Здесь, в краю трех стихий, – синего моря, палящего солнца и беспредельной пустыни, – границ не было никогда. Веками кочевали здесь туркмены и казахи. Влюблялись друг в друга и ссорились насмерть. Признавали при этом одну лишь границу: рубеж силы соседа, который нельзя превзойти своей собственной силой.
С неба — солнце: не греет, а жжет, как паяльная лампа. На земле, оскопленной ветрами, жарой и морозом, жажда сводит с ума тощий скот. Край, где звенели кандалы огромной и страшной тюрьмы без стен и решеток. Тюрьмы, в том числе – для Тараса Шевченко. Осталась до сих пор его землянка. Остались и вербы, посаженые Кобзарем. Остались слова, которые надо читать только здесь, в убогой обители сосланного поэта: “Пустыня… Песок да камни… Смотришь, да такая тоска тебя возьмет…”
“Вот мы объехали весь этот край. Мы видели пески, бесплодную землю, пили соленую воду. Достаточно ли у нас воображения, чтобы представить себе будущее этих земель?” Так спрашивал в начале минувшего века один из героев повести Константина Паустовского “Кара-Богаз”.
Через сто лет на этот вопрос нет ответа. Мангышлак, стык Туркмении и Казахстана, навсегда в себе соединил старое, новое, вечное. В архиве летописца земли Мангистау Еспола Умирбаева нашла я такую запись. “В 1836 году кочевали по Мангышлаку 18 911 казахских и 825 туркменских кибиток”. Вот и все. Никого тут тогда больше не было.
Нечасты встречи на Устюрте и сегодня. И вопрос “Что же в этих суровых местах надлежит охранять по суровым законам боевого расчета?” на всем долгом и тяжком пути возникал постоянно.
Ответ давали сами встречи на заставах. Короткие монологи бойцов. Круглосуточный труд офицеров.
Когда-нибудь, может, и вправду исчезнут на свете границы. А на тысячах километров контрольно-следовых полос люди дружно посадят цветы или просто посеют пшеницу.
Когда-нибудь… Но, нескоро, уж точно. Сегодня планета людей летит на разрыве двух сил. Стремясь к единению, глобализации, “всемирному правительству”, государства все более тщательно и серьезно стерегут, обустраивают свой самый первый рубеж.
Казахстан начал этот процесс отнюдь не самым первым на постсоветском пространстве. Но не начать, конечно же, не мог. Ведь именно с границы формируются любое государство и любая суверенность. Граница – даже поважнее флага, герба, гимна. Здесь первыми встречают и врага, и друга. Здесь охраняют политическое реноме страны, ее экономические тайны и секреты.
От кого? Первым делом, конечно же, от соседа. Сосед у юго-западной окраины РК специфический, как ни взгляни. Ближайший город у соседа называется теперь “Туркменбаши”. А в бывшей Красноводской области Туркмении из тысяч казахов остались немногие сотни. Остальные вернулись домой. Никто их, конечно, не выгонял из Туркмении. Им просто давали понять: ваш дом и земля ваша – к северу, к северу… Давно уже Туркменбаши запретил вывозить из своей страны абсолютно все. Нельзя со скотом уходить в Казахстан, нельзя продавать, уезжая, дома и квартиры. Если быть откровенной, дискуссий о том, “кому на самом деле исторически принадлежит полуостров Мангышлак”, не слышит только тот, кто не желает это слышать…
Впрочем, начальник регионального управления “Батыс” пограничной службы КНБ Казахстана, генерал-майор Александр Сарсембеков на этот счет совершенно спокоен.
— Вопросов нет, — говорит генерал, — туркменские заставы отнесены в глубину своей территории. В Ашхабаде работает специальная комиссия, впереди — все по плану: делимитация, демаркация. Но вот не так давно соседи вдруг решили больше никого не пускать на территорию своих застав. Я там последним, наверное, был. Чурек кушал, чай пил. Я ведь долго служил в Туркмении. Сапармурад Атаевич! Прекрасные с ним были отношения. Ну, а теперь его зовут Великим. Вот эта моя видеокассета с туркменской заставы, наверное, со временем огромных денег будет стоить. Ну, закрывается страна на все пуговицы. Так это – их же дело! Мне нынче свои граждане работы задают гораздо больше, чем соседи…
Александр Толеуович Сарсембеков всего лишь за пять суток до нашего прилета на военном самолете в его “хозяйство” получил из рук президента Казахстана генеральские погоны. Ему же, Нурсултану Назарбаеву, советский пограничник Сарсембеков почти десять лет назад, сразу после обретения Казахстаном суверенитета, написал с Камчатки письмо. “Хочу принять участие в строительстве пограничных войск родного Казахстана”. И получил ответ. И служит Родине.
Он служит ей все так же, как служил и в Туркмении, и в Магадане, и в Москве, и на островах Беринга. Как служил ей в Афганистане, где однажды вел в бой сразу пять тысяч своих и кабульских солдат, где стрелял из всех видов оружия, а знаменитую систему “Град” без разрешения высокого начальства применил, впервые во всех пограничных войсках Союза.
— А то ушел бы крупный караван с оружием, — смеется Сарсембеков, — никак нельзя было дать ему уйти. Снял чехлы с “Града”, выкатил и смахнул караван с горушки. У нас давно уже не судят победителей. А первое решение – знаю всем своим опытом, обычно бывает и самым верным.
О Сарсембекове большой роман легко напишется. Он и философ, и вояка, и строитель конкретный. Жена, сын и дочь – все носят погоны сочно-зеленого цвета. Они – династия границы. И рубеж казахстанский, где есть на самой кромочке застава с символическим названием “Доля”, давно стала их собственной жизненной долей.
