспийском регионе, на международных встречах и конференциях на официальном (в частности, в рамках ашхабадской встречи 30 января — 2 февраля 1995 года, тегеранской 28-29 июня 1995 года, алма-атинской 26-27 сентября 1995 года, тегеранской 20-22 мая 1996 года, ашхабадской II-12 ноября 1996 года, алма-атинской 22-23 мая 1997 года, московской 16-17 декабря 1998 года и др.) и неправительственном уровнях вопрос о международно-правовом статусе Каспия был лишь предлогом для конфронтации. На самом деле в бассейне Каспия и на окружающих его территориях шла сложная, противоречивая борьба за выживание, за утверждение своих моделей политического мышления, завоевания экономического пространства и интегрирования в мировые экологические системы, за создание собственных рынков. Поэтому процесс определения международно-правового статуса Каспийского моря имел и, к сожалению, продолжает иметь не юридический, а политико-экономический характер. Этап сотрудничества, или, скорее, попыток сотрудничества, прикаспийских стран наглядно продемонстрировал, что проблема международно-правового статуса Каспия найдет свое решение не через правовое урегулирование, а через согласованную политическую волю прикаспийских государств.
Пока Россия и Иран утверждали свои геополитические приоритеты, в бассейне Каспийского моря стали в экономическом плане продвигаться США, Великобритания, Норвегия, Франция, Италия, Турция, даже Япония. Китай тоже претендовал на стратегическое партнерство в регионе, учитывая его действия по вкладыванию инвестиций в промышленность Казахстана. Что касается Турции, то заключенное в рамках саммита ОБСЕ 2000 года в Стамбуле соглашение о нефтепроводе Баку-Тбилиси-Джейхан отвечало ее интересам. Основная нефть, если она потечет по этому маршруту, превращает Каспий не только в море пяти прибрежных государств, но и в важнейшую геостратегическую область. Все эти новации откорректировали международные отношения в прикаспийском регионе. Россия, которая в 1997- 1998 годах стала проводить более сдержанную позицию по отношению к Каспию, сделала решительный шаг в сторону компромисса. Иран еще более решительно стал отстаивать идею раздела Каспия на пять равнозначных частей. Казахстан стал союзником России в новом правовом подходе к Каспию, при котором признавались его права на минеральные ресурсы Северного Каспия.
Азербайджан, став политическим и экономическим центром южного направления евразийского пространства, заключил свои очередные контракты (к концу 1999 года их стало девятнадцать). Под эгидой ФАО (Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН) были согласованы также позиции по утверждению принципов охраны экологии Каспия. Однако следует признать, что сторонам еще предстоит обсудить немало принципов совместного и индивидуального действия в бассейне Каспия.
Главным достижением второго этапа сотрудничества стало подписание в июле 1998 года российско-Казахстанского Соглашения «О разграничении северной части Каспийского моря в целях осуществления суверенных прав на недропользование». Известно, что накануне подписания первого статусного договора по Каспию (хотя и двустороннего) Президент Казахстана Н.Назарбаев заявил, что «вопрос о разделе дна Каспия на национальные сектора имеет скорее политический оттенок». По его словам, соглашение о разграничении северной части дна Каспийского моря будет работать на будущие поколения, на то, «чтобы не было балканизации Северного Каспия». После подписания этого документа Россия признала раздел Каспия по национальным секторам, то есть секторальный принцип делимитации Каспийского моря. На решение России и Казахстана делить Каспий на национальные сектора положительно отозвался Азербайджан, который все годы переговоров по статусу Каспия ратует за делимитацию не только дна, но и толщи вод Каспия.
Итак, прибрежные государства, несмотря на все сложности переговорного процесса, сделали многое в развитии взаимного диалога. На втором этапе прибрежные государства решили главные правовые проблемы, связанные со статусом и формами использования Каспия. Они практически признали принцип секторального раздела Каспия, правда без указания того, является ли он морем или озером. Был согласован квотируемый принцип рыболовства и охраны биоресурсов от истощения. По мнению Азербайджана, это связано с определением международно-правового статуса Каспийского моря.
На наш взгляд, второй этап завершил опасный процесс выяснения отношений между прикаспийскими странами, хотя споры продолжают иметь место и дискуссии будут вестись дальше.
С января 2000 года начался третий этап в многосторонних отношениях прибрежных стран в бассейне Каспийского моря. Он целиком и полностью связан с изменением российской политики по отношению к региону.
Основные правовые аспекты новой российской концепции по Каспию — по поводу формирования международно-правового статуса Каспийского моря — сводятся, как мы понимаем, к следующему:
— Россия предлагает поэтапный путь распутывания клубка каспийских проблем, включая судоходство, экологию, использование биологических ресурсов, определение координат береговой линии и т.д.;
— прибрежным государствам необходимо сосредоточить внимание на проблеме спорных нефтяных месторождений, предлагая при их разработке использовать принцип «50 процентов на 50 процентов», когда вторая из претендующих на залежи нефти стран компенсирует половину затрат соседнему государству, которое раньше занялось разработкой и добычей углеводородов со дна Каспия;
— Каспий делится на национальные сектора, которые закрепляются за соответствующими прибрежными государствами. При этом поверхность Каспия остается в общем пользовании, на национальные сектора делится только дно;
— создание единой платформы каспийских стран СНГ по вопросам будущего международно-правового статуса Каспийского моря;
— учреждение стратегического центра по проблемам Каспия. В задачи центра входит мониторинг бассейна Каспийского моря, в том числе из космоса, анализ геоинформации, выявление источников загрязнения, координации природоохранительной деятельности, судоходства и рыболовства. Эта структура должна иметь собственный бюджет, формируемый из взносов прикаспийских государств, и работать в контакте с главами пяти «прикаспийских стран»;
— если какое-либо государство мешает переговорам по статусу Каспия, то есть из-за него затягивается решение проблемы, то остальные страны должны не терять времени и сами договариваться.
