Постиндустриальные амбиции в доиндустриальной стране

Хотелось бы поговорить о такой парадоксальной вещи, как неадекватное восприятие страны и ее возможностей казахстанской общественной мыслью. В мыслях и словах мы стремимся примерять к себе лучшие западные стандарты общественного устройства с соответствующим стилем поведения, а на деле откатываемся к доиндустриальным позициям. По сути, индустриальной революции в Казахстане не было. Вернее, она была, но только в городах и промышленных центрах. Ее осуществили европейские переселенцы и их дети и потомки. Коренное население было ею охвачено лишь частично. Но социалистическое общественное устройство приучило казахское общество пользоваться ее благами. А теперь некоренное население покидает республику, а лучшие умы коренного населения исходят из того, что уровень развития, достигнутый за годы советской власти, это неотъемлемое при любых этнодемографических изменениях достижение Казахстана, и считают, что стране нет нужды переоценивать свои возможности в сторону их уменьшения.

Сначала об ином видении ситуации. Вот, к примеру, Россия даже сейчас великая держава с колоссальным потенциалом развития. Наш опыт государственного становления никоим образом не может быть сравним с ее опытом. Тем не менее, при оценке нынешнего положения своей страны и рассмотрении приемлемых путей для дальнейшего развития россияне равным образом ссылаются как на достижения развитых стран Запада, так и на опыт развивающихся стран. В числе последних широчайший спектр названий – от Китая до Буркина-Фасо. Хотя, если по справедливости, мало у кого повернется язык сказать, что Россия является развивающейся страной.

Скорее, это – своеобразная страна с уникальным опытом. С одной стороны, она участвует в международном товарообмене главным образом со своим сырьем, а не готовыми продуктами, что вроде как указывает на ее индустриально-технологическую отсталость от развитых стран. Но в то же время россияне продолжают оставаться одной из двух ведущих стран в области освоения космоса, что считается бесспорным доказательством их лидерства в сфере высоких технологий. Мало того, они же первыми наладили подготовку и полеты космических туристов на околоземную орбиту: в прошлом году это был американец Деннис Тито, а сейчас вон – южноафриканец Марк Шаттлворт. Тут следует, наверное, добавить, что в последнее время успех космических специалистов России на международном рынке все больше и больше подхватывается их соотечественниками из других отраслей. И появляются и добиваются признания они там уже не обязательно только с помощью сырьевых товаров. В начале этого года на нью-йоркской бирже была выставлена на продажу и успешно реализована большая партия акций российской компании, производящей напитки (знаменитый “J-7” и т.д.).

Кстати, о своеобразии. В нынешней России хватает и таких, кто настаивает на том, что у страны, в силу именно своеобразия, должен быть свой путь дальнейшего развития, отличный от всех известных в мире моделей. Мы же, казахстанцы, похоже, априорно склонны считать Казахстан страной, к которой применителен лишь опыт развитых стран. Причем опыт этот рассматривается не в историческом ракурсе, что было бы еще как-то объяснимо, хотя тоже вряд ли практически оправданно, а в нынешнем завершенном виде. По нашим наблюдениям, у нас гораздо чаще, чем в России, вворачивают в речь такой оборот, как “как во всех цивилизованных странах…”. Но ведь та цивилизованность, которая у нас при этом подразумевается, — это ведь прежде всего следствие высокого уровня промышленного производства и благосостояния. Другими словами, тянуться к западным стандартам цивилизации без развитого индустриального сектора – это все равно, что пытаться установить светские дворцовые порядки в крестьянской хижине. Для успеха рыночных отношений, которые у нас сейчас, как и везде в бывшем Советском Союзе, внедряются и с которыми у нас принято связывать надежды на светлое будущее Казахстана, необходима не только частная собственность на средства производства, но и также наличие рабочего класса, рынка квалифицированного наемного труда.

