В ходе сентября у нас, согласно сложившейся уже традиции, проходит неделя языков. Все идет по уже давно накатанному пути: выступление отвечающих за положение дел в этой сфере должностных лиц, посвященные языковой проблематке собрания, конкурсы среди представителей других национальностей на знание государственного языка и т.д. и т.п. На днях удалось посмотреть по «Хабару» выступление Ердена Кажыбека, председателя комитета по языкам министерства культуры и информации РК.
Не сказать, чтобы его оценка ситуации была полна оптимизма. Скорее – наоборот. Казалось бы, ему пристало от имени правительства РК бодро рапортовать об успехах и достижениях в деле внедрения и закрепления государственного языка в Казахстане. Ведь нынче языковому вопросу придается такое большое – во всяком случае формально — значение, что соответствующую комиссию возглавлять взялся сам премьер-министр К.Масимов. Но, видимо, воз и поныне там.
Иначе как понять то, что зрители, звонившие в ходе выступления Е.Кажыбека на студию и задававшие ему вопросы, явно не казались удовлетворенными нынешним состоянием государственного языка. Отвечая одному из них, глава языкового ведомства сослался на такