Власть пытается вернуть свои ресурсыI (интервью с Ерланом Кариным)

Директор Центрально-Азиатского агентства политических исследований убежден: осенью-зимой этого года в Казахстане может произойти передача власти по российскому варианту. Или другое иное событие, сопоставимое по последствиям и масштабу досрочным президентским выборам. Иными словами, грядут большие перемены. Но новый президент не будет знаковой фигурой, он станет транзитным главой государства, у которого уже не окажется таких огромных властных полномочий. В декабре 2001 года он дал интервью, в котором изложил ход событий в политической жизни страны. Его прогноз оказался точным во многом (пожалуйста, www.kaznews.info), поэтому интересно было узнать его мнение о ситуации в республике спустя полгода.

***

— Я бы препарировал все события, происходящие в нашей стране, следующим образом. В мировой истории сейчас уже принято проводить водораздел между тем, что было до 11 сентября 2001 года и после. А в Казахстане таким водоразделом могут служить ноябрьские события прошлого года. То, что происходит в последнее время, невозможно рассматривать, не привязывая к ноябрьскому кризису власти. Евразийский экономический саммит, первый Евразийский медиа-форум и прочие съезды, конгрессы и т.д. – все это попытка власти подобными массовыми мероприятиями мобилизовать общественные ресурсы. После ноябрьского кризиса власть несколько утратила свои позиции по многим вопросам, ее влияние ослабло и поэтому сегодня власть пытается во многом административными методами мобилизовать все ресурсы. И в том числе информационные – первый конгресс журналистов Казахстана, экономические – Евразийский экономический саммит, слияние “КазахОйла” и “КазТрансГаз”, общественные – съезды писателей и композиторов, встречи с представителями Академии наук и т.д. Конечно, многие из этих мероприятий планировались и раньше. Но, наверное, при этом никто не задумывал, что данные мероприятия будут проходить столь помпезно и получат такое широкое освещение в СМИ.

Последние пять месяцев страну буквально лихорадит от всевозможных конгрессов и съездов, и все это не случайно. Это свидетельство того, что власть пытается мобилизоваться. Власть стремится сосредоточиться, власть делает все, чтобы вернуть и сконцентрировать ресурсы; и все те мероприятия, которые проводятся, — попытка вернуть свои ресурсы.

И то же самое на внешней арене. Не случайно именно у нас прошел неформальный саммит глав государств, недавние встречи в Москве на высшем уровне, первый саммит стран-участниц СВМДА – это та же попытка вернуть утраченный внешнеполитический кредит доверия. Раньше у нас были проблемы во внутренней политики, а сейчас у нас очевидными стали проблемы также во внешней политике.

— О причинах ноябрьского кризиса власти сказано много. Единственное, что я могу добавить: вряд ли бунт \»младотюрков\» был спровоцирован появлением американских солдат в регионе, как считают некоторые. Это результат внутренних конфликтов, протекавших в обществе, вернее в политической элите.

После ноябрьского кризиса власти в Казахстане сложилась достаточно уникальная ситуация. Во-первых, возросла динамика внутриполитических событий в Казахстане. До этого события развивались, может быть, для нас и стремительно, но в целом достаточно пассивно, потому что все было предсказуемо, не было особой сенсационности в развитии тех или иных событий, все происходило в замедленном темпе и относительно равномерно. После 19 ноября у нас резко возросла политическая активность, и я думаю, что власти оказались не готовы к такому росту динамики развития внутриполитической ситуации. Во-вторых, до ноября 2001 года было принято говорить о власти как о неком цельном организме, хотя аналитики и раньше отмечали наличие группировок во властных структурах и войну между ними, но в целом все считали власть однородной. А сейчас мы не можем говорить о власти как о неком цельном институте, организме и структуре. Дело в том, что ноябрьский кризис власти окончательно очертил границы влияния имеющихся групп, он ускорил институциональное оформление этих группировок и в результате эти группы четко определились. Теперь уже можно понять, где заканчиваются интересы одной группы и начинаются интересы другой. В-третьих, если раньше принято было говорить о некой аморфности оппозиции, то теперь, наоборот, вряд ли такое можно утверждать. Оппозиция тоже начинает консолидироваться, и все это спровоцировали власти.

