Сейчас во всех государствах СНГ встревожены продолжающимся ослаблением позиции американской валюты на фоне набирающей силы японской иены и новой общеевропейской валюты — евро. Потому что здесь сложилась практика хранить основную часть своих валютных резервов в долларах США. Но потери связаны не только с этим. Теперь за автомашины, завозимые из Западной Европы, в частности из Германии, приходится платить больше прежнего (в России, к примеру, они только за последнее время подорожали на 10-12 процентов), а вот нефть и газ из бывших советских республик уходит в обратном направлении за реально более низкую цену. Даже если исходить всего лишь из приведенных выше примеров товарообмена, вполне, согласитесь, допустимо заключение, что Казахстан при новой реальности оказался в числе несущих наибольшие убытки стран СНГ.
Впрочем, в нашем Нацбанке не унывают. Хотя курс доллара по отношению к тенге продолжает, как ни в чем не бывало, расти. За июнь месяц наша валюта по отношению к американской денежной единице подешевела на 0,06%, ее обменный биржевой курс составил Т153,27 за $1. Но, оказывается, пугаться нужно обесценивания не тенге по отношению к доллару, а доллара – по отношению к первому. В ходе очередной пресс-конференции, которую дал журналистам в начале июля председатель Нацбанка Г.Марченко, представители прессы узнали, что опасения главного банка связаны главным образом с укреплением курса тенге относительно доллара вслед за увеличением поступления доллара на биржу. Чем бы хирурги ни объясняли ампутацию, результатом является лишение человека одной из конечностей. Но одно дело калечить человека во имя спасения его жизни, другое – искусственно подрезать жилы национальной валюте с тем, чтобы она ненароком не обскакала иностранную валюту…
Так же, как и в этом случае, какими бы благими намерениями Г.Марченко не объяснял свой решительный настрой на защиту доллара от девальвации относительно тенге, результатом неизменно оказывается подрыв основ валюты государства, где он занимает должность главного банкира страны. Да, он заявляет, что при этом он защищает интересы промышленного сектора, в частности экспортоориентированного. Но у нас нет такой индустриальной промышленности, которая вывозила бы в достаточно значительных объемах готовую продукцию. Их экспорт, если даже он в самом деле имеет место, – это жалкие копейки по сравнению с объемом ВВП страны и стоимостью сырьевого вывоза. А вот экспортные сырьевые производства, которые Г.Марченко скромно называет достаточно нейтральным словом “эскпортоориентированный”, на 90-95 процентов контролируются теми компаниями-нерезидентами, которые – да, действительно – дают в полтора раза больше корпоративного налога, чем все остальные хозяйствующие субъекты Казахстана. Но вся добавленная стоимость с производств, где они хозяева, вывозится из страны.
От их деятельности Казахстан как страна, предоставившая им в фактически безраздельное пользование (действующая у нас модель соглашения о разделе продукции – product sharing agreement – это, с точки зрения реальных результатов, система ниппель: туда – (всю прибыль) дуй, оттуда – … сами знаете что), практически ничего, кроме налогов, взимаемых по льготной схеме, не имеет. Но и эта валюта, получаемая таким образом, вызывает сильнейшие тревоги у главного банкира насчет судьбы денег… нет, не своего государства, а страны дяди Сэма. Даже просто по структуре экспорта и вырученным валютным объемам видно, что наш Нацбанк в первую очередь заботится не столько о государственной казне, сколько о крупнейших компаниях-нерезидентах. А эти последние работают на долларовой основе.
В свете изложенного выше, думается, нет ничего удивительного в том, что Нацбанк считает, что он “не должен пытаться заработать на валютных колебаниях, которые в настоящее время происходят на международных рынках”. Там пока что не намерены увеличивать 30-процентную в настоящий момент долю евро в структуре своих валютных активов. Для него главным критерием в выборе основной резервной валюты остается структура внешнего долга и внешней торговли. С долговыми обязательствами все понятно. А вот во внешней торговле более половины объема ввоза приходится на Европу, но в подавляющем большинстве случаев контракты предусматривают расчеты в долларах, а не в евро.
