— Ирина, Вы уже довольно продолжительное время живете, если можно так сказать, в изгнании. Как Вам живется в изгнании? Как Вам удается управлять газетой на расстоянии?
— “Изгнание” — термин на самом деле очень нехороший. Я с августа прошлого года не была в Алматы. Изгнание на самом деле не особенно ощущается, так как работа идет полным ходом. Я сотрудничаю с редакцией каждый день с утра до вечера. С этой точки зрения никаких особых неудобств нет. Что же касается возможности вернуться, то Аблязов уже освобожден и если будут какие-то подвижки в освобождении Дуванова, то у меня появится шанс, что и в отношении меня что-то изменится.
— Ну а все-таки, изгнание породило какую-то обиду? Вам же теперь, наверное, опасно вернуться?
— Не наверное, а просто опасно – давайте называть вещи своими именами. Уехала я после того, как меня пыталась задержать финансовая полиция. Но какая же у меня может быть обида? Я же понимаю, что при всех надуманных выдвинутых против меня обвинениях, это закономерный итог политических процессов, которые сейчас происходят.
— Если все благополучно закончится, Вы вернетесь и займетесь своей журналистской и редакторской деятельностью?
— Да, естественно.
— А что должно произойти, чтобы Вы вернулись?
— Должно быть пересмотрено мое первое уголовное дело (по которому я амнистирована) в Верховном суде и вынесен справедливый приговор. Я еще не подавала апелляцию, потому что при нынешней ситуации это бесполезно. Как только мое дело будет пересмотрено, можно будет говорить о закрытии остальных трех дел. Если я сейчас приеду в Казахстан, то меня задержат на границе по оставшимся трем делам.
Бишкек — Алматы