Наверху — феминистическая революция, а внизу — гендерный кризис

До революции 1917 года женщина в Казахстане имела куда меньше прав для защиты своих интересов, чем при советской власти. Сейчас же, когда уже прошло более 10 лет с тех пор, как распался Советский Союз, все постепенно как бы возвращается на круги своя. Положение дел с женщинами на самом высшем уровне должно, казалось бы, служить опровержением такой точке зрения. Но на самом деле оно лишь подчеркивает то, насколько снизился их фактический социальный статус. Ибо от того, что за последние годы количество женщин, назначенных на посты руководителей республиканских министерств и введенных в состав правительства, увеличилось с 1 до 3, в гендерном вопросе в масштабах всего государства ничего практически не изменилось. И даже если что-то изменилось, то оно наверняка послужило ухудшению общих показателей. Это так, если говорить о действительном положении вещей.

А формально, конечно же, сторонники феминистического самоутверждения могут сейчас торжествовать. Из десятка глав существующих с 1997 года в укрупненном виде министерств почти треть являются представительницами прекрасного пола. Пять лет назад, когда многочисленные прежде министерства, комитеты и агентства впервые подверглись укрупнению, имевшему целью оптимизацию системы управления на самом высоком уровне, только одна женщина сумела пробиться в ряды членов Кабмина. Наталья Коржова, введенная тогда туда в качестве министра труда и социальной защиты, позже потеряла должность и вновь отступила на уровень министерского зама. Но зато при формировании последнего, пятого по счету правительства РК под руководством И.Тасмагамбетова, сразу 3 женщины были введены в его состав: Гульжан Карагусова – как глава министерства труда и социальной защиты, Шамша Беркимбаева – как глава министерства науки и образования, а также Айткуль Самакова — в качестве министра без портфеля, курирующего женский вопрос. Но настоящая феминистическая революция в высшей руководящей сфере произошла к концу августа, в самый канун осени. Очередная перетряска в составе правительства вынесла на гребень полноценной министерской славы уже всех трех вышеназванных женщин. Другими словами, Айткуль Самакова, долгое время остававшаяся без своей отдельной государственной структуры, наконец-то получила именной портфель, возглавив министерство природных ресурсов. А ведь есть еще и Алтыншаш Жаганова, возглавляющая Государственное агентство по миграции и демографии. Таким количеством женщин, занимающих высшие государственные должности, пожалуй, ни одна страна СНГ не может похвалиться. В своем движении навстречу гендерным требованиям демократии Казахстан стремительно приближается к уровню, ставшему нормой в странах Западной Европы.

Но, к сожалению, не столь очевиден прогресс в положении женщин нашей страны, находящихся в нижних социальных слоях. В советское время никогда, конечно, не было такого, чтобы членами Совета Министров Казахстана являлись сразу три женщины, и это несмотря даже на то, что министерств тогда насчитывалось гораздо больше, чем сейчас. Однако рядовая женщина чувствовала себя куда более защищенной от превратностей судьбы в рамках окружающего ее общества. Тогда государственная идеология предлагала населению гордиться социальными достижениями. Самым популярным из всех тех словесных клише, которые нынче зовутся текстовками социальной рекламы, было то, где дети благодарят родину за счастливое детство (“Спасибо тебе, Родина, за наше счастливое детство!”). Тогда это слегка раздражало людей. Но все познается в сравнении. Так, с точки зрения нынешней горькой реальности, дети в те годы, конечно же, были счастливы, ибо государство заботилось о них, как только могло. Счастливые дети – это счастливые матери. А если учесть то, что природным назначением женщины является продолжение рода человеческого, — это также все, кто относится к прекрасному полу. Тогда государство не только навязывало восхваляющее себя лозунги, но всячески пыталось подкреплять их делами. К примеру, матери-одиночки имели целый ряд льгот, призванных помогать им стать на ноги и восполнять их детям отсутствие отцов. Сейчас нет уже не только статуса такого, но и даже понятия… А вот те, кто, будучи уже достаточно взрослым, не завел семью и детей, “наказывались” дополнительным налогом, названным “холостяцким”. То есть государство формировало не только систему, но и атмосферу всеобщей общественной солидарности. И через это проводило пропаганду патриотизма.

В сельской местности, где проблема занятости сейчас стоит особенно остро, остается без работы множество готовых взяться за любой труд здоровых молодых мужчин, не говоря уже о женщинах с их малолетними детьми, нуждающихся в таком трудоустройстве, которое предполагает специфичные льготы типа неполного рабочего дня, освобождения от поднятия тяжестей и т.п. Хорошо, если есть муж и если он к тому же, будучи деятельным и хозяйственным человеком, сумел приспособиться к кардинальным переменам последних лет, подкосившим аграрный сектор куда больше других сфер. Тогда можно посвятить все свое время детям и не убиваться особенно по поводу невозможности трудоустроиться. Но таких удачливых отцов семейств в аулах, как правило, насчитываются единицы. А тех, кого реформы застали врасплох и, не дав опомниться, разорили вчистую, куда больше. Трагедия последних, ставших жертвами социально-экономических трансформаций, грянувших, как снег на голову, заключается в том, что они безвозвратно сломлены и теперь уже наверняка никогда не смогут подняться. Среди этой категории сельского населения таких, кто от безысходности не нашел иного выхода, как спиться или покончить с собой, гораздо больше тех, кому удалось вновь встать на ноги.