По оценкам экспертов, в ближайшие годы экономическая ситуация в Казахстане останется стабильной. Более того, предполагается дальнейший рост экономики страны. Как рост макроэкономических показателей отразится на рядовых казахстанцах?
На вопросы “Навигатора” отвечает Канат Берентаев, кандидат экономических наук, заместитель директора Центра анализа общественных проблем.
Когда желание не совпадает с возможностью
— По словам президента страны, к 2015 году темпы роста ВВП в Казахстане увеличатся в 3,5 раза по сравнению с 2000 годом (9,6%). Насколько это реально, учитывая то, что в последние три года этот показатель снижался?
— Действительно, в Индустриально-инновационной программе предусматривается рост казахстанской экономики по сравнению с 2000 годом в 3-3,5 раза или рост со среднегодовыми темпами, равными 7-8%. Приблизительно такими же темпами, и даже более высокими, на протяжении многих лет росла и растет китайская экономика. Среднегодовые темпы роста нашей экономики в 2000-2002 годах составили свыше 10%, в этом году будут не ниже 8%. Поэтому можно предположить, что такие темпы роста могут иметь место в жизни.
— За счет каких факторов и сфер экономики будет достигнут этот рост? Существуют ли какие-то препятствия?
— Нужно отметить, что экономика Казахстана представляет собой два слабо связанных между собой сектора – экспортоориентированный, развитие которого не зависит от усилий правительства, а определяется внешнеэкономической конъюнктурой, и отраслей, работающих в основном на внутренний сектор, то есть на республиканских потребителей – пищевая промышленность, малый бизнес, сфера услуг. Их развитие будет сдерживаться низкой платежеспособностью населения, значительная часть которого находится недалеко от черты бедности.
Как известно, высокие темпы роста казахстанской экономики последние три года были результатом действия благоприятной внешнеэкономической конъюнктуры, главным образом, за счет высоких цен на нефть. По ряду оценок, более 80% прироста ВВП обусловлены ценовым фактором. Но вряд ли можно рассчитывать, что он будет действовать и на протяжении следующих 12 лет.
Судя по Программе индустриально-инновационного развития, основной рост будет достигнут за счет добывающих отраслей. Их доля в промышленном производстве и ВВП сохранится и даже возрастет. Таким образом, сырьевая направленность экономики законсервируется. Но большинство направлений индустриально-инновационной деятельности – развитие производств с высокой добавленной стоимостью — не подкреплены конкретными мероприятиями, а главное, инвестиционными проектами и источниками финансирования. В этой связи ожидать, что произойдет структурная перестройка экономики, качественное обновление производственного аппарата на новой технологической основе, было бы слишком оптимистично.
— Если рассматривать сквозь призму Индустриально-инновационной программы развитие экономики, как на ней отразится вступление Казахстана в ВТО?
— Предполагаемое к 2007 году вступление Казахстана в ВТО может в определенной степени подкорректировать целевые показатели программы. Если на добывающем секторе членство в ВТО мало скажется, так как продукция пользуется относительно устойчивым спросом на внешнем рынке, то для перерабатывающей промышленности последствия членства в ВТО будут скорее отрицательными. Так, из-за износа оборудования, устаревшей технологии продукция перерабатывающей промышленности практически неконкурентоспособна на внешнем рынке, за редким исключением.
Открытие границ приведет к усилению конкуренции с зарубежными производителями в нашей стране, причем по мировым стандартам. В этой связи, возможно, что при ухудшении внешнеэкономической конъюнктуры, в частности снижения цен на нефть, черные и цветные металлы, целевые показатели программы не будут достигнуты.
Преимущества членства в ВТО — облегченный доступ к новым технологиям и другие – не могут оказать существенной поддержки развитию казахстанской экономики, потому что она не может освоить эти технологии. Например, право на приобретение мощных быстродействующих компьютеров, если нет необходимости решать сложные задачи в режиме реального времени, ничего не даст: они не найдут себе применения или их мощность будет использоваться незначительно.
Поэтому можно предположить, что казахстанская экономика будет расти, но темпы роста в основном будут зависеть от внешнеэкономической конъюнктуры, пока сама программа не будет наполнена конкретными мероприятиями по развитию конкретных отраслей, подкрепленных источниками финансирования. В противном случае желаемые темпы роста вряд ли удастся выдержать на протяжении длительного периода времени. Здесь важна роль государства в управлении экономикой. Достаточно вспомнить примеры таких стран, как Южная Корея, ФРГ, Китай, где государство играло роль первой скрипки в экономическом росте.
— Какая сумма потребуется на исполнение Программы индустриально-инновационного развития?
— Предполагается, что на ее реализацию потребуется 15-18 млрд. долларов США, то есть около 1,5 млрд. долларов ежегодно. Здесь непонятны две вещи. Первое. Нет самих проектов, под которые такие деньги давать, за исключением развития нефтегазодобычи. Второе. По программе где-то 200 млн. выделяет госбюджет. Получается, что программа финансируется максимум на 20% за счет госбюджета, а остальные 80% кто будет финансировать? За счет собственных средств предприятий? – не смогут. Значит, нужно искать другие источники. Ни одно мероприятие не подкреплено деньгами на реализацию. Без этого выполнение программы – просто пожелание.
