Правительственные газеты Узбекистана во второй декаде апреля сообщили о визите в республику и встрече с первыми лицами правительства делегации Высшего Исламского совета Америки во главе с ее председателем шейха Мухаммада Хишома Каббони и мирового лидера последователей учения Накшбанди шейха Мухаммада Нозима Одила ал-Хаккони. СМИ информировали общественность, что основной темой встречи был вопрос «развития ислама и других религий в Центральной Азии, в частности, в Узбекистане, повышения уровня религиозных знаний народа, а также борьбы против экстремизма, прикрывающегося религией в регионе». И по итогам этого визита «гости дали высокую оценку развитию в Узбекистане ислама», и что по их мнению «ведется дальновидная политика по предотвращению распространения религиозного экстремизма в регионе».
Нужно заметить, что религиозная тематика является наиболее сложным аспектом для ее освещения в СМИ Узбекистана. Дело не только в том, что многие журналисты имеют смутное представление о специфике тех или иных конфессий, официально зарегистрированных или незарегистрированных в республике, религиозной жизни и политике, идеях и течениях, а также представителях и носителях данной идеологии и школ. Более того, этот аспект сам по себе еще не полностью изучен и раскрыт учеными-обществоведами, специалистами, а значит, не определено конкретное отношение государства к этому весьма щекотливому вопросу. Конечно, есть однозначный подход к религиозному экстремизму, который нашел свое подтверждение в статьях Уголовного Кодекса, например, в ст.244-1, где записана ответственность за “изготовление или хранение с целью распространения материалов, содержащих идеи религиозного экстремизма, сепаратизма и фундаментализма”.
Другое дело, что понятие фундаментализма нельзя сводить к экстремизму, поскольку любая религия, как и наука, стремится к поддержке первоценностей, возврата к тем духовным началам, которые были заложены в самых религиозных ранних трактатах и учениях. И в этом отношении фундаментализм необходимо воспринимать с положительной стороны. Однако искаженное восприятие этого слова привело к серьезным перекосам к пониманию и освещению религиозных аспектов жизни со стороны государства. Поэтому в уголовный кодекс внесена ответственность за фундаментализм, а силовые структуры зачастую по-своему понимают статьи УК и позволяют себе все вольности в отношении тех, кто придерживается религиозных обрядов. Например, ношение бороды – это среди мусульман является признаком набоженности, но для милиции это мотивировка для задержания человека, который, возможно, является членом террористической организации.
Но осветить эти аспекты независимым журналистам (которые в Узбекистане пока еще имеются) и независимой прессе (которой фактически не существует) очень сложно. Дело в том, что существующая в Узбекистане цензура строго следит за всеми публикациями, в которой дается оценка религиозной жизнедеятельности. Печать может воспевать лишь те моменты, которые уже апробированы и не раз высказаны главой государства. Речь, например, идет о великих мыслителях, которые внесли свой вклад в развитии ислама – Имамах Аль-Бухорий, Аль-Фаргоний, Аль-Термезий и других. Хадисы, которые стали известными всему миру благодаря трудам этих людей, несут в себе позитивные заряды миролюбия, и поэтому широко пропагандируются государством. Также СМИ дали положительную оценку решению правительства создать в Ташкенте исламский университет, в которой бы готовились не только специалисты-теологи, но и велась бы научно-исследовательская работа в изучении религии, ее истории, нравственных и экономических основ.
Подобный шаг был предпринят после того, как именно религиозные фанатики, как утверждает официальная точка зрения, провели акты терроризма в Ташкенте 16 февраля 1999 года. Стало ясно, что необходимо населению рассказать, что религия, являясь носителем гуманности и духовных начал, не имеет ничего общего с насилием, а экстремизм возникает лишь тогда, когда религия политизируется и превращается в оружие некоторой кучки людей в борьбе за власть и ресурсы. События конца лета-начала осени 1999 и 2000 годов в горах Кыргызстана и Узбекистана, когда боевики пытались проникнуть в Ферганскую долину и Сурхандарьинскую область, вновь выдвинули на первый план религиозную мотивировку данного инцидента.
К сожалению, освещая этот вопрос в своих статьях и репортажах, журналисты подходили однобоко, с долей опаски к этой проблеме. Боевики ими рассматривались как люди малограмотные, жестокие и фанатично преданные экстремистским идеям. И никто не задавался вопросом, почему эти люди встали на путь религиозной борьбы, почему они стремились проникнуть в Ферганскую долину, на какие слои или силы они собирались опираться? Кто из населения мог поддержать их? Ведь весьма примитивна сама мысль, что пара сотен вооруженных людей, пускай имеющих хорошую выучку, смогут противостоять целой армии, народу и даже региону с пятью государствами. Значит, их цель – дестабилизировать те слои, которые уже готовы к социальному “взрыву”.
