В одном из последних номеров (№ 10 от 15.10.2004 г.) газеты “Республика” в очередной раз вышла в свет статья кандидата философских наук Валихана Тулешова под названием “Рефлексия по Путину и как с ней бороться”. Если взглянуть на основные посылки и уровень аргументации этой статьи, то она является логическим продолжением предыдущих статей этого автора, опубликованных в №15, №22 и №27 сего года в газете “Assandi-Times”. И если бы редакция газеты опубликовала лишь одну-две статьи данного автора, то на них можно было бы не обращать особого внимания и отнестись к ним как к частному мнению отдельного гражданина РК, но так как редакция предоставила целые полосы своей газеты для философских рассуждений данного автора и уже публикует его в четвертый раз (а также публиковала его в прошлом году) – это говорит о продуманной редакционной политике газеты и планомерной пропаганде тех тезисов и воззрений, который излагает данный автор. Поэтому мною было принято решение проанализировать ключевые тезисы всех его статей и ответить на них своим материалом (из двух частей), т.к. в политико-идеологическом пространстве СМИ не должно быть монополии какого-либо мнения на судьбоносные вопросы для всего казахстанского общества, тем более, если это мнение системно пропагандируется такой серьезной и авторитетной газетой.
“Россия не дистанцировалась от автократических тенденций в Казахстане, а еще более приблизилась к ним в собственной практике, полагая, что такой союзник впоследствии поддержит фактическую дезинтеграцию федерации и ее преобразование в унитарное русское государство”, – таким вступлением начинается последняя статья гражданина Тулешова. Сначала следует подчеркнуть, что аналогии между Россией и Казахстаном превратились в устойчивую тенденцию в казахстанских СМИ и уже не один автор посвятил этой теме свои материалы, в которых описывается клонирование внутриполитических процессов РФ и РК. Однако главное, чего не достает всем журналистам и политологам, пишущим на эту тему, – это исторического подхода к вопросу о формировании власти в России и в Средней Азии. Ведь природа власти и менталитет каждого народа складывается веками, поэтому все, что происходит в настоящем, является лишь перманентным развитием и продолжением тех национальных и моральных устоев, традиций и отношения к власти, которые складывались в течение последних столетий.
В аналогии авторитаризма между Россией и Казахстаном существует ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ разница, которую никак не хотят осознать те, кто постоянно ее проводит. Эта разница имеет многовековые корни и является противоположностью менталитета славянских и тюркско-монгольских этносов. Она состоит в том, что авторитарные тенденции в современной России являют собой возрождение в менталитете россиян института монархии, который в течение многих веков был основан на мощной централизации Российского государства и служил интересам всей России, тогда как авторитаризм в Средней Азии всегда основывался на родоплеменном разделении и подчинении узкоклановым интересам, и в наше время являет собой возрождение института азиатских деспотий (Туркменбаши – одна из них). Российская монархия была всегда привержена православным христианским ценностям, которые обуславливали соответствующую мораль русских царей, их отношение к закону (Богу) и к государству. Ведь только благодаря русским царям-самодержцам, особенно династии Романовых, Россия превратилась в сильную и мощную империю, и только благодаря служению русских царей интересам государства (а не своим личным или клановым) Россия заняла и построила цивилизацию на территории 1\6 части всей Земли. В царской России понятия “Бог” и “царь” для русского народа всегда были тождественны, ведь христианский менталитет “раб божий” всегда означал самоограничение и самоподчинение божьему закону (христианской морали). Воля государя отождествлялась с волей Бога, но воля царя совпадала или была подчинена всеобщим интересам государства, поэтому воплощалась в государственную волю – законы и служила им. Русские цари были религиозно и морально воспитаны, а государева или военная служба была привержена духовным ценностям, например, общеизвестна духовная и культурная ценность такого понятия, как “честь русского офицера”, во времена Российской империи.