О бедных замолвите слово
— Считается, что рост ВВП повлияет на сокращение бедности в государстве. Но сначала хотелось бы узнать реальное, а не официальное положение вещей.
— Фактически у нас больше половины населения живет за чертой бедности. Другой вопрос, что минимальная зарплата у нас опять отстала от минимальной пенсии и до нового года разрыв составит тысячу тенге в месяц. И данные правительства о том, что у нас уровень бедности на уровне 24-25% очень занижены. Правительство рассчитывает прожиточный минимум по минимальной потребительской корзине стоимостью в 3,5-4 тыс. тенге. Причем стоимость потребительской корзины составляет 70% прожиточного минимума, составляющего около 5 тыс. тенге.
Общепринято, что при расчете прожиточного минимума предполагается, что стоимость минимальной продовольственной корзины не превышает 30% прожиточного минимума. Грубо говоря, для определения прожиточного минимума стоимость минимальной потребительской корзины нужно увеличить в 3 раза, тогда этот показатель составит 10,5-12 тыс. тенге на человека. Среднедушевые номинальные денежные доходы населения в нашей республике составляют всего 9-10 тыс. тенге, т.е. ниже расчетного прожиточного минимума. Поэтому можно утверждать, что значительная часть населения проживаете ниже или у черты бедности.
— С ростом ВВП нам обещают сокращение бедности и безработицы. Каким образом это будет происходить? И не получится, что дополнительные вливания в экономику пойдут на усовершенствование технологий, предусматривающих сокращение рабочих мест?
— Известна макроэкономическая связь роста ВВП с уровнем занятости, так называемый закон Оукена: изменение занятости на 2-3% приводит к 1% изменения ВВП. Эта зависимость эмпирическая и соотносится с конкретными социально-экономическими условиями каждой страны, производительности общественного труда, структуры экономики и промышленного, а также других факторов. Очевидно, что экономический рост сопровождается созданием новых рабочих мест, что увеличивает занятость, а в результате снижается уровень бедности. Если экономика растет, с одной стороны, сокращается безработица, повышаются доходы населения. С другой стороны, у бюджета появляется возможность больше расходовать на социальные выплаты.
Но если рассмотреть эту проблему с позиции Индустриально-инновационной программы, то видны определенные противоречия. Так, упор на наукоемкие производства с высокой добавленной стоимостью приводит к развитию капиталоемких производств. В этих производствах, как правило, численность занятых растет намного медленнее, чем само производство. Опережающее развитие добывающих отраслей, главным образом, нефте-и газодобычи, не создает дополнительные рабочие места для кардинального решения проблемы занятости.
Поэтому важно акцентировать внимание на развитие малого бизнеса, где создание рабочих мест не требует больших инвестиций. Технологии здесь будут применяться больше трудоемкие, основанные на ручной работе. Это машиностроение, легкая и пищевая промышленность и особенно, малый бизнес.
— На сегодняшний день в Казахстане уровень доходов в зависимости от региона, отрасли экономики резко дифференцирован. С ростом ВВП заработная плата также будет повышаться неравномерно?
— Начнем с того, что у нас удельный вес заработной платы составляет 30-32% ВВП, в отличие от 60 и более процентов в развитых странах. При этом у нас очень большая дифференциация заработной платы. Скажем, если в сельском хозяйстве в среднем она составляет 7-8 тыс. тенге, то в добывающей промышленности зашкаливает за 40 тыс., в финансовом секторе тоже высокая зарплата – свыше 50 тыс. тенге. Причем, высокая зарплата именно в тех сферах, в которых занято мало людей и в перспективе не предполагается увеличение рабочих мест. Следовательно, эта дифференциация в зарплате будет сохраняться. Задача состоит как раз в том, чтобы в целом поднять удельный вес заработной платы хотя бы до 40-45%.
При этом нужно отметить, что происходит и резкая дифференциация заработной платы мужчин и женщин. Так, заработная плата мужчин в промышленности выше заработной платы женщин на 45%, в строительстве – на 37%, в финансовой сфере – 70%, а вот в образовании и здравоохранении – на 15-20%.
— Какие механизмы нужно применять для того, чтобы поднять удельный вес заработной платы?
— Нужно вообще пересматривать систему оплаты труда. То есть принять закон о минимальной заработной плате, возможно, о почасовой оплате труда. Этим законам должны подчиняться все предприятия, независимо от формы собственности.
У нас в бюджетной сфере занято порядка 1,5 млн. человек. Зарплата у них в среднем 8-10 тыс. тенге. Пенсионеров около 2 млн. человек, размер пенсии 8-10 тыс. тенге. Давайте увеличим их доходы в два раза. Получится, что покупательный спрос этих групп увеличится также в два раза. Удельный вес заработной платы в фонде оплаты труда возрастет на 4-5%, составив 35-36%. Инфляционный потенциал составит порядка 5%, возможно, меньше. Ясно, что весь излишек денег не пойдет только на инфляцию – такое будет только в закрытой экономике. Если инфляция вырастет на 1,5-2%, то по сравнению с тем, что 3,5-4 млн. человек будут в два раза больше потреблять, это небольшая потеря. Повысится покупательный спрос, другие сферы будут получать дополнительные средства, соответственно и заработная плата в остальных сферах будет расти.
