“Закон о СМИ”: в зоне повышенного внимания

Иллиодор Кальсин — руководитель юридической службы Международного фонда защиты свободы слова “Адил соз”.

— Во всех четырех проектах, существующих на сегодняшний день, в отношении веб-сайтов нового ничего нет. То есть на веб-сайт или представительскую страницу (в этом случае мы не употребляем вообще термин “средство массовой информации”, поскольку в законе подобного нет) распространяется полностью законодательство о средствах массовой информации, за исключением одного единственного момента: веб-сайты не подлежат регистрации в качестве СМИ.

— Мы в своем проекте как раз и предлагаем исключить ответственность СМИ, которые перепечатывают чей-то материал. На сегодняшний день, независимо от того, перепечатали ли вы материал, или это ваш собственный материал, если сведения недостоверные и порочат другое лицо, ответственность в любом случае наступает. Мы же делим сведения на исходящие от первоисточника, который был обязан проверить их достоверность, и на тот источник, который эти сведения перепечатал. Если, предположим, есть ссылка на первоисточник, то лицо, перепечатавшее эти сведения, не должно нести ответственность. Но в нашем проекте мы ставим вопрос гораздо шире, опираемся на международные демократические стандарты в сфере свободы слова. Мы исходим из того, что средства массовой информации – это необходимейший общественный институт по реализации права граждан на свободу слова, получения и распространения информации. Но коль скоро это так, то почему журналист должен нести ответственность, если он действовал в интересах общества и добросовестно, то есть если он сделал все от него зависящее, чтобы проверить достоверность публикуемых данных, но по каким-то причинам не смог это сделать? Он в этом случае не должен отвечать вообще. Но, к сожалению, мы не находим понимания в этом вопросе.

— Совершенно верно. Весь вопрос упирается в следующую проблему: либо СМИ – это один из видов бизнеса, который нужно, естественно, регулировать, начиная от и до, либо это все-таки необходимейший общественный институт, включая и журналистов. Тогда подходы к нему должны быть совершенно иными, то есть их не просто нужно ограничивать, не просто регулировать, но и защищать. И мы в связи с этим говорим, что на сегодняшний день действует, помимо закона о СМИ, еще пять основополагающих актов в сфере деятельности СМИ. Это Уголовный кодекс, где имеется шесть статей о защите таких личных неимущественных прав, как честь и достоинство, в зависимости от того, какую должность занимает обиженный (или потерпевший). Затем у нас есть Гражданский кодекс, ст. 143 и 951, исходя из которых ответственность СМИ наступает независимо от наличия их вины. То есть в любом случае вы в суде обязаны будете доказывать свою правоту, при этом истец не обязан доказывать, что он прав. Это единственная категория дел, где подобный подход еще практикуется. Во всех остальных делах действует основополагающий процессуальный принцип равенства и состязательности сторон, то есть каждая сторона обязана доказать свою правоту, а вот для СМИ – все наоборот!

Или возьмем такой пример. По нашим данным, за прошлый год было рассмотрено более 150 гражданских исков о защите чести и достоинства, значительная часть из них – это иски настоящих и бывших чиновников. То есть получается, что чиновник, претендуя на занятие государственной должности, заведомо знает, что он при этом становится публичной фигурой и попадает в зону повышенного внимания и повышенной же критики, но после того как он занял эту должность, не дай Бог его чем-то обидеть или зацепить. Тут же следует иск, но это же не то что неправильно, это неконституционно. Все эти моменты, за некоторым исключением, не нашли отражения в представляемых законопроектах. Затем, на сегодняшний день действует Административный кодекс. Мы не говорим при этом, что не надо привлекать к ответственности СМИ за злоупотребление свободой слова. Этого не должно быть, потому что безопасность общества в целом в данном случае превыше интересов СМИ. Если вы злоупотребили свободой слова, если, допустим, вы призываете к насильственному свержению существующего строя, к насильственному пересмотру ныне существующих границ, вы должны отвечать. Но нельзя приостанавливать и прекращать деятельность СМИ за такие малозначительные правонарушения, как искажение выходных данных или ненаправление контрольных и обязательных экземпляров. Это же нонсенс. Если это общественный институт и допущена ошибка в публикации выходных данных, то почему и на каких основаниях мы можем закрыть это СМИ? У нас же свобода слова гарантирована статьей 20 Конституции. Вот уже три акта. Еще действует Закон “О лицензировании”. Согласно этому закону, СМИ должно получить лицензию на право эфирного вещания, если оно отвечает определенным техническим требованиям. Но никто не вправе вмешиваться в то, что доносит до общества это средство массовой информации! Это наши основные постулаты. К сожалению, ни в одном проекте эта проблема не нашла отражения.