Можно предположить, что теперь в тактике и стратегии политических сил в Казахстане будет преобладать блоково-коалиционный подход. Как оппозиция будет стремиться к тому, чтобы создать какие-то коалиционные блоки, так и власть начнет заниматься этим. И я думаю, что коалиционная тактика станет отличительной чертой стратегии политической борьбы в нашей стране. И еще. Мне кажется, что власти начинают понимать, что все это время они вели себя неправильно в том смысле, что постоянно опасались оппозиции в лице Масанова, Дуванова и т.д., хотя на самом деле надо было не их бояться, а появления оппозиции внутри самой элиты. В том и заключалась ошибка власти, потому что во властных структурах никогда не задумывалась над тем, что серьезная оппозиция может появиться изнутри. Те оппозиционеры, которые раньше были, — Абильсиитов, Ауэзов – они, по выражению политолога Андрея Чеботарева, являются политиками-романтиками. Да, в какой-то степени они стремились показать свой протест, несогласие с той политикой, которая проводилась, но не более. А то, что произошло в ноябре, гораздо серьезнее. Это не просто когда отдельные личности взяли и ушли, громко хлопнув дверью, а целые группы покинули высокие должностные посты. От элиты откололись не просто отдельные персоны, а выделилась ее отдельная часть. При этом она не просто откололась, выразив свое мнение по отношению к ситуации в стране, а стала предлагать какие-то свои альтернативные предложения по выходу из ситуации. Готова ли власть к этому, готова ли она вести нормальный спор на идеологическом поле? К сожалению, часто власть проигрывает спор на своем поле и еще обижается, что у государства на Западе плохой имидж.

— Да, в какой-то степени, но это во многом основано на интуиции президента, не более того.

— Естественно. Какие-то вещи реализуются, но это благодаря политическому чутью и интуиции президента, скажем. Он обладает способностью улавливать тенденции, динамику развития ситуации, но в целом какой-то мозговой центр в стране отсутствует на данный момент. И это заметно хотя бы потому, что в течение шести месяцев со дня появления ДВК власти не предприняли никакого эффективного шага для выхода из политического кризиса. В основном это были административные методы – давление, запугивание и т.д. Чем чаще подобные методы применялись, тем больше власть показывала свою слабость, потому что применение таких методов – признак слабости, свидетельство того, что власть показывает свою безысходность.

— Власть не исчерпала свои силы – это правильно. Она сейчас мобилизует все силы, она выглядит более собранной, чем шесть месяцев назад. Она частично вернула контроль над ситуацией в стране, смогла собрать все институты власти в единое политическое пространство, и, самое главное, властной структуре удалось создать стройную схему принятия политических решений: президент – премьер — Администрация Президента и т.д.

Сейчас наступил такой интересный момент в Казахстане – своего рода затишье. Обе стороны — и оппозиция и власть — взяли какой-то тайм-аут для того, чтобы определить дальнейшую тактику и план действий. Лето будет жаркое, бесспорно, но осень будет еще жарче. Все будет зависеть от того, как сейчас поведут себя обе стороны, существует риск, что кто-то из них может сорваться и пойти на поводу эмоций. В марте-апреле чуть так не случилось, когда Галымжан Жакиянов находился во французском посольстве. Практически обе стороны стали сталкивать друг друга лбами, вынуждая друг друга к применению каких-то силовых, крайне радикальных мер. Но тогда взрыва не произошло. А где гарантия того, что сейчас это не произойдет? Поэтому я думаю, что все зависит от того, как они будут действовать. С одной стороны, и власть, и оппозиция как бы сосредоточиваются, начинают выверять позиции, и это говорит о том, что их шаги становятся все более взвешенными, следовательно, мы можем надеяться — конфликта не будет.

— Сейчас для диалога самый удобный момент, ибо он представляет собой вариант, который позволил бы снизить эмоциональный накал. Все эти шесть месяцев власть и оппозиция предпринимают шаги, находясь под впечатлением ноябрьских событий. Поэтому и шаги, и действия насыщены эмоциями. Сегодня наступает такой момент, когда эмоциональный накал несколько снизился, остается полный разум, то есть появляется возможность принятия трезвых решений. И я думаю, что решения окажутся более взвешенными, есть время обдумать свои действия, тактику и стратегию, и есть какой-то шанс договориться путем диалога.