Вот она, эта застава! Два вагончика, полосатый шлагбаум. Видимость, как говорят пилоты, “миллион на миллион”. Пока, конечно, не задует ветер. А задувает он почти без перерывов. Само имя – “Доля” — заставе дала единственная в окрестностях сопка. “Доля” кочевала несколько раз, пока “устаканивалась” граница. То в туркменскую, то в казахстанскую сторону. Ведь граница в пустыне пока еще очень условная. Но зато нарушители – самые настоящие.
— Вот наш пост, вот туркменский, — показывает начальник погранзаставы “Доля” Кайрат Жумабаев, — а объехать пока еще очень легко, миллион дорог тут, одно слово – пустыня…
Просто жить на заставе “Доля” – уже настоящее испытание. А на заставе не просто живут. Тут ведь круглосуточно служат. Сюда за 340 километров по сплошному бездорожью привозят абсолютно все, что требуется для жизни и службы. Холодильником здесь “работает” соль. Мясо, чтоб не протухло, посыпают так густо сероватыми кристалликами, что есть его штатскому невозможно никак. Но, с другой стороны, именно на ратной службе многие парни впервые в жизни увидели настоящее мыло, зубную щетку и прочные, “всепогодные” башмаки. Никаких жалоб нет. “Живем так, насколько сегодня богата страна”, — отвечают, не договариваясь заранее, и рядовой “Доли”, и генерал в Актау.
Окно в привычный и “нормальный” мир — одно. Это письма из дома. Газет, книг, радио и телевизора нет и скоро не предвидится. Есть гитара, домбра. Никто тут репертуар не навязывает. Но он почему-то один: очень бодрый и очень, представьте, патриотический.
Застава “Доля” после долгого перестука зубов и костей специального корреспондента в “УАЗике”, “отмечавшем” все тысячи кочек и сотни барханов, кажется мне полным раем. И не сразу доходит рассказ доктора Есмагзама Нурманова, как только чудом спасся прапорщик недавно. Он в одиночку догонял в пустыне нарушителей. Заблудился в песках. И восемь суток шел к заставе. Он выжил только чудом. В кармане камуфляжки был пакет туалетной бумаги. Он ел эту бумагу. И только потому не умер с голоду.
— Слава Всевышнему, — вдруг очень искренне и совсем не по-военному подытоживает пограничный врач Нурманов, — да плюс хорошая спортивная закалка. Теперь прапорщик просто обязан жить долго…
В солдатском спальном помещении гуляют истории еще страшнее. У этих мест – давно дурная слава. Толкуют парни про плато Устюрт. Чабаны говорят, что там обитает чудовище: у него десять ног и огромная пасть. Вообще-то никто (чабаны в том числе) лично монстра не видел. Но люди на Устюрте пропадают и сейчас –вот это точно.
Не монстр, а те же чабаны даруют нынче основную головную боль солдатам на казахстанско-туркменской границе. Чабанов понять можно: ходили раньше, куда вздумается, стреляли дичь, когда захочется… Привыкать к пограничным порядкам им очень непросто.
— Палки вставляют в колеса, — жестко говорит майор Хорошев из Актауской комендатуры. – Ничего, привыкнут. Поймут, что не вредить, а помогать мы им пришли…
А впервые пришли сюда 7 пограничников во главе с Сарсембековым 19 февраля 1999-го года. При трех автомашинах и стареньком “АН-12” они начали здесь утверждать “нормальный режим обычной границы”.
Прикиньте сами, какова задача. Тут надо сторожить одновременно и два моря, и свирепую пустыню. Всего – ровно 1 580 километров. А скоро еще добавятся кустанайский, актюбинский участки. Неживой и спокойной вся эта огромная территория выглядит только на карте. А реально – идут поезда до Москвы из Таджикистана. Их тормозят на станции. Густо сыплются из вагонов всегда возбужденные люди, в момент забывая все языки, – от русского и до родного.
— Возникает над рельсами мощная аэродинамическая труба, — свой сочный рассказ ведет генерал Сарсембеков, — а у многих в желудках — наркотики, те же живые деньги. Ну, мы, соответственно, приловчились такие желудки достаточно быстро чистить. Как? Очень просто. Есть медчасть. Есть простые приемы. На горшок их сажаем, и – все, полетело…
Соленым ударом каспийской волны, которую мощно пропарывал наш быстроходный катер, — окончательно и навсегда для меня установлен вкус этой необыкновенной границы. Морская дивизия придана “Батысу”. Она патрулирует синее море, где лишь 67 дней в году не бывает штормов. Ни один моряк никогда, ни в каком состоянии не назовет Каспий “озером”.
Не назовет его так и матрос Аблай Коблашев. Мальчишкой он часами наблюдал, как корабли уходят в море. И очень ошибается пословица, которая твердит про то, что самые красивые корабли – это те, которые проходят мимо. Матрос Абай Коблашев убежден: уж он-то как раз и служит на самом красивом в мире корабле…
Необычны места, ситуации, встречи. Но самое сильное впечатление на казахстанско-туркменской границе оставляют, конечно же, люди. Те самые, для которых за именем пограничной заставы “Доля” всегда легко узнается и своя персональная доля.
Там, где от века не было границ, сейчас ритмично, как утро и вечер, сменяются дозоры. И на суше, и на море. Совсем скоро на самую дальнюю в Казахстане заставу “Доля” придет пополнение. Так что же скажет им при самой первой встрече с государственной границей генерал-майор Сарсембеков?
Не ждал вопроса Александр Толеуович, но ответил, как выстрелил в ближнем бою, не задумываясь:
— На совершенно чистом казахском языке скажу я им одно: “Салам алейкум…”
Алматы – Актау – застава “Доля” — Форт Шевченко — Баутино — Алматы