В еженедельнике “Мегаполис” (№ 33 от 31.08.03) опубликована статья Юрия Прохорова “Правда о великой победе под Курском”. В ней автор претендует на свою, Прохорова, правду, которая “глаза колет”, пишет: “…военные успехи Советской Армии на Курской дуге значительно приукрашены советской пропагандой. Но героизм не нуждается в лакировке, в искажении фактов. Лучше горькая правда, чем сладкая ложь”.
Где же эта “горькая правда” и “сладкая ложь”? Как их Ю.Прохоров читателям открывает?
Сказки с присказки начинаются
Статья многословная, в ней предостаточно авторских “лирических отступлений” и фактов, к Курской битве не относящихся. Первая “лирика”, как присказка к основному тексту, такая: “Кстати, до сих пор пишется, что немцы предлагали обменять сына Сталина Якова, попавшего в плен еще в 1941 году, на Паулюса. Это глупость! Зачем Гитлеру нужен был Паулюс, сдавший свою армию и даже не застрелившийся? Чтобы поставить во главе новой армии? Нелепость! Чтобы расправиться с ним? Но Паулюс пошел бы на все, лишь бы избежать обмена и не предстать перед Гитлером”.
Вот ведь какая лживая советская пропаганда, ибо: “На самом деле немцы предлагали обменять сына Сталина на племянника Гитлера Лео Раубаля, попавшего в советский плен”. Несчастные Яков и Лео. Обмен не состоялся, выходит, племянник Гитлера Сталину был дороже своего сына. Прохоров это не комментирует. Ему нужно поскорее читателю более важное поведать, прямо сногсшибательное откровение выдать.
Победа в войне без Курской битвы!
И незамедлительно выдает: “После победы под Сталинградом у советского командования был замечательный шанс окружить и уничтожить всю кавказскую группировку германских войск. Для этого надо было начать наступление на Ростов, что предложил командующий Сталинградским фронтом генерал-полковник А.И.Еременко. После взятия Ростова группа армий “А” попадала в невиданный “котел”, а разгром всего южного крыла восточного фронта означал решающий шаг к поражению Германии на востоке уже в начале 1943 года! Эту катастрофу для Германии еще до Курской битвы признавал немецкий полководец Э. фон Манштейн, стремившийся во время Сталинградской битвы на выручку к армии Паулюса. Сил у советского военного командования для прорыва к Ростову и окружения немецкой группы армий “А” было более чем достаточно.
Ведь решающая в войне победа над немцами могла быть одержана без Курского сражения, без Прохоровки…
Важнейшее решение об ударе на Ростов Ставкой принято не было! А группа армий “А”, бросив все, спешно, без боя, покинула Северный Кавказ”.
Нелады с историческими фактами у преподавателя истории Прохорова. Ликвидация окруженной группировки войск Паулюса, увенчавшая победу советских войск в Сталинградской битве, завершилась к 2 февраля 1943 года. А “важнейшее решение об ударе на Ростов” Ставкой было принято раньше. Командующий Южным фронтом (преобразованным из Сталинградского) генерал полковник А.И.Еременко 23 января получил директиву Верховного Главнокомандующего, в которой было сказано: “Враг на Северном Кавказе должен быть окружен и уничтожен, так же как он окружен и уничтожается под Сталинградом. Войскам Южного фронта необходимо отрезать 24 дивизии противника на Северном Кавказе от Ростова, а войска Черноморской группы Закавказского фронта, в свою очередь, закроют выход этим дивизиям противника на Таманский полуостров. Главная роль принадлежит здесь Южному фронту, который должен совместно с северной группой Закавказского фронта окружить и пленить или истребить войска противника на Северном Кавказе”. (С.М.Штеменко. Генеральный штаб в годы войны. Книга первая. Стр. 127. 3-е изд. Москва. 1985 г.)
Этого сделать не удалось, помешала группа немецких армий “Дон”, которой командовал упомянутый Прохоровым генерал-фельдмаршал Эрих Манштейн фон Левински. Преодолеть ее сопротивление тогда войскам Южного фронта не удалось, сил на это не хватило. Но даже, если удалось бы уничтожить еще 24 дивизии группы армий “А”, разве это означало конец войны “уже в начале 1943 года!”? Война и после поражения немцев на Курской дуге продолжалась еще год и восемь месяцев.