Тогда как в Средней Азии природа авторитарной власти имеет диаметрально противоположную структуру и само понятие “власть” для родоплеменного сознания имеет другой смысл. Для кочевых тюркско-монгольских этносов религия ислама была привнесена извне и не являлась государствообразующим духовным началом в отличие от соседних арабоязычных государств, народы которых к тому же гораздо раньше перешли на оседлый образ жизни. Язык (логос) и дух являются семантически родственными понятиями, а для казахов арабский язык по сей день остается чужеродной духовной основой бытия (исторические заимствования слов из арабского языка не являются основой тюркских языков), поэтому процесс развития институтов власти среди кочевников-монголоидов имеет другую духовную структуру, основанную на кочевом образе жизни и на почве сложившихся традиций и обычаев, а не на основе какой-либо религии. Здесь всегда личная воля хана или султана-чингизида создавала свои неписаные законы и соответствующую мораль для своих соплеменников, т.е. власть имела смысл силы, богатства и личного подчинения хану. Кто был сильнее и богаче – тот и диктовал свою личную, субъективную волю, отсюда проистекали постоянные межродовые конфликты и междоусобицы. В начале 17-го века наблюдался процесс окончательного распадения казахского протоэтноса на три жуза (орды): Старший, Средний и Младший. И в каждом жузе, племенах, поколениях и многих родах были свои султаны, и даже ханы, а все казахские племена в силу КОЧЕВОГО образа жизни не имели каких-либо централизованных институтов власти или единого государственно-территориального образования всех трех жузов с защищенными границами. Поэтапное вхождение казахских жузов в состав Российской империи явилось внешней военно-политической силой, которая защитила их от внешних врагов (джунгары, Кокандское ханство), подчинила кланово-племенные институты степной власти царским военно-административным центрам и прекратила все родовые междоусобицы. Позже, в составе Российской империи, кланово-родовые отношения, разумеется, не исчезли, а лишь трансформировались в борьбу родовых элит по отношению к центральной власти в поисках лучших должностей и содержания. И даже в 21-ом веке, после распада СССР, в рамках традиционных среднеазиатских социумов кланово-земляческие институты играют ключевую роль в процессах социализации, идентификации и решения практически всех политических и экономических вопросов.
Таким образом, современный авторитаризм в России и в Казахстане в виде различных элементов его проявления (в Российской империи назначение генерал-губернаторов, в современной России – то же самое, в Казахстане – назначение акимов) имеют внешне схожие механизмы. Но эти механизмы подчинены и служат диаметрально противоположным целям: в России назначение губернаторов президентом (царем) будет служить системой морального отбора (при дополнительном ценностном “фильтре” региональных законодательных собраний) наиболее достойных кандидатов для “государевой службы” и служению интересам народа, тогда как в Средней Азии назначение акимов или хакимов всегда будет системой отбора личной преданности приспешников хана, которые готовы подобострастно поддерживать его личную власть и скрытый произвол вопреки интересам народа. В России, за все годы после развала СССР, “демократические” выборы губернаторов превратились в чудовищные манипуляции политтехнологов, когда губернатором становились те, у кого больше денег и коррупционных связей. А потом дорвавшиеся до власти нувориши “купи-продай” или неизвестно откуда взявшиеся личности с криминальным прошлым творили беззаконие и лишь наносили вред своему региону и его населению. Любой губернатор – это государственник, который должен вырасти с самых низов и пройти отбор всех ступеней своего профессионального роста, подобно тому как в советское время проходили отбор директора предприятий. Но когда такой профессионал-управленец созреет для деятельности губернатора и будет иметь авторитет и уважение в своем регионе, то нет никакой гарантии, что он попадет в кресло губернатора, ведь процесс выборов предполагает много ловушек от денежных или бездарных конкурентов, пользующихся услугами пиарщиков и политтехнологов. И тогда к власти могут прийти даже эстрадные юмористы, как например М. Евдокимов, не имеющие никакого опыта в социально-экономической деятельности или государственной службы, т.е. выборы отдаются на откуп закону случайности и не соответствуют критериям должного результата. Механизм назначения губернаторов будет также являться мощным инструментом гармонизации межнациональной политики в многонациональной и многоконфессиональной России, ведь борьба за власть клановых элит в национальных субъектах РФ имеет ту же природу, что и в Средней Азии, а без механизма посреднической силы федерального центра она может выливаться в этно-социальные конфликты.
Внешнее подобие авторитаризма России и Казахстана можно легко развеять с помощью простейшей, но весьма меткой аналогии: если образно представить, что автомат Калашникова является безотказным механизмом авторитарной власти и способ ее функционирования, то главным является не само устройство автомата, а то, кому этот автомат служит. Другими словами, если этот автомат находится в руках преступника, нарушающего законы государства, то он принесет много зла, тогда как этот же самый автомат в руках воина-защитника Родины или доблестного офицера принесет защиту и блага безопасности своему народу. Подобных аналогий можно привести массу: если под машиной подразумевать механизмы власти, то важны не мощность мотора и конструкция двигателя или кузова, а важно то, кто сел за руль этой машины – пьяный нарушитель (каким был Ельцин) или профессиональный водитель и куда он едет. Отсюда возникают ключевые вопросы: какова система отбора (морального и профессионального) и контроля общества за процессом получения государственной власти претендующих на нее? Другими словами, кто управляет системой и какой морали он подчинен? И как очередной претендент попал туда, откуда управляется эта система? Таким образом, автомат в руках русского царя Путина и такой же автомат в руках любого среднеазиатского хана является одинаковым механизмом авторитарной власти, да вот только природа российской и ханской власти является абсолютно разнонаправленной и противоположной, как небо и земля.