В советское время промышленное производство располагалось в крупных городских центрах или специализированных на добычу сырья малых и средних городах. Большинство рабочих там составляли представители русско-славянского и в целом европейского населения. За 90-ые г.г. из страны выехало около 2 млн. русских, украинцев и белорусов, а также 0,8 млн. немцев. Население Казахстана сократилось с 16,9 млн. в 1991 г. до 14,9 млн. в 1999 г. По данным на 1994-99 г.г. доля эмигрантов в трудоспособном возрасте составляла 65%, а еще 25% выехавших – это люди в возрасте моложе трудоспособного. Более 40% из всего этого контингента имеют высшее и среднее специальное образования. За 90-ые г.г. Казахстан, по сути дела, лишился цвета квалифицированных кадров индустриального труда.

Потому что казахи еще с советских времен за пределами аграрного сектора экономики составляли столь незначительное число, что даже среди коренных народов в Средней Азии были на последнем месте. К примеру, в 1987 году узбеки в Узбекистане и туркмены в Туркменистане составляли 53% трудящихся в промышленности, таджики в Таджикистане – 48%, кыргызы в Кыргызстане – 25%, а казахи в Казахстане – всего 21%. Соответствующий показатель в России – 83%. (С.Байзаков и Н.Багисов “Факторный анализ причин внутриреспубликанской миграции сельского населения в Казахстане и предложения по ее регулированию”, взято из материалов семинара “Миграция в Казахстане – настоящее и будущее”, Астана, 26-27 января 2000 г.) А в аграрном секторе статус рабочего получали, не имея соответствующей подготовки, и работники совхозов. Но в действительности так называемый “рабочий класс” на селе по своим квалификациям и трудовым навыкам оставался крестьянином, не расставшимся с родоплеменным характером труда и отдыха. Поэтому, по определению ученых-экономистов С.Байзакова и Н.Багисова, “отставание квалифицированного уровня “рабочих” сельских районов от своих коллег, работающих в городах, возрастало из года в год. Сближение характера труда сельского населения с трудом индустриальным в советское время происходило только теоретически, превращение сельского труда в агропромышленный, имеющее место во многих странах, пренебрегалось в Стране Советов. В результате Средняя Азия и Казахстан, имеющие одну пятую часть активного населения бывшего СССР, в рынок вошли неподготовленными. С другой стороны, при огромном избытке трудовых ресурсов в сельской местности промышленные предприятия нередко страдали от нехватки рабочей силы, в особенности квалифицированных кадров индустриального труда”.

Во всем этом нет ничего неожиданного. Удивляет же другое – то, что такая очевидно плачевная реальность до сих не подвигла ни к пересмотру своих представлений о будущем страны, ни к адекватным выводам даже наших самых просвещенных, продвинутых и чаще всех взывающих к демократическим нормам Запада деятелей. Вот как, к примеру, оценила на вышеназванном семинаре рассматриваемую ситуацию сенатор Зауреш Батталова, проявившая себя в дни событий, связанных с укрытием Г.Жакиянова в посольстве Франции, как выдающаяся сторонница демократических и западных ценностей: “По прогнозам, приблизительно к 2002 году (то есть уже сейчас – авт.) процент казахов в республике перевалит за 55, а процент русских опустится ниже 30. Таким образом, будет частично заново восстановлена былая этнодемографическая картина. К этому времени тюркоязычные народы в Казахстане с другими восточными народами будут составлять две трети, более 65%. Это естественный процесс, который должен адекватно восприниматься проживающими в Казахстане народностями, и, ни в коем случае, не должен явиться причиной их эмиграции из государства”. Но ведь совершенно очевидно то, что те большие изменения в этнодемографическом составе населения, которые происходят сейчас, превращают Казахстан в совершенно иную, в отличие от полученной в наследство от распавшегося СССР республики, страну. То есть, если надо считать это естественным процессом, должным восприниматься адекватно всеми нынешними казахстанцами, то нужно столь же спокойно относиться к оценке нашего государства как общества с низким индустриальным производственным потенциалом и соответствующими цивилизационными возможностями. Это ведь объективно, разве нет?!