Манштейн после поражения под Сталинградом мечтал уже не о победе, а о ничейном результате. В своем труде “Утерянные победы” (Москва. 1999 г.) на стр. 352 пишет: “Конечно, Сталинград является поворотным пунктом в истории Второй Мировой войны, поскольку на Волге разбилась волна немецкого наступления, чтобы потом откатиться обратно, подобно волне прибоя. Но как ни тяжела была утрата 6-й армии, это не означало еще проигрыша на востоке и тем самым войны вообще. Все еще можно было добиться ничейного исхода, если бы такую цель поставила перед собой немецкая политика и командование вооруженных сил”.
Занимательную сказку выдал читателям учитель Прохоров, решивший через 60 лет попоучать уже ушедших из жизни победителей.
Следующая сказка
А присказка к ней такая: “Кстати, И.Сталин после войны подписал приказ, в котором есть такие слова: “К плану ликвидации Сталинградской группы немецких войск и к проведению этого плана, которые приписывает себе маршал Жуков, он не имел отношения…”
Допустим, такое было. Хотя растяжимое “после войны” не очень побуждает в это поверить. А во время войны Г.К.Жуков за Сталинградскую победу первым был награжден орденом Суворова первой степени, получил орден с порядковым номером 1.
Далее Прохоров выдает: “Добавлю, что на самом деле сталинградская операция не являлась направлением главного удара, да и Советское командование рассчитывало окружить в районе Сталинграда не более 10 немецких дивизий, а их в “кольце” окружения оказалось 22! Главным был удар на Западном направлении, прорыв у Ржева и Вязьмы, но он-то и провалился (Ржев и Вязьма были взяты только в марте 1943 года), а вот победа под Сталинградом оказалась грандиозной. Планы – одно, а результат дают непосредственные сражения на полях войны”.
Вот ведь как хочется Прохорову изобличить советское Верховное Главнокомандование в неумении воевать: планы — одно, а результат не они дают. И путает “яичницу с божьим даром”, кивает на Западное направление, где Ржев с Вязьмой только в марте 1943 года взяли, дезориентирует и дезинформирует читателей.
Западное направление – это зимняя компания 1941 – 1942 гг., это разгром немцев под Москвой, это не один мощный главный удар, а множество ударов, в том числе и попытка окружить между Ржевом и Вязьмой и уничтожить 4-ю танковую и 9-ю армии немцев. Она не удалась.
А Сталинград – это зимняя компания 1942 – 1943 гг. Это ключевой, главный пункт всей войны в то время. Соответствующим было и внимание к нему Верховного Главнокомандования. Выше приведено мнение о Сталинградской битве Манштейна, не друга, а врага, фельдмаршала побежденной армии.
А по Прохорову – “Сталинградская операция не являлась направлением главного удара”. Хорошая сказочка!
Авторское отступление Прохорова
Оно большое, занимает пятую часть объема статьи. К Курской битве отношения не имеет. Автор ведет речь о подвиге Александра Матросова, совершенном за четыре с половиной месяца до ее начала. Пишет: “Александр был в штрафной роте (он воспитанник детской колонии), в которой на вооружении были винтовки Мосина образца 1891/30 годов, а другое оружие добывалось в отчаянных боях, в которые, не церемонясь, бросали командиры штрафников. Что же касается гранаты, то ее у Матросова либо не было, либо он ее потерял, когда полз по снегу к дзоту со стороны. Он сумел подобраться к дзоту и залез на него. Александр, не имея ни гранаты, ни автомата, нагнулся над амбразурой и сверху попытался руками прижать ствол немецкого пулемета вниз или отвести его в сторону, но немецкие солдаты успели схватить его за руки, стащить вниз и расстрелять. Этой заминкой и воспользовалась рота для победной атаки на высоту. Это был разумный, умелый подвиг, и не вина Александра, что у него не хватило физических сил после голодного лагеря.
Между прочим, А.Матросов совершил свой подвиг 27 февраля, но по приказу Сталина его датировали 23 февраля, приурочив к 25-летию РККА (Советской Армии)”.
Все здесь ложь, либо Прохоровым сочиненная, либо рожденная ему подобными. Последняя, о приказе Сталина, рассчитанная на легковерие читателя, не сложно опровергается.