За внешней видимостью схожего авторитаризма РФ и РК необходимо видеть их глубинную, многовековую разницу, которую в наше время лишь подтверждают реальные внутриполитические процессы в России и в Казахстане – они идут в противоположных направлениях, начиная с 2000-го года, и упорно не замечаются различными политологами. Приход к власти Путина ознаменовал начало возрождения России и явился точкой отсчета новой системы политических координат, при которой власть (государственные функции чиновников) и бизнес начинают постепенно разделяться, и сращивание крупного бизнеса с властью становится все более невозможным. Отсюда проистекают конфликты с олигархами, а также борьба за федеральную целостность (централизацию) России и восстановление конституционного порядка в Чечне. Путин осторожно начинает освобождать власть от оставшихся представителей ельцинской семьи и бывшей партийной номенклатуры, разрушивших советскую государственность. Россия начинает выздоравливать, т.к. политическая власть начинает эффективно регулировать и подчинять закону все экономические отношения, которые при ельцинской “демократии” существовали в условиях дикого рынка, произвола, несправедливой приватизации и всех самых аморальных и антисоциальных формах капитализма.
Тогда как в независимых среднеазиатских ханствах (за годы правления Путина) происходит диаметрально противоположный процесс все большего сращивания власти и крупного бизнеса, а также набирает силу процесс кланового противостояния экономических группировок в борьбе за саму власть. В среде казахских чиновников никто не скрывает, что власть является для них источником богатства и силы, а различные казахские политики из высших эшелонов власти контролируют или владеют через своих людей целыми отраслями экономики, банками или промышленными предприятиями. Законы среднеазиатских республик все больше превращаются в филькины грамоты и во внешнюю декорацию неких общепринятых атрибутов государственности перед мировым сообществом, в то время как личная воля ханов или кланово-родовых группировок является единственно реальным механизмом регулирования политических и экономических процессов. Другими словами, субъективная воля и скрытый произвол новоявленных ханов и всех их ставленников не подчинены (как в христианском менталитете раб божий – раб закона) объективной воли – государственным законам, а наоборот – стоят над ними. Понятие “свободолюбие” или “вольнолюбие” кочевников всегда означало любить свою личную волю и субъективные амбиции, а подчинение каким-либо объективным внешним законам означало для них “угнетение” и “порабощение” Российской империей, а потом советской властью. И вот теперь народы Средней Азии получили независимость от “угнетения” России и вновь стали “вольнолюбивыми” в своих независимых ханствах.
Одной из иллюстраций вышеназванных тезисов являются слова бывшего высокопоставленного чиновника РК, озвученные в сообщении информационного агентства Associated Press, в котором указывается, что после своей отставки Григорий Марченко, как бывший экс-глава Нацбанка, вице-премьер и советник президента РК, отметил, что некоторые правительственные решения принимались “не в интересах экономики, а ради клановых, групповых интересов”. Необходимо также подчеркнуть, что практически все лидеры казахстанской оппозиции постоянно обвиняют в режиме авторитарной власти РК личность единственного человека – Назарбаева, однако тем самым они лишь меняют местами причину и следствие, а значит будут не способны изменить истинные причины происходящего. Ибо причиной ханской власти является многовековой менталитет народа, породивший подобного правителя, а не наоборот, отсюда и существует вековая мудрость, что каждый народ получает такого правителя, которого заслуживает. И если бы после развала СССР вместо Назарбаева пришел к абсолютно бесконтрольной власти (которая раньше была жестко централизована и подчинена Москве) любой другой этнический казах – то было бы то же самое с несущественными вариациями, а то и гораздо хуже. Ведь абсолютно понятно, что не личность Назарбаева породила родоплеменное сознание казахов и ханскую природу власти, т.к. не человек рождает систему, а система порождает того, кто наиболее точно выражает ее исторический контекст. Этот тезис наглядно демонстрируют подобные системообразующие условия ханской власти во всех республиках Средней Азии, поэтому обвинять личность Назарбаева во всех пороках его режима означает напрочь игнорировать объективные причины, условия и вековую природу среднеазиатской власти. Смысл персонифицированных обвинений легко обнажается вопросом: кто более виноват и порочен: тот, кто творит произвол, или вся та масса “национальных кадров” трех ветвей власти, которые не только согласны с этим произволом, но и поддерживают его? Возьмите для примера коллективное письмо парламентариев, подобострастно признавших справедливыми прошедшие выборы…