Например, в информации УзА (государственного информационного агентства – бывшего регионального отделения ТАСС) говорилось, что боевики – это люди, которые не имеют никакой идеи, никакой цели, они, мол, только умеют грабить и убивать. Такой гипертрофированный подход больше говорит об убогости официальной пропаганды, чем об опасности терроризма. Как люди, которых правительство называет ваххабитами, не имеют идеи? Ведь ваххабизм – это не просто идея, это целая идеология, религиозная школа, которой привержены миллионы людей в исламском мире. Как они не имеют цели, если с оружием в руках пришли в Кыргызстан из Таджикистана и желают попасть в Узбекистан? Не спьяну же они туда полезли. И почему они умеют только действовать оружием? Может, некоторые из них были механизаторами, фермерами, рабочими, но какие причины заставили их взяться за оружие – именно это и должен был раскрыть журналист. Не думайте, что я стремлюсь и желаю обелить экстремистов, напротив, никакой разумный человек не будет приветствовать бандитов, стремящихся свергнуть законный строй и использовать в качестве своего оружия мирных людей. Терроризм показал свое лицо всему миру и невозможно и нельзя его ничем оправдать. Но в то же время не стоит примитизировать это негативное явление и высвечивать его сторонников как тупых людей. Но такой подход, к сожалению, проявился в узбекистанской печати, скажем, именно так описывались боевики одним из корреспондентов УзА: “Это животные, потерявшие человеческий облик”. Видимо, эта фраза была написана в порыве эмоций, а может сам репортер с биологической точки зрения посчитал, что мы живем в “мире животных”. Но как бы там не было, никто из прессы не сумел дать хорошего ответа на истоки и опасности религиозного экстремизма.
Конечно, были неплохие материалы некоторых корреспондентов, которые описывали гнетущую жизнь молодых людей, обманутых религиозными фанатиками и силой загнанных в лагеря боевиков. Прозрение и раскаяние, желание мирной жизни и светлого будущего – это стало мотивом для возвращения бывших “партизан” домой, но, к сожалению, многие из таких раскаявшихся были пойманы и казнены главарями банд. Журналистам удалось показать, какими средствами добиваются экстремисты своих целей – силой и страхом. Невежество, страх и неверие – вот их главные орудия.
Но в тоже время на многие вопросы существования и распространения религиозного экстремизма, специфики и течений журналисты не могли ответить. И дело не только в том, что они не хотели этим заниматься, хотя имели такое право, поскольку законом дается возможность проведения журналистского расследования или высказывания своих мыслей или умозаключений. Ведь в газетах не давались и мнения ученых, специализирующихся на этом направлении, которые могли внести некоторую ясность в этом вопросе. Просто кем-то “свыше” была дана установка придерживаться только одного подхода, а именно: все беды и проблемы сваливать на религиозных экстремистов, но не углубляться в первопричины. И пресса не могла перечить. Впрочем, если бы и нашелся такой журналист, который хотел бы высказать свою, отличную от официальной точки зрения мысль, то она бы не прошла цензуру.
К сожалению, экстремизм базируется на экономических и социальных трудностях, а религия – лишь флаг для тех, кто хочет силой оружия изменить существующий порядок. Для них, естественно, цель оправдывает средства. И в этом аспекте действия государства в отношении фанатиков вполне адекватны и законы. Но правительство выиграло бы, если бы открыто обсуждала проблемы сегодняшнего дня, не приукрашивая действительность и говоря открыто о своих трудностях. Стремясь скрыть правду, оно порой толкает сама людей в пропасть неверия. И тогда в поисках правды люди приходят к неверному толкованию событий. Этим пользуются религиозные экстремисты.
Почему бы ни вести открытую полемику с представителями этих течений? Почему не дать им выступить в печати, чтобы фундаменталисты могли высказать свои идеи и мысли, а люди сами бы уверились в том, насколько правилен их путь и соответствует ли он общественному мнению. Ведь истина рождается в споре. Не может быть правды только у одной стороны. Но чиновники боятся этого, считая, что народ не созрел, не дорос. Мол, неверно воспримет он религиозные догмы и начнется хаос, как это произошло в Таджикистане.
Пресса, к сожалению, не готова вести серьезный диалог с религией. Мало знаний, нет профессиональной подготовки, отсутствуют серьезные исследования в этом направлении. Корреспондентам необходимо самим изучать все аспекты религиозных событий, но по разным причинам они этого не хотят. Зачем копаться в первопричинах, когда есть официальная версия? Зачем сориться с властями, которые за умалчивание могут наградить медалью и денежной премией?
Поэтому нельзя в ближайшее время ожидать, что на страницах печати появятся серьезные статьи, посвященные религиозным проблемам, в которых авторы будут прямо ставить вопросы к власти и оппонентам, а также вестись жаркая дискуссия между сторонами, искры которой могли бы родить правду.