Кто-то должен был сделать это – стукнуть кулаком по столу: «Не позволю! Не позволю петь такие песни!» Кому же делать такие заявления, как не самому культурному — министру культуры?
Недавняя атака министерства культуры на немецкий театр и запрет свежеиспеченного министра Касеинова на выпуск в свет постановки «Байкаnur-2» впечатлила всех. Знай наших! Не позволим ставить спектакли, в которых недалекое будущее Казахстана обрисовывается в негативных тонах: на дворе 2050 год, и китайские войска топчут казахстанскую землю, всем плохо, и надо что-то делать… Правда, мотивы этого запрета не ясны – политкорректный министр комментариев не дает, заставляя делать предположения. Конечно, можно сказать «правда глаза режет» и добавить, что «сказка — ложь, да в ней намек на геополитические реалии, тенденции и перспективы сырьевого суверенитета», но ведь можно этого и не говорить, и даже запретить крамолу как подрыв межнационального согласия: «ничего не слышу, ничего не вижу».
Конечно, спорить об этичности таких постановок можно долго – но желательно лишь после того, как ты их увидишь своими глазами и составишь собственное мнение. Увы, министр не хочет предоставить этот шанс казахстанцам – он в курсе постановки, и этого достаточно. Надо срочно отдать в аренду Касеинова в Англию за любые деньги: там он запретит Уэллса, пророчившего стране нашествие марсиан (попытка дестабилизировать будущие межпланетные отношения) и деградацию рода людского до «кур» и «хищников» (оголтелый расизм, шовинизм, неоправданный негативизм и антисоциальный фрейдизм). Еще можно попробовать запретить певца абсолютного тоталитаризма и бесконечной мировой войны Оруелла по всему миру, и дезертира Хэмингуэя предать забвению в Штатах. А ведь есть не только литература, но и кино, музыка, живопись! В общем, министру работы — завались, поле для демонстрации политкорректности безгранично. Так что к черту традиции модерна в европейском театре – он нашему зрителю не понятен и не нужен.
Бурное одобрение. Но только министр теперь как настоящий мужчина обязан быть принципиальным и пойти до конца в вопросах охраны образа Казахстана. Следующим шагом должен стать ультиматум в Голливуд, с тем, чтобы там прекратили снимать боевики, в которых Казахстан представляется страной террористов, хаоса и разрухи, где разворачиваются жестокие игры, не сочетающиеся с правами человека. В противном случае мы все сцены с Марком Дакаскасом из «Кочевника» вырежем! Правда, даже патриот Токаев отказался бороться с голливудскими штампами, заявив однажды в эфире «31 канала»: «Это же всего лишь кино, пущай снимают»… Хотя можно сделать хитрее – выкупить все права на эти ленты и уничтожить. Дороговато, но что поделать? Впрочем, можно обойтись более дешевыми способами — запретить трансляцию и прокат всей этой лабуды на территории Казахстана.
Но и это не все. Следующим шагом должно стать изъятие тех компьютерных стратегических игр, где Казахстан представлен также в роли бессильной жертвы. В «Возвращении Юрия», к примеру, страну надо освободить от русских, или, напротив, устроить здесь ад американцам, при этом разрушив дамбу в Чимкенте и затопив Южный Казахстан (?), и изъять ядерное оружие. Поверьте, эти игрушки куда опаснее для межнациональных отношений и имиджа страны, нежели разовый спектакль в немецком театре, чья аудитория (при всем уважении к артистам) куда уж меньше, нежели у голливудских блокбастеров и стратегических игр.
Теперь представьте картину – министр на фоне пылающей горы видеокассет и компакт-дисков потрясает кулаками: «Не позволю!» И толпа сочувствующих вокруг. Красиво, черт возьми! А главное, что очень уж сильно напоминает некоторые уроки истории.
Но к чему сгущать краски? Может, культурному министру того и хочется, но развернуться вовсю ему вряд ли удастся – полномочия не те. И шансы на то, что скандал с немецким театром станет единственным инцидентом такого рода, весьма велики, все-таки фашизм начинается не с этого. Значит, ультиматума в Голливуд не будет. Не будет и похода по компьютерным лавкам – тем более, что министр как человек высококультурный вряд ли играет в компьютерные игры и в курсе проблемы. Выходит, все дело то ли в желании дешевой саморекламы, то ли в сиюминутном настроении. Ну и очевидной близости хоть и немецкого, но все же казахстанского театра – уж до них руки дотянутся. Отказ министра комментировать все эти события можно считать косвенным доказательством и первого, и второго и третьего. А равно и еще одного тезиса: если власть редактирует искусство, значит, иных средств убеждения у нее нет, и картинки свободных художников слишком уж похожи на ночные кошмары чиновников.