Таким образом, этнический менталитет и среда казахских чиновников является лишь той моральной почвой, на которой снова и снова будут воссоздавать себя подобные отношения в системе казахской власти. Очередной поставленный хан будет лишь заменой “ключа” от того же самого “замка” этнического сознания, поэтому зацикливание на борьбе против конкретной личности означает лишь намерение сломать этот ключ. Поменять ключ – дело, конечно, нелегкое, а вот чтобы переделать замок (менталитет казахов) понадобится нечто другое, если уж даже советская власть его не переделала за семь десятилетий… Для сравнения с русским менталитетом очень показателен исторический факт: когда Ельцин развалил советскую империю и превратил власть в средство наживы для своего семейного окружения – у него все же победила подсознательная мораль и христианский менталитет самоограничения, ввиду которого он самолично отказался от власти и передал ее Путину, а не кому-нибудь из числа своего коррумпированного окружения (возможно, основываясь на морально-ценностном выборе своей совести). И теперь представьте себе, чтобы кто-нибудь из среднеазиатских ханов или клановых элит добровольно отказался от власти, а значит от денег, от легитимного личного произвола и властных привилегий. Они ни перед чем не остановятся, даже перед кровью (или подставят аульную молодежь, как это было в Казахстане) в грызне за власть и будут держаться до конца. Нынешняя грызня среднеазиатских ханов между собой (за территории, за водные ресурсы и т.д.), например узбекского хана с киргизским или с туркменским, – лишь возвращает те изначальные исторические условия и вечное состояние междоусобиц, в которых существовали народы Средней Азии до того, пока их не подчинила своей власти Российская империя. Поэтому и в Казахстане всегда были клановые междоусобицы и межжузовская борьба за власть, которая даже в советские времена обернулась против Кунаева…
Следует заметить, что в казахстанской прессе постоянно употребляются в отношении казахской власти такие понятия, как “царствовать”, “царство” и т.д. Хотелось бы узнать ответ: какое отношение эти глубоко русские понятия власти имеют к ханскому менталитету? Христианский менталитет славян и кочевников-монголоидов всегда имел различные системы ценностей, природу государственности и отношение к закону. Как можно приписывать моральные (православные) и культурные ценности российских царей ханской природе власти? Ведь даже на страницах этой же газеты “Республика” не раз употреблялись выражения “царствие Назарбаева” и др. Никаким царем среднеазиатский хан никогда не станет ни по менталитету, ни по вере, поэтому нельзя смешивать эти глубоко разнородные понятия власти ради образного словца. Может ли кто-нибудь из россиян себе представить, чтобы нынешний российский “царь” Путин нажил себе за счет государственной власти миллиарды или тайно владел через своих людей какими-либо предприятиями? Или представить его в качестве арабского шейха или нефтяного барона, жирующего за счет добываемых ресурсов своей страны и входящего в число богатейших людей мира в списках журнала “Фобс”? Разумеется, этот бред в отношении Путина никому из россиян даже в голову не придет – все это показывает наглядную разницу между современным российским “царем” и среднеазиатскими ханами, а также разновекторную динамику развития авторитаризма в России и в Казахстане.
В свете вышеизложенной разницы между авторитаризмом РФ и РК рассуждения Тулешова выглядят как примитивная ПРОЕКЦИЯ внутриполитической ситуации Казахстана на Россию, т.е. Тулешов смотрит на Россию изнутри своего личного осознания казахстанской действительности – как сквозь линзу собственного среднеазиатского менталитета и казахской психологии. А значит, в прямом смысле валит с больной головы на здоровую (точнее, на выздоравливающую), пугая различными страшилками об автократических тенденциях в России и ее неоимперских амбициях. Помимо Тулешова, в среде политологов и различных политических деятелей, особенно оппозиционных лидеров ДВК и «Ак жола», уже давно устоялась тенденция приписывать причины нынешней автократии Казахстана советской власти и тоталитарному коммунистическому прошлому. Однако даже самый поверхностный обыватель увидит глобальную разницу между коммунистическим тоталитаризмом и нынешним режимом Назарбаева. Даже самый узколобый критикан советского прошлого признает, что подобного произвола, беспредела и бардака, когда воруют даже не миллионами, а миллиардами – при советской власти не было. Кунаев, как национальный правитель в должности первого секретаря ЦК Компартии КазССР был продуктом коммунистической системы и работал в контексте тоталитарной власти КПСС, т.е. был ей подконтролен и жестко подчинен. Тогда как режим Назарбаева возродил истинный ханский менталитет, замороженный на 70 лет советской властью, и теперь казахский народ получил исконный среднеазиатский деспотизм (тоталитаризм), который всегда служил клановым элитам и личным амбициям, а не интересам всего среднеазиатского социума. Именно советские государственники отменили все ханско-байские порядки в казахской степи, а система коммунистической власти на протяжении 70-ти лет жестко подчиняла всех национальных правителей в Средней Азии и ПРИНУЖДАЛА их служить интересам государства и народа. Лидерам оппозиции следовало бы почаще заглядывать в статистику советского периода, чтобы объективно сравнивать, что было создано для народа в Казахстане при коммунистическом (читай — российском) тоталитаризме и что было создано (точнее, присвоено готовое) при нынешнем режиме Назарбаева.