— Во всех. Есть отдельные положительные для СМИ моменты, которые туда включили. Например, в правительственном проекте прошло нововведение в отношении права лица на собственное изображение. То есть на сегодняшний день действует норма, что если вы использовали изображение другого лица без его согласия, наступает гражданско-правовая ответственность. Так вот правительственный проект в последней редакции как раз исключил такую ответственность СМИ по отношению к лицу, которое занимает публичную должность. Затем, этот же проект ограничил срок исковой давности в отношении СМИ по защите чести и достоинства одним годом со дня публикации.

— Мы как раз тоже все время об этом говорим, что на сегодняшний день у нас, хотим мы этого или нет, сложилась единая информационная отрасль права, и в ней должны быть единые подходы. А как решить вопрос исключения уголовной ответственности при защите чести и достоинства – это уже вопрос техники. Мы можем внести изменения в Уголовный кодекс РК, мы, предположим, примем новый Закон “О СМИ”, и если в его концепцию не вмещается концепция ныне действующего законодательства, просто принимаем проект закона (еще один), который будет называться “О внесении изменений в некоторые законодательные акты”. И этим законом меняем и Уголовный кодекс, и Гражданский кодекс, и другие законодательные акты. Это вопрос техники. Сейчас для нас главное – определиться в подходах: что мы в конечном счете хотим иметь в отрасли информационного права, она едина, но очень противоречива, так вот эти противоречия надо убирать.

— Мы считаем, что опровержение – это один из способов восстановления нарушенного права. Но коль скоро вы признали, что вы это право нарушили, и, признав это, восстановили нарушенное право, о чем дальше вести речь? Но на сегодняшний день дело обстоит совсем по-другому. Мало того, что вы опубликовали опровержение, истец может вам завтра же предъявить иск, несмотря на то, что вы нарушенное право восстановили, о признании ваших действий незаконными, о возмещении морального вреда. А это же все – способы восстановления нарушенных прав. Мы тоже об этом в своем проекте говорим, мы считаем, что должен применяться только один из видов восстановления нарушенного права.

— Совершенно верно. У нас есть Закон “О государственных секретах”, там есть целый перечень сведений, которые не подлежат ограничению в распространении, то есть это сведения, которые касаются, скажем так, безопасности общества. Никто не вправе скрывать, допустим, информацию в отношении стихийных бедствий, сведения в отношении каких-то катастроф. Ведь если сегодня меня не предупредят об опасности, то завтра я, да и любой из нас может оказаться в положении пострадавшего. Более того, если следовать логике, то чиновник вообще не вправе отказывать в предоставлении общественно значимой информации. В конечном счете, для чего он сидит на свой должности: для того, чтобы засекречивать эту информацию, или для того, чтобы помогать обществу в целом и каждому гражданину, в частности, избежать каких-то нежелательных коллизий, условий и так далее. К сожалению, на сегодняшний день у нас не существует ответственности за отказ и за уклонение от дачи СМИ общественно значимой информации. И мы в своем проекте этот вопрос тоже ставим – об административной ответственности чиновников (наказаний в виде штрафа).

