Суд над Г. Жакияновым. День третий

Судебное заседание началось с того, что прокуратура подала судебный иск о взыскании с Галымжана Жакиянова ущерба в размере 24 150 660 тенге. Замечания адвоката о том, что данный акт нарушает статью УПК РК, усугубляя тяжелое положение подсудимого на стадии судебного разбирательства, суд не принял. Адвокат Ребенчук отметила, что “согласно гражданскому кодексу, ущерб подразумевает под собой реальный убыток, нанесенный государству, т.е. то, что потеряно навсегда, а склады как стояли, так и стоят, госпакеты акций предприятий как принадлежали государству, так и принадлежат”, поэтому иск совершенно безграмотный. Тем не менее, судья Игорь Тарасенко иск к рассмотрению принимает. Защита среагировала немедленно: адвокат Тулеев заявил, что сторона защиты готова внести на депозит банка требуемую сумму, лишь потому, что уверена в своей правоте и, как следствие, в возврате денег.

Затем начались допросы свидетелей. Полтора часа суд слушал Николая Молчанова, занимающего должность заместителя начальника департамента здравоохранения, в чьи обязанности входит контроль работы ведомства по чрезвычайным ситуациям (ЧС) и гражданской обороне (ГО). Свидетель, часто сбиваясь, давал показания, несовпадающие с теми, которые он озвучивал на предварительном следствии. На простой вопрос из чего состояла база предприятия “Спецмедснабжение”, свидетель отказался отвечать, ссылаясь на секретность информации. Как доказала защита, в материалах дела имеется документ об обмене складов, который Молчанов отправил в Алматы. Письмо сопровождается грифом “Для служебного пользования”. На допросе же им была предъявлена неизвестно откуда взявшаяся “копия”, но уже без какого–либо грифа. По мнению защитников Жакиянова, тем самым Молчанов просто вводит суд в заблуждение. Кроме этого, адвокаты так и не смогли добиться от Молчанова ответов даже на такие элементарные вопросы, как, например: был ли склад спецмедснабжения огорожен забором. Господин Молчанов посчитал, что это вопрос затрагивает государственную тайну (!), и отвечать на него отказался. После непродолжительного прокурорского допроса выяснялось, что Молчанов был против обмена складов, считая это нарушением существующих инструкций по хранению спецмедпрепаратов. Однако стороне защиты удалось доказать, что спецмедпрепараты ранее хранились также с нарушением действующих инструкций. В ходе допроса выяснилось, что чиновник Молчанов занимает свою должность, не зная профессиональных норм, касающихся вопросов по чрезвычайным ситуациям. Например, свидетель заявил, что между терминами “госматрезервы” и “госмобрезервы” разницы нет, чем вызвал недоумение как защиты, так и экс-акима, который отметил, что Молчанову нужно срочно пройти переаттестацию. Со своей стороны судья постоянно напоминал свидетелю о том, что он может не отвечать на тот или иной вопрос, что свидетель и делал, когда защита пыталась уличить его в очередной нестыковке фактов. В конце концов, свидетель так запутался в своих показаниях, что судья попросил адвокатов и защиту Жакиянова не ставить Молчанова в глупое положение. На что общественный защитник Петр Своик заметил: “Мы все оказались в глупом положении. Кто-то по служебной обязанности, кто-то иначе. Просто глупо обвинять невинного человека”.

Когда защита закончила допрос свидетеля, то в “наступление” перешел сам Галымжан Жакиянов. Задав несколько вопросов свидетелю, он ясно дал понять, что в ходе обмена складов сам Молчанов неоднократно нарушал действующее законодательство, в частности закон “О госслужбе”. Защита поставила под сомнения все показания свидетеля, высказав мнение о том, что в ходе следствия на Молчанова было оказано давление.