Российский тоталитаризм во все эпохи (начиная от Рюрика, Ивана Грозного и до Сталина) служил категории “общее”, т.е. интересам единого централизованного государства (империи), тогда как среднеазиатский тоталитаризм всегда был подчинен противоположной категории “частное” (не преодоленный эгоизм) и служил узкоклановым, родовым или личным амбициям ханской власти вопреки интересам бедных соплеменников и тем более интересам других родов или жузов. Вот в этом и заключается фундаментальная разница между авторитаризмом (тоталитаризмом) России и Казахстана. И когда лидеры оппозиции постоянно пытаются объяснять автократию Назарбаева как “тяжелое наследие” и некое производное от коммунистической системы власти – они не только сознательно извращают истину и пытаются подменить природу российского и среднеазиатского тоталитаризма, но и дискредитируют себя в глазах собственного народа. Ведь голословной демагогией народ не обманешь, который уже в течение 15 лет на себе испытывает ту диаметрально противоположную разницу между правлением Кунаева, как представителя тоталитарного коммунистического режима, и нынешним режимом Назарбаева. Более того, лидеры оппозиции тем самым лишь уподобляются самому Назарбаеву, который после развала СССР укреплял свою власть на волне националистических лозунгов, антикоммунистической риторики и сплошного обвинения советского прошлого. Это при том, что в свое время Назарбаев воспользовался коммунистической системой для прихода к власти, однако здесь существует большое “но”: эта система уже находилась на последней стадии своего разложения, после того как Горбачев пришел к власти и начал развал СССР по сценарию Запада. Возможно, лидеры оппозиции таким же способом и стратегией обвинения, как и Назарбаев, хотят заработать себе политический капитал в глазах народа, но тогда они еще больше грешат против исторической истины и выставляют себя лицемерами – потому что блокируются в настоящем с Коммунистической партией Казахстана Абдильдина.
И последний аспект, который необходимо раскрыть в отношениях между российской властью и ее оппозицией, которую исподтишка поддерживает казахстанская оппозиция. Он состоит в том, что обвинения в усилении авторитарной власти Путина скрывают в себе иную природу и содержат в себе те причины, из-за которых различные олигархические круги вкупе с прозападными “правозащитными” организациями внутри России (продолжающими борьбу за развал Российского государства) – боятся СИЛЫ российской власти. Потому что эта сила несет угрозу тем, кому нужна слабая, политически безвольная и продажная власть, чтобы продолжать наживаться на разделе Российского государства, обирать российский народ и богатства страны. Поэтому животный страх перед нарождающейся силой власти вызывает у разжиревших на незаконной приватизации псевдодемократов-либералов и коррумпированных госчиновников протест и негодование, что и заставляет их через собственные или купленные СМИ разворачивать пропагандистскую истерику об усилении авторитаризма России и постоянно жаловаться Западу. В свете вышеизложенной разницы авторитаризма России и Казахстана можно резюмировать, что авторитарная сила российской власти направлена ПРОТИВ беззакония, бардака и произвола как в политике, так и в экономике Российского государства, тогда как авторитарная сила казахской власти направлена НА защиту скрытого произвола, беззакония и клановых порядков, т.е. на сохранение и упрочение режима нынешней власти. И глубинная вековая сущность этой разницы определяется не наличием авторитарной силы власти, а тем, против чего или на что эта сила направлена – на служение категории “частное” или категории “общее”. Вот этим и различается внешне подобная иллюзия клонирования автократических тенденций России и Казахстана.
Окончание следует