— Аналогичное предложение вносили мы в прошлом году. После ноябрьского кризиса власти наше агентство дало свой комментарий к тем событиям, которые происходят в стране и свои предложения как выйти из данной ситуации. Дело в том, что власти надо было не просто выиграть очередной бой, а, самое главное, выйти с достоинством из сложившейся ситуации. Почему я так говорю? Потому что Казахстан все-таки азиатская страна, а здесь престиж власти намного больше, чем имидж, который они хотят создать, поэтому цель была не просто выиграть партию у оппозиции. Необходимо было сохранить свое лицо, которое намного важнее, чем в условиях западной политической ситуации. Поэтому мы тоже предлагали вариант диалога, который бы позволил перехватить инициативу. И это был на самом деле хороший момент, который мы назвали “моментом истины”. Президенту нужно было выступить и объявить масштабные демократические реформы. Тогда власть огородила бы себя от критики оппозиции на много лет вперед, и смогла бы спокойно дальше продвигать свою политику, реформы. Главное: это ничего не стоило бы ей, власти бы удалось тогда показать не просто свою победу, а более того, способность улавливать тенденции и выступать инициатором реформ. И я думаю, что важность момента хотя и снизилась, но возможность диалога еще сохранилась, и в этом отношении советник президента абсолютно прав. Нужно, пока не поздно, идти на диалог, делать эти реформы. И начать это прямо сейчас, сделать первый шаг. Не надо бояться сделать первым первый шаг.

— Безусловно. Наличие политической воли самое главное качество любого, кто претендует на статус политика.

— В последних интервью того же советника президента г-на Ертысбаева и отдельных политиков прослеживается следующее обстоятельство: раньше политическая элита была разделена на мелкие группировки по финансовым, административным, кадровым интересам. Но это не было расколом элиты в полном смысле слова. Сейчас наступает раскол элиты по идеологическим мотивам. Одна часть элиты начинает понимать важность скачка вперед, другая – пытается навязать прежние методы. Нынче интересно не что там делает оппозиция, а то, как внутри власти зреет борьба групп, как внутри власти, внутри элиты начинается расхождение между отдельными группами и политиками по поводу дальнейшей стратегии развития общества и государства. И все зависит от того, на чью сторону встанет президент. И вряд ли он использует методы 1995 года для удержания власти.

— Понимаете, в плане политической тактики президент пытается уравновесить и тех, и тех. Но ему придется сделать выбор. Можно пытаться уравновесить, примирить и тех, и тех, но это не получится, потому что такой шаг чреват новыми кризисами, новыми конфликтами, ибо он может не удовлетворить какую-то сторону, а просто заморозит конфликты внутри общества, внутри элиты, внутри страны, и потом это опять взорвется. В любом случае надо будет предпринимать что-то, все время перестраиваться президент не сможет. Я думаю, что все зависит от того, на чью сторону встанет президент, от того, какой выбор сделает президент.

— В какой-то степени да, мы к этому объективно подходим. Наше агентство прогнозировало еще раньше, что с 2001 – 2002гг. страны Центральной Азии должны войти в большой затяжной процесс смены политических элит. По нашим предположениям, этот процесс затянется до 2010 года, плюс или минус один-два года. Дело в том, что 11 сентября ускорило процесс вхождения стран Центральной Азии в эту большую фазу. И я думаю, что все может начаться с Казахстана (ну, может быть, еще и Кыргызстан). Президент страны сейчас пытается выработать какую-ту формулу преемственности власти, но все зависит от того, чья формула будет использована – грубо говоря, консервативной части или либеральной части, которая настаивает на скачке вперед, реформах и т.д., насколько формула преемственности власти будет сочетать в себе требования и той, и той стороны. Все зависит от этого.

— Ресурс доверия к Нурсултану Назарбаеву на Западе, действительно еще достаточно высок.…

— В чем уникальность ситуации в Центральной Азии? Дело в том, что до 11 сентября у нас внутренние политические события развивались как бы отдельно, в отрыве от внешних событий. Но после 11 сентября внешние факторы начинают переплетаться с внутренними, они развиваются в одном направлении, в результате чего возникают новые, более сложные комбинации, в которых трудно отыскать первопричину. В этом и есть уникальность. И я думаю, именно этим предопределена смена элит в Центральной Азии.

— Могу сказать только одно: вряд ли это будет член семьи президента. Во-вторых, вряд ли это будет представитель каких-то финансовых, олигархических групп. Скорее всего, им окажется представитель номенклатурной элиты, то есть человек, воспитанный в чиновничьих традициях и т.д. Преданный, лояльный Нурсултану Назарбаеву…

— Да, думаю, что это будет транзитная фигура…