Итак по порядку. 23 февраля 1943 года Александр Матросов совершает подвиг и погибает. В тот же день агитатор политотдела 91-й бригады добровольцев-сибиряков старший лейтенант Волков пишет своему начальнику майору Ильяшенко донесение: “…В бою за д. Чернушки комсомолец Матросов, 1924 года рождения, совершил героический поступок – закрыл амбразуру дзота своим телом, чем обеспечил продвижение наших стрелков вперед. Чернушки взяты. Наступление продолжается. Подробности доложу по возвращении”. Не вернулся Волков, погиб, но майор Ильяшенко его донесение получил.
5 марта командир 91-й отдельной Сталинской стрелковой бригады добровольцев-сибиряков полковник Андронов подписывает наградной лист на присвоение стрелку-автоматчику Матросову Александру Матвеевичу звания Героя Советского Союза. Заключение “Достоин присвоения звания “Герой Советского Союза” подписывают: 16 марта – Командир 6-го добровольного стрелкового корпуса сибиряков генерал-лейтенант Поветкин, 19 апреля – Командующий 22-й армией генерал-лейтенант Юшкевич и Член Военного совета армии генерал-майор Катков, 2 мая – Командующий войсками Калининского фронта генерал-полковник Еременко и Член военного совета фронта генерал-лейтенант Леонов. Из штаба фронта наградной лист направляется в Москву.
19 июня 1943 года красноармейцу Матросову Александру Матвеевичу Указом Президиума Верховного Совета СССР присваивается звание Героя Советского Союза (в числе 11 человек, в списке которых Матросов по алфавиту пятый).
И никакой дополнительной пропаганды подвига Матросова в центральной печати не последовало. Не было ее и до Указа. Даже в газете “Красная звезда” с момента свершения подвига 23 февраля до 8 сентября он никак не пропагандировался, даже самого малюсенького сообщения о нем не было.
Пропаганда подвига началась после издания Приказа Народного Комиссара Обороны И.Сталина от 8 сентября 1943 года № 269 о присвоении 254-му Гвардейскому стрелковому полку имени Александра Матросова и зачисления его навечно в списки первой роты этого полка.
Это свидетельствует о том, что подвиг Матросова (как и подобные, совершенные ранее другими воинами) прошел мимо внимания Сталина. Не приказывал он передвигать дату подвига с 27 февраля на 23-е, чтобы “приурочить” к 25-летию РККА. В сентябре, когда на стол Сталина легло ходатайство однополчан Матросова о присвоении полку его имени, делать этого не было никакого смысла, полгода прошло со дня юбилея. В наградном листе, подписанном 5 марта, дата подвига обозначена 23 февраля 1943 года.
Не был А. Матросов в “штрафной роте” и в “голодном лагере”. Он, круглый сирота, воспитывался в Ивановском детском доме Ульяновской области. Там окончил 7 классов, был направлен на работу на завод, не поладил с мастером и самовольно оставил производство, одумался, явился с повинной в местный отдел НКВД, был осужден на содержание в детской трудовой колонии в г. Уфе. В колонии проявил себя с лучшей стороны. В сентябре 1942 года был призван в армию и направлен на учебу в Краснохолмское военно-пехотное училище, ускоренно (в течение 6-и месяцев) готовившее младших лейтенантов. Здесь он был принят в ВЛКСМ. Но 18 января 1943 года половина курсантов училища, в т.ч. и А.Матросов, была отправлена на фронт на пополнение лучших воинских частей.
“На каждый чих не наздравствуешься”, а они у Прохорова такие: “Пусть закрывает грудью, как все”, “… — бросайся сам на амбразуру!”, “…- совершай таран!”, “Судьба – индейка, а солдатская жизнь – копейка!” Но концовка у Прохорова с явным подтекстом: “Более трехсот воинов повторили подвиг Александра Матросова, закрыв телами огневые точки врага… Вечная им слава! Правда, несколько человек чудом остались в живых, хотя очередь из немецкого крупнокалиберного пулемета (по-моему, МГ-47) могла сразу отбросить тело героя на несколько метров”.
Что это? Намек понять, что не закрывали тела амбразуры? Но в случае с Матросовым он не намекает, а утверждает это.
Курская битва по Прохорову
Свою правду о битве Юрий Прохоров излагает в разделе “Курская битва без прикрас”. Ему предпосланы “План операции “Цитадель” и “Коротко об официальной истории победы под Курском”. Ничего нового в них нет. Это лишь демонстрация автором своей “осведомленности” и изложение “сладкой лжи” советской пропаганды.
