Что бы мы делали без американцев? Отсутствие дружбы с этой могущественной державой можно было бы расценивать как национальную катастрофу – нет ничего важнее одобрения дяди Сэма и ради его интересов можно пойти на все, потому что за это платят.
Приезд американского сенатора Ричарда Лугара был обставлен со столь высокой помпой, что многие недоумевали – а кто это такой получил орден от президента? И с какой стати? Неужто теперь каждый заезжий американец будет и медали получать из рук президента? Может, и будет, но у этого были особые причины. Как толково и тщательно всем разъяснял МИД, в Казахстан приехал человек, причастный к избавлению от вредоносного и опасного оружия массового уничтожения. По другой версии – политик, причастный к разрушению потенциала развития высоких технологий в стране.
Ровно десять лет назад, 13 декабря 1993 года, Казахстан и США подписали соглашение, по которому американцы обязались оказать техническую и финансовую помощь в демонтаже пусковых установок, ликвидации последствий аварийных ситуаций и предотвращении распространения оружия массового поражения. В рамках этого соглашения начала работать программа \»Нанна-Лугара\», действующая и по сей день. Официальный показатель — 1100 ядерных боеголовок, вывезенных из Казахстана, уничтожение инфраструктуры Семипалатинского ядерного полигона, выведение из строя завода по производству биологического оружия в Степногорске (по словам Владимира Школьника, сопровождавшего сенатора, там осталось лишь доразобрать и очистить, по крайней мере, три корпуса и провести заключительную дезинфекцию), работа по утилизации радиоактивных отходов актауского реактора БН-350. Все эти мероприятия на сегодняшний день обошлись США в 200 млн. долларов, но, как сообщил сенатор на пресс-конференции в Алматы 18 августа, это не предел – в ближайшее время Казахстан получит еще около 40 млн. долларов на борьбу с чумой и прочими инфекциями, что могли достаться нам в наследство от биологических испытаний или же появиться естественным путем. Обратную сторону этой программы лучше выведать у тех ученых, что работали в Степногорске и Актау.
После закрытия реактора, в принципе, достаточно безопасного и способного проработать еще по меньшей мере с десяток лет, подавляющая часть специалистов покинула Казахстан. более того, республика лишилась уникального реактора, который производил не только электричество, но и топливо для других атомных станций – особый вид плутония, который можно запустить в печь повторно на реакторах иного типа. Одно \»но\» – этот же плутоний можно использовать и в качестве начинки для атомного оружия. Не в интересах Штатов существование такой \»плутониевой фабрики\» в непосредственной близости от Ирана, на территории, которую трудно проконтролировать. Вывод прост – станцию закрыть, топливо под строгим контролем захоронить вместе с технологией. Казахстан лишился уникального объекта, город – серьезной инфраструктуры, которую теперь замещают иными технологиями. Пусть все это делается на деньги США и Европы, но, увы, потерянный потенциал на эти же деньги уже не восстановишь – реакторы такого типа могут использовать только супердержавы, мы – нет. Официальные власти с логикой спорить не стали.
Нечто похожее произошло и происходит с заводом в Степногорске. Огромный объект с многокилометровыми стерильными коридорами сегодня превращается в руины. Логика проста американцы говорят, что там разрабатывалось биологическое оружие. В начале 90-х все же никто из отечественных ученых и не помышлял о столь варварских методах конверсии – говорили о том, что наработанные технологии и опыт можно использовать во благо, тем более, что есть и инструменты, и специалисты. Американцы вроде кивали и даже выделили пару миллионов долларов, привели частные компании, которые поставили морально устаревшее оборудование, сведя к нулю все надежды на будущее огромного научного комплекса. США видели в нем только угрозу – потому что это не их научная база, и потому всем остальным странам иметь такое не рекомендуется.
Логика сверхдержавы понятна, и обсуждать ее нет смысла – все это делается из соображений собственной безопасности и удобства, в некоторой степени совмещается с национальными интересами, разница покрывается за счет различных финансовых программ. Последний аргумент оказался наиболее весомым. Все предельно просто: дружба с сенаторами и принятие программ, в ходе реализации которых Казахстан лишился не только военно-технического потенциала, но и почти на корню загубил возможность развития высокотехнологичных производств в ходе конверсии бывших военных предприятий, стоила больших денег. МИД и власть в целом считает, что жертвой нужной – мы получили и продолжаем получать финансовую помощь, благополучно реализовали курс развития сырьевой экономики и никто не видит в нас военной угрозы (правда, нефтяное благополучие несопоставимо с арабскими странами, но все же…). В глазах власти – это однозначное благо. В глазах ученых и энтузиастов развития науки это даже не шаг назад, а едва ли не самоубийство – хуже было бы только разрушение городов и возвращение к родоплеменному строю. Именно поэтому одна из негласных оценок визита Лугара в Казахстан, так и оставшаяся не замеченной прессой, – приехал сенатор, купивший нас с потрохами и разрушивший часть нашего будущего. Есть повод для радости?