— Смогут и захотят ли частные предприятия подчиняться этому закону? Например, если учитывать отсутствие ресурсов?
— Ресурсы-то есть, просто у них слишком много накладных расходов. Возьмем, к примеру, сельское хозяйство. В Советском Союзе доля посреднических торговых услуг в стоимости сельхозпродукции составляла 1%. По балансу 1998 года этот показатель составил около 30% из-за того, что нарушились связи между производителями и конкретными покупатели. Ликвидация излишних промежуточных звеньев, которые мы сами создали в свое время, сократит накладные расходы на посреднических операциях. Деньги от экономии затрат направляются на заработную плату. Сократить число посредников можно посредством потребительской кооперации, которая существовала до революции, эта теория очень хорошо развита. Ну и налоговая политика должна быть соответственной, стимулирующей повышение заработной платы. Возможно, НДС пора еще снижать.
— Вернемся к росту ВВП. Предполагается, что в оборот поступит дополнительный объем средств. Есть ли гарантия, что они будут инвестированы в экономику нашей страны?
— Нет никаких гарантий. Накопительные пенсионные фонды свои средства хранят в государственных ценных бумагах и за рубежом, средства Национального фонда тоже работают на чужую экономику. Пока в Казахстане нет рынка ценных бумаг, особенно корпоративных ценных бумаг местных компаний, предприятия будут либо держать деньги в банке, либо вкладывать в государственные ценные бумаги, либо инвестировать за рубеж.
Было бы лучше, если Национальному фонду кроме накопительной и стабилизирующей функций придали инвестиционную. Вместо того, чтобы держать деньги за границей, Нацфонд мог бы на возвратной основе осуществлять кредитование отдельных проектов в Казахстане. Проценты могут быть небольшими, но кредитовать надо те проекты, которые имеют большой мультипликативный эффект, способны привлечь частные инвестиции, в том числе и иностранные. Это могут быть проекты по развитию производственной инфраструктуры, инновационные проекты с определенной долей риска, что не привлекательно для частных инвесторов.
— Существует мнение, что повышение минимальной заработной платы, пенсии не улучшит благосостояние населения, потому что соответственно вырастут коммунальные тарифы…
— Тут получается интересная вещь. С лета этого года размер минимальной пенсии достигнет 5,5 тыс. тенге, в среднем пенсионер будет получать 8-10 тыс. На повышение пенсий уйдет 30 млрд. тенге, инфляционный потенциал составит меньше 0,5% ВВП. В то же время на 30 млрд. возрастет платежеспособный спрос пенсионеров. Следовательно, наши производители смогут на такую же сумму увеличить объем производства, а это повлечет создание новых рабочих мест. Опасения, что рост тарифов “съест” прибавку к пенсии, несколько преувеличены, так как ежеквартальное повышение тарифов заранее спланировано.
И рост тарифов на коммунальные услуги происходит без всякой увязки с ростом пенсий и других социальных пособий. Если бы при их росте размер пенсии не увеличивался, снизилось бы потребление других продуктов. Пенсионеры из-за удорожания электроэнергии, тепла стали бы покупать меньше хлеба, молока и так далее. В данном случае увеличение пенсии компенсирует, причем в несколько большей степени, рост тарифов.
О разном
— В преддверии парламентских, президентских выборов, могут ли в экономике Казахстана произойти какие-то колебания?
— Вряд ли. У нас экономика еще не настолько чувствительна к политическим изменениям ситуации. Скажем, в нефтяной отрасли действуют гарантированные контракты, также есть мощная подпорка в лице США.
— Чем, по вашему мнению, закончится скандал в ВТО, связанный с возможным введением санкций европейских стран по отношению к США?
— США нарушили правило ВТО, просубсидировав экспорт продукции в страны Еврозоны. На европейском рынке возникла недобросовестная конкуренция, европейские производители понесли ущерб. Они оценили его в 4 млрд. евро. Чтобы компенсировать ущерб, на этот товар на эту же сумму была поднята таможенная пошлина. На этом все закончится.
— Как снятие санкций с Ирака повлияет на спрос казахстанской нефти, цену?
— Не сильно. Во-первых, восстановление и увеличение объема добычи иракской нефти – не этого года задача. Затем неизвестно, как будет меняться политическая ситуация. Не зря же США заменили временную администрацию. И северные месторождения находятся под контролем курдов, которые требуют автономию. Это может обострить ситуацию в регионе в целом.
Кроме того, компании, которые будут разрабатывать иракскую нефть, завязаны и на казахстанской нефти. Значит, они будут качать нефть в той мере, чтобы не нанести ущерб себе же, будут поддерживать баланс интересов.