Вторым свидетелем в этот день прокуратура вызвала заведующего сектором отдела оценки Центра по недвижимости Янцена. Во время опроса выяснилось, что в Казахстане до сих пор нет утвержденных методов оценки недвижимости. Поэтому любой оценщик может оценить тот или иной объект по-своему, с учетом своей квалификации, ситуации на рынке на тот момент и имеющейся информации об объекте. Напомним, что эксперты по заданию следствия провели ретроспективную оценку (с учетом рыночной ситуации и степени износа на тот период, в который проводилась реальная оценка) объектов. Стоимость объектов существенно отличалась от стоимости, определенной оценщиками два года назад. Галымжан Жакиянов спросил свидетеля: “Какая оценка более точна?” “Реальная”, — ответил Янцен, из чего стало очевидно, что стоимость по ретроспективной оценке, проведенной по заданию следствия, совсем не считается единственно правильной и точной.

После обеденного перерыва судья Тарасенко, “посовещавшись”, огласил постановление по ходатайству защитника Ребенчук об изменение меры пресечения в отношении Жакиянова на любую другую, более мягкую. Несмотря на доводы защиты, что “неизвестно по какой причине местом жительства Жакиянова назван барак “Павлодарсоли”, хотя фактически им является квартира по ул. Луначарского”, и другие аргументы, судья постановил оставить ходатайство без удовлетворения. Такое решение Тарасенко мотивировал тем, что “преступления, совершенные подсудимым относятся к категории тяжких”. Коротко, но не ясно, чем руководствовался судья. По-видимому, он также убежден, как и следственные органы, что, будучи экс-акимом, Галымжан Жакиянов проживал ни где-нибудь, а именно в бараке “Павлодарсоли”.

В этот же день были допрошены еще ряд свидетелей по двум эпизодам уголовного дела, в частности, по обмену складов между фармзаводом “Ромат” и базой спецмедснабжения и по приватизации рудника “Торт-кудук”.

Далее в зал суда пригласили свидетеля С. Стаценко, заместителя начальника департамента индустрии. Как и его многие предшественники, свидетель Стаценко прямо заявил, что не видит в действиях подсудимого Жакиянова поиска личной выгоды. Как рассказал свидетель, их ведомство после обращения коллектива фармзавода написало письмо в Павлодарский терком. Суть письма была в следующем: департамент индустрии просил “для сохранения целостности и развития предприятия фармзавода оказать содействие в продаже или передаче складов”. Как пояснил Стаценко, департамент “всячески поддерживал фармзавод, так как это предприятие, прежде всего, обеспечивало создание рабочих мест и развитие промышленности”. Таким образом, по словам Стаценко, от “получения или неполучения складов зависело дальнейшее развитие этого предприятия”. Свидетель также заявил в суде, что г-н Жакиянов “совершенно никакого отношения к обмену складов не имел и выгоду тоже, так как курировал вопросы промышленности заместитель акима области Рюмкин”.

Другой свидетель обвинения, заместитель начальника департамента здравоохранения Имангазинов, признал, что никакого давления на него Жакиянов не оказывал. Ни устно, ни письменно. На прямой вопрос обвиняемого, влиял ли он (Жакиянов) на принятие проекта решения о выделении 2-х миллионов на перенос склада “Спецмедснабжение”, Имангазинов ответил также прямо: “Нет”. Деньги были выделены и использованы по назначению. По словам Имангазинова, срочный переезд складов по новому адресу осуществлялся по распоряжению бывшего заместителя Жакиянова Рюмкина. Стоит отметить, что в показаниях свидетелей обвинения постоянно фигурирует не подсудимый Жакиянов, а именно Рюмкин. Наиболее остро этот вопрос встал, когда “свидетельствовал” г-н Имангазинов, заместитель начальника департамента здравоохранения. Все ответы Имангазинова сходились не на Жакиянове, а на Рюмкине: “Вопрос об обмене складов поднимался по указанию Рюмкина”, “мой заместитель с Рюмкиным осмотрел несколько складов”, “в октябре было дано указание Рюмкиным произвести обмен”, “в феврале 2000 года состоялось совещание, на котором Рюмкиным было дано поручение срочно обменять склады” и так далее, и в том же духе.