Ныне главные статьи казахстанского экспорта – нефть и металлы. На соответствующих биржах цены на них котируются в долларах. По сути, эти товары и есть вся экономика Казахстана. А их производство находится в ведении дюжины компаний-нерезидентов, дающих львиную часть корпоративного налога – основы доходной части бюджета страны. Так что вопрос о том, почему же Казахстан позволяет себе такую роскошь, как потери от фактически подешевевшей нефти и подорожавшего импорта из Европы, обусловленные колебаниями валютных курсов, конечно же, пока излишен. Как говорится, кто платит – тот и заказывает музыку. А платят у нас главным образом транснациональные нефтяные гиганты, несущие на себе основную тяжесть налогового бремени.
Их деятельность в прикаспийском регионе очень важна для самочувствия экономики Казахстана. Еще важней она для обеспечения стратегических экономических интересов Запада. Нынешняя Россия пытается заявить себя как главного поставщика сырой нефти на мировой рынок. Впервые такого рода амбиции Москвы были озвучены еще в начале текущего года устами главы правительства М.Касьянова. Его инициатива была подхвачена кое-какими кругами в Вашингтоне. И к настоящему моменту вызрел план, имеющий целью снижение зависимости мировых экономик от ближневосточной, и прежде всего саудовской, нефти и ставший тут же предметом переговоров между США и Россией. В рамках этой новой американо-российской стратегии казахстанские углеводородные ресурсы также подлежат мобилизации. Но судить о том, насколько официальная Астана вовлечена в вышеназванные переговоры и каков ее статус в их рамках, трудно. Скорее всего нас сосватали без нашего согласия. Ибо наши нефтяные производства эксплуатируются западными же компаниями, а их продукция экспортируется через Россию. И согласовывать с Астаной вопросы включения их возможностей в те или иные стратегии, разрабатываемые в Вашингтоне или Москве, видимо, не обязательно. Но как бы то ни было, результаты такого демарша уже дают свои плоды. На состоявшейся в Вене очередной встрече представителей стран ОПЕК на уровне нефтяных министров была выражена озабоченность возросшей производственной мощью конкурентов этой организации в лице России и Казахстана. То, что Москва ведет себя как конкурент ОПЕК ни для кого секрета не составляла. По сути дела, это открыто заявленная с ее стороны политика. Но рассмотрение нефтяной картелью в таком же качестве и Казахстана – некоторая неожиданность. Официальный Казахстан такой политики не заявлял. Так что скорей всего речь идет о вовлечении Казахстана в новую американо-российскую нефтяную стратегию не по согласованию с ним, а по свершившемуся факту. Похоже, та самая дюжина компаний-нерезидентов в обмен на выплачиваемую ими львиную часть корпоративного налога запросила карт-бланш на проведение нефтяной политики от имени Республики Казахстан и получила его.
Оказаться в одной компании вместе сильными мира сего – в этом, казалось бы, нет ничего плохого. Но дело в том, что тот самый план, о котором мы говорили выше, если сказать честно, смахивает сильно на авантюру. Потому что он нереален хотя бы потому, что уже сейчас России, чтобы приблизиться по показателям к той же Саудовской Аравии, пришлось выйти на предельный уровень производства. Увеличивать дальше добычу она не может, хотя разведанные запасы этого сырья там составляют 49-55 млрд. баррелей. Потому что на расширение действующих и освоению новых месторождений требуются огромные капиталы и немало времени. Присутствует в этом плане, как теперь выясняется, еще и Казахстан, являющийся самой перспективной нефтедобывающей страной Каспийского региона, где общие разведанные запасы составляют 17-33 млрд. баррелей, что сопоставимо с запасами США (22 млрд. баррелей) и Северного моря (17 млрд. баррелей). Но все это почти ничего по сравнению с возможностями не только всего картеля ОПЕК, но и даже района Персидского залива. Одна только Саудовская Аравия лишь одним поворотом клапана может еще на 50% повысить производство нефти и довести его до 10,5 млн. баррелей в сутки. Разведанные запасы только у нее одной составляют 264,2 млрд. баррелей. А всего в регионе Персидского залива, страны которого составляют основу ОПЕК, сосредоточено 660 млрд. баррелей нефти.
Так что названный план на поверку представляется больше политической игрой, чем реальным экономическим проектом. Казахстан в ней участвует помимо своей воли. Но поскольку он все-таки участвует или же, вернее, его ресурсы также фигурируют там в качестве ставки, допустимо, думается, предполагать, что он может стать объектом, а может, даже и жертвой контригры. Чем могут ответить нам за это те же саудовские арабы, мы можем представить себе на примере войны в Чечне. И вряд ли будет дальновидным считать, что допущение подобного поворота событий излишество.