А что в “Курской битве без прикрас”? Какая о битве правда? Первая такая: “В ночь на 5 июля 1943 года командование Центрального фронта во главе с генералом армии К.Рокоссовским узнало о готовящемся наступлении немцев за час до его начала. Встал вопрос об артиллерийской контрподготовке. А вдруг пленные саперы ошибаются во времени начала операции “Цитадель” – 3 часа ночи? Ударить раньше наступления немцев – значит ударить по пустым площадям, еще не занятым противником. Ударить позже – то же самое, ведь противник в основной массе уже выйдет к переднему краю собственных войск. В любом случае артиллерия напрасно истратит огромное количество снарядов перед самым немецким наступлением. Ошибка в расчете времени начала контрподготовки грозила военной катастрофой в ходе обороны. Так вот Жуков отказался взять ответственность на себя и даже не санкционировал принятие самим Рокоссовским решения (особо ответственного) о начале артиллерийской контрподготовки”.
Слово К.К.Рокоссовскому (“Солдатский долг”, Москва. 1968 г., стр. 217): “Времени на запрос Ставки не было, обстановка складывалась так, что промедление могло привести к тяжелым последствиям. Присутствующий при этом представитель Ставки Г.К.Жуков, который прибыл к нам накануне вечером, доверил решение этого вопроса мне.
Я считаю, что он сделал правильно. Это позволило мне немедленно дать распоряжение командующему артиллерией фронта об открытии огня”.
Где здесь “отказался и даже не санкционировал”? Жуков действовал в строгом соответствии с принятым порядком. Рокоссовский попросил разрешить контрподготовку, Жуков разрешил. Фронтом командовал Рокоссовский, ему и карты в руки.
Следующая “правда” Прохорова: “А Жуков уже через несколько часов после начала Курской битвы, когда ее конечный исход не мог предсказать никто, вдруг уехал на второстепенный Западный фронт, где было затишье. И появился Жуков на Курской дуге только тогда, когда стало ясно, что наступление немцев окончательно захлебнулось”.
Сочиняет Прохоров, клевещет на Жукова, обвиняя в трусости. Уехал он после телефонного разговора со Сталиным.
Слово Рокоссовскому: “Г.К.Жуков долго был на Центральном фронте… в самый канун битвы он опять прибыл к нам, детально ознакомился с обстановкой и утром 5 июля, в разгар развернувшегося уже сражения, доложил Сталину: командующий фронтом управляет войсками твердо, с задачей справится самостоятельно. Получив разрешение, Жуков тут же уехал… к тому времени и у Георгия Константиновича уже сложилось мнение, что в такие решающие моменты ему, первому заместителю Верховного Главнокомандующего, полезнее находиться в Ставке, где сосредоточено руководство всеми военными действиями на суше и на море, чем на каком-то одном участке, где, хочешь — не хочешь, можешь оказаться под влиянием складывающейся обстановки”.
Жуков немедленно вернулся на Центральный фронт, когда возникла угроза прорыва обороны фронта у Понырей. С утра 7 июля немцы нанесли здесь мощный удар и ворвались на северную окраину Понырей. 9 июля на командный пункт Рокоссовского опять позвонил Сталин. Жуков доложил, что противник остановлен, необходимо переходить в контрнаступление, вводить в него Брянский фронт и левое крыло Западного фронта, нанести удар по левому флангу 9-й армии фельдмаршала Клюге. Сталин ответил: “Согласен. Выезжайте к Попову и вводите в дело Брянский фронт…” Жуков выехал. 12 июля началось наступление войск Брянского и Западного фронтов в направлении на Орел.
А 13 июля Жуков был уже на участке Воронежского фронта под Прохоровкой, где накануне танки командующего 5-й гвардейской танковой армии генерал-лейтенанта Ротмистрова остановили контрударом танки фельдмаршала Манштейна.
Далее у Прохорова: “13 июля Гитлер вызвал Манштейна (с Курской дуги) и Клюге в ставку, заявив им, что в связи с тем, что в Италии после высадки союзников сложилась сложная обстановка, необходимо отправить туда часть сил с Восточного фронта и ПРЕКРАТИТЬ операцию “Цитадель”. 17 июля отобрали 21-й танковый (!) корпус СС, а 18 июля еще 2 танковые дивизии. Естественно, ему пришлось отказаться от крупных запланированных ударов по советским войскам”.