Далее на судебном процессе пошла речь о приватизации рудника “Торт-Кудук”. После выступления инвестора фабрики все обвинения следствия в “нанесении ущерба государству” в связи с приватизацией этого рудника рассыпались, как карточный домик. На суде директор научно-производственной корпорации “Ремас” Абдуев заявил: “Я бы такой объект как Торт-Кудук сейчас не взял бы даже за миллион тенге, а не то, что за 12 миллионов”. По словам Абдуева, фирма “Ремас” еще при акиме Ахметове выиграла тендер на доверительное управление фабрикой. “Был подписан контракт на пять лет, условия оказались кабальные, так как долги государства только по заработной плате составили 5 миллионов тенге, а на момент покупки госпакета акций мы выплатили 11 млн. заработной платы”, — отметил Абдуев.

Как утверждает директор корпорации “Ремас”, “фабрика была в плачевном состоянии, через два года мы уже не знали как от нее избавиться, так как на этих отработанных хвостах прибыль получить невозможно”. По словам Абдуева, фабрику они держали в надежде на перспективу, т.е. на возможность разработки месторождений. Директор “Ремас” также заявил, что корпорация за эти два года инвестировала в фабрику, в социальную сеть поселка Торт-Кудук около 120 миллионов тенге.

На сегодняшний день, как говорит Абдуев, “Ремас” готова расторгнуть контракт, “если государство возместит хотя бы 50% убытков, которые понесла корпорация”. По словам, Абдуева, “других желающих приобрести это бесперспективное производство даже за 1 млн. 300 тыс. тенге госпакета акций, кроме “Ремаса”, на тот момент не было”. И сейчас г-н Абдуев с радостью бы избавился от рудника “Торт-Кудук”, но пока государство не вернуло ему даже сумму, потраченную на приобретение госпакета акций. Поэтому если говорить об ущербе от приватизации рудника, то его скорее понесла корпорация “Ремас”, но никак не государство.

В этот день процесс длился больше обычного, и после 19.00 часов судья Тарасенко объявил перерыв до десяти часов утра 18 июля.

В среду, 17 июля, третий день судебного процесса шел своим чередом. У здания суда как обычно стояли люди, пришедшие оказать моральную поддержку Галымжану Жакиянову. Спокойную атмосферу на площади перед судом нарушили возмущенные женщины, возле которых вели видеосъемку двое молодых людей. На вопросы окружающих, с какого они телеканала, оба “оператора” бойко ответили, что представляют “25 канал” из Костаная, предъявив “бэйджи” с логотипом телеканала.

Однако женщины, многие из которых были на процессе по делу Мухтара Аблязова в Астане, узнали в лицо обоих мужчин. Светлана Новоселова, приехавшая из г. Текели представитель филиала РНПК, заявила: “Они не из телекомпании, эти “товарищи” следили за нами в Астане, от площади и до общежития, где мы жили”. Лже-операторы растерялись еще больше, когда приехавший на процесс из Костаная представитель “Азамата” А. Денисов сказал, что “25 канал” в Костанае прекратил вещание еще два года назад. На шум из здания суда вышел заместитель начальника УВД Мамбетов. Женщины потребовали, чтобы он проверил служебные удостоверения у неизвестных “операторов”. Однако г-н Мамбетов почему-то стал проверять документы у стоявшего рядом оператора павлодарского канала “ТВ 6Х6”. Этим полицейский и ограничился. У операторов, снимавших под “костанайским прикрытием”, г-н Мамбетов, взглянув на них, не стал ничего проверять, на ходу лишь обронив, что “не видел, как они снимают”.

Как заявила председатель Алматинского филиала демократической партии “Азамат” Маржан Аспандиярова, “это бессовестная и откровенная ложь, когда человек, не имеющий никакого отношения к телевидению, прикрывается этим. Это просто доказывает, что спецслужбы не умеют работать профессионально и компетентно. Съемки ведутся правоохранительными органами по заказу сверху, для того чтобы выявлять сторонников демократической оппозиции, а затем их преследовать”.