Отношение прикаспийских государств к новым предложениям России
азербайджан. Не дав российской стороне окончательного ответа во время пребывания в Баку В.Калюжного в июле 2000 года, Президент Г.Алиев ограничился заявлением, что вопрос о правовом статусе Каспия необходимо решать окончательно. Приветствуя активизацию России на Каспий, он выразил надежду, что это поможет решить вопрос так, что «никто ни к кому не будет иметь претензий».
Таким образом, Азербайджан в полном соответствии с пунктом 2 статьи II своей Конституции 1995 года продолжает активно выступать за признание Каспийского моря пограничным озером с разделом на пять секторов. Казахстан. основные положения современного подхода Казахстана к исследуемому вопросу таковы: в соответствии с позицией Казахстана Каспий не может быть признан ни морем, ни озером. В случае выбора варианта «озеро» будут чрезмерно затруднены судоходство и рыболовство, поскольку это будет связано с перенесением границ современных государств. Вариант «море» не будет признавать Россия, которая долгое время ратовала за 45-мильную зону национальной юрисдикции и не желает потерять контроль над водной гладью Каспия. Эта позиция не устраивает также и Иран.
Поэтому Казахстан продолжает настаивать, как и прежде, на принятии своей методики разделения Каспийского моря на специальные экономические зоны по срединной линии, равноотстоящей от противолежащих точек берегов соседних государств, в пределах которых каждое государство, соответственно, будет иметь исключительное право на разработку природных ресурсов. Казахстан — за раздел дна Каспия, ибо хочет сохранить исключительное право разработки ресурсов карбогидрогенов, и за общую толщу вод как способ поддержания сотрудничества в области судоходства, рыболовства и в восстановлении биоресурсов.
иран. В этом государстве до и после визита В.Калюжного (август 2000 г.) упорно придерживаются мнения о необходимости придания Каспию международно-правового статуса «кондоминиума», так как именно в этом случае произойдет совместное владение морем, использование его ресурсов на равных для всех прикаспийских стран в соответствии с международно-правовым принципом справедливости.
В любом другом случае Иран будет иметь свои претензии и взгляды. Москва была поставлена перед выбором одной из двух позиций по поводу статуса Каспия: или Каспий полностью (включая недра, толщу и зеркало воды) остается в общем пользовании всех пяти прибрежных государств, или море делится поровну по 20 процентов каждому. Иран благосклонно отнесся к идее «50/50» по поводу спорных месторождений энергоносителей, если они будут включены в 20-процентную долю каспийской акватории. Вскоре Иран полностью отказался от принципа «50/50».
По существу, Иран продолжает показывать свой «нрав» в отношении статуса Каспия: если не нам, то никому. Тегеран считает, что в случае секторальной делимитации он может получить всего лишь 14-процентную долю Каспия, тем более что в недрах его части нет нефти в желаемом объеме.
Позиция Ирана создает конфронтацию с Россией, тем самым ставя под удар процесс определения международно-правового статуса Каспийского моря.
туркменистан. современная позиция этой страны является жесткой: сначала определение статуса Каспия и лишь затем — решение всех остальных проблем, включая раздел спорных месторождений. Это обстоятельство означает, что Туркменистан на современном этапе выступает против урегулирования споров с Азербайджаном по поводу нефтяных месторождений.
Президент Туркменистана С.Ниязов отметил, что проблему международно-правового статуса Каспия необходимо вынести на обсуждение специального саммита прибрежных государств, поскольку усилиями экспертов накопившиеся противоречия уже решать невозможно. По его мнению, надо прежде всего подписать «Конвенцию пяти», проект которой подготовил Туркменистан. При этом он отметил, что нет никакой гарантии в том, что в любом другом случае интересы Туркменистана будут обеспечены надлежащим образом.
Что касается самой модели разграничения зон юрисдикции, Туркменистан считает, что могут иметь место как принцип секторального деления моря, так и «принцип кондоминиума» с зоной прибрежных территориальных вод, разграничением морского дна и общим пользованием срединной частью водной поверхности. Главное — это проблема политического решения международно-правового статуса Каспийского моря.
Разногласия сохраняются
К СОЖАЛЕНИЮ, прикаспийские государства до сих пор не могут найти политическое решение по поводу принадлежности и использования Каспийского моря. В настоящее время образовалось единство позиций у России, Казахстана и Азербайджана (позиция которого несколько отличается от первых двух по конкретным аспектам) с одной стороны и у Ирана и Туркменистана — с другой. Между сторонами имеются серьезные расхождения в подходах к определению международно-правового статуса Каспийского моря. К сожалению, эти разногласия растут с каждым днем.
Принцип «равномерного и справедливого» участия всех пяти прикаспийских государств в распределении ресурсов Каспия, предложенный Туркменистаном и Ираном, предусматривает общее и равное пользование ресурсами Каспия всех пяти прибрежных государств либо выделение по 20 процентов каждому прикаспийскому государству. Эта позиция полностью противоречит интересам первой «тройки», особенно России и Казахстана (последний имеет больше 29 процентов площади Каспия). Бесперспективные и нереалистические позиции «двойки» завели в тупик переговоры по статусу Каспия.
Соответственно, такая ситуация отодвигает вопрос о договорно-правовом закреплении международно-правового статуса Каспийского моря. Пока же в бассейне Каспия действует право, интерпретируемое каждым прикаспийским государством на свой лад.
Решение проблемы Каспия зависит от политической воли руководителей прибрежных стран решать проблемы региона на основе консенсуса, в атмосфере доверия и взаимопонимания.