Сильно лукавит Прохоров, внедряя в головы читателей схему: Гитлер вызвал, операцию “Цитадель” прекратил, танки отобрал, и вывод – не быть бы победе советских войск под Курском, не высадись англо-американские войска на Сицилии.
Однако, передадим слово Манштейну (\»Утерянные победы\», стр. 534 – 535): “Так как фельдмаршал фон Клюге считал исключенным возобновление наступления 9-й армии и, более того, считал необходимым вернуть ее на исходные позиции, Гитлер решил, одновременно учитывая необходимость снятия сил для переброски их в район Средиземного моря, остановить осуществление операции “Цитадель”… Семнадцатого июля противник, как ожидалось, начал наступление на Донецком и Миусском фронтах. На участке 6-й и 1-й танковых армий осуществил значительные, хотя и местные прорывы. В связи с таким положением командованию группы удалось удержать для использования в районе Донбасса наряду с 24-м танковым корпусом, повернувшим уже в Донбасс, также и танковый корпус СС, предназначенный Гитлером для Италии”.
Из приведенных откровений Манштейна следует: 1) первопричиной прекращения операции “Цитадель” является поражение армий Клюге, 2) никаких войск из района Курской битвы в Италию не смогли отправить, советские войска не позволили.
Не получается у Прохорова переписать историю, ссылаясь на Манштейна, вытаскивая из его книги также и данные о потерях советских и немецких войск. Лишь отсебятина получается и сослагательные наклонения, в истории недопустимые.
“Почему же советские танки, численностью в 4 (!) раза больше противника, потерпели ПОРАЖЕНИЕ под Прохоровкой?” — вопрошает Прохоров.
Какое поражение? За кем поле боя осталось? Ведь именно на нем 13 июля, на следующий после встречного танкового сражения день, побывал Жуков, не Манштейн.
Но Прохоров продолжает: “Со стороны немцев оказалось более гибкое командование, лучшая обученность экипажей, превосходная цейсовская оптика и решающее превосходство в радиосвязи (большинство советских танков не имело радио). Советские танкисты поэтому не проявляли инициативы, а следовали приказу, полученному перед боем. А командующий Ротмистров приказал своим танкам Т-34 идти навстречу “тиграм” с мощной фронтальной броней и 88-м орудием только на высокой скорости, и советские танки поражались точными выстрелами “тигров”, а Т-34 на быстром ходу стреляли неточно – стабилизаторов орудий тогда еще не было.
А затем уже опытные экипажи немцев довершили разгром 5-й гвардейской танковой армии, обходя уцелевшие Т-34 с флангов и уничтожая их с тыла один за другим. Такова правда о танковом сражении под Прохоровкой! Итоги всей Курской битвы затем были сфальсифицированы советскими историками в многотомной истории войны в угоду правившему тогда Н.Хрущеву, который был здесь представителем Сталина во время Курской битвы”.
Богата фантазия у Прохорова! Лихо разгромил армию Ротмистрова! Куда до него Манштейну!
Сражение под Прохоровкой завершилось 12 июля. Все последующие дни танкисты Ротмистрова продолжали вести бои в рамках общей оборонительной операции Воронежского фронта. 14 июля им была поставлена задача – разгромить противника в районе Сторожевое и овладеть совхозом “Комсомолец”. 17 июля 5-я гвардейская танковая армия задачу выполнила, прорвала вражескую оборону, овладела совхозом и за двое суток продвинулась в наступлении на 25-30 км. В приказе Верховного Главнокомандующего от 24 июля 1943 года о завершении оборонительной операции на Курской дуге сказано: “В боях за ликвидацию немецкого наступления отличились войска: … генерал-лейтенанта танковых войск Ротмистрова…”
Это в угоду “Н.Хрущеву, который был здесь представителем Сталина во время Курской битвы”? Неряшлив Прохоров в тексте. Представителями Сталина — представителями Ставки Верховного Гланокомандующего — на фронтах Курской битвы были Г.К.Жуков, А.М.Василевский и Н.Н.Воронов, а не Н.С.Хрущев. Он был рангом пониже – членом военного Совета Воронежского фронта.
Юрий Прохоров называет себя историком, полагает, что “история – это всегда чья-то личностная и профессиональная точка зрения” (“Мегаполис”, № 25 от 26.06.03, стр. 20). Соответственно, он, личность и профессионал, и выдает читателям горькую ложь, называя ее горькой правдой.
По В.Далю: “История — слово, в значении того, что было и есть, в противоположность сказке, басне”.