— Трудно сказать. В каждом из них есть положительные моменты. И когда готовилась повестка дня ПДС, мы считали, что разработчики если и не учли лучшее из этих проектов, то все они должны были быть предметом обсуждения на ПДС. К сожалению, МКИОС представило только свой проект, в связи с этим мы были вынуждены выступить против него с соответствующим заявлением. Что касается самого проекта Министерства, то там есть определенные положительные моменты, в частности, у них имеется ряд статей в отношении защиты прав потребителей информационных услуг. Это очень положительный момент, потому что до этого у нас гражданин вообще не фигурировал как участник информационных общественных отношений, как потребитель информации. То есть он практически у нас по законодательству был бесправен, Конституция говорила о его правах, но больше ни в одном акте его права не получили развития. В этом отношении, я считаю, МКИОС достиг положительного эффекта. Но в то же время там очень много противоречий ныне действующему законодательству и, в частности, они расширили исчерпывающий конституционный перечень случаев злоупотребления свободой слова. А ведь этот перечень определен частью 3 статьи 20 Конституции. Никто не вправе его расширять. Но мало того, если бы они просто расширили, — это же автоматически влечет за собой и ответственность. Естественно, они были вынуждены расширять и административную ответственность. Затем у них есть противоречия гражданским и гражданско-процессуальным нормам, например, за отказ в предоставлении информации они вводят обязательный досудебный порядок обращения в вышестоящий орган. А по Конституции у нас каждый гражданин имеет право обратиться непосредственно в суд. И они очень значительно расширяют свои права, и практически примерно на одну треть это проект о правах самого министерства.

— К сожалению, у нас в новом Административном кодексе есть норма, согласно которой МКИОС в исключительных случаях своей властью имеет право приостанавливать деятельность СМИ на срок до трех суток. При этом приостановление действует до вынесения судом решения по существу. Но вы представляете себе, что такое приостановить непрерывно действующее производство на несколько недель, в течение которых будет рассматриваться этот вопрос? СМИ потеряют подписчиков, слушателей, а потом его уже можно будет свободно закрывать. Поэтому, естественно, приостанавливать и прекращать выпуск СМИ должен только суд.

— Во всех проектах присутствует норма, больше декларативная, защищающая СМИ от вмешательства кого бы то ни было. Но давайте посмотрим на проблему с другой стороны. Собственник – он ведь полноправный правосубъект. Если это физическое лицо, он еще и гражданин, а как гражданин он имеет право на свободу слова? Он имеет право опубликовать в своем собственном СМИ свое мнение? Безусловно. Иной вопрос, когда идет диктат со стороны собственника, то есть когда он определяет не только направленность или политику СМИ, но и содержание буквально каждой публикации, то это уже, конечно, ненормально. И в этом плане устав должен содержать какие-то ограничительные договоренности. Плюс к этому ведь возникает масса вопросов между редакцией и собственником, которые также подлежат разрешению в рамках устава редакции. Поэтому мы считаем, что, конечно, такой устав должен быть.

В целом же, на наш взгляд, новый закон должен отражать права СМИ и права граждан на свободу слова, получения и распространения информации в наиболее обобщенном виде. То есть это должен быть своего рода концептуальный закон, в дальнейшем концептуальные нормы будут развиваться в соответствующих законодательных актах. Поэтому я считаю, не надо в новом законе о СМИ смешивать узкоспециальные нормы и концептуальные нормы информационного права в целом. Иначе получится непонятная смесь, которой на практике руководствоваться будет очень трудно. И еще раз повторюсь, потому что это очень важно: журналисты не должны нести никакую ответственность, если они действовали добросовестно и в интересах общества. Конечно, если вы, предположим, втянулись в какую-то экономическую или политическую драку и начали действовать уже в личных интересах или в интересах какой-то экономической или политической группы, то вы должны отвечать. Но если журналист действовал в интересах общества, то почему человек, который сделал все от него зависящее, чтобы его публикация была профессиональной и достоверной, но каким-то причинам, может, чисто по техническим, у него это не получилось, то почему он должен отвечать? Ведь мы же сегодня не привлекаем к административной или гражданско-правовой ответственности тех же судей за судебные ошибки, правильно? Мы не привлекаем прокуроров за прокурорские ошибки. Мы не привлекаем других госслужащих за их служебные ошибки. Почему? Да потому что они действовали от имени государства и в интересах общества. А почему тогда в отношении журналистов такой подход, как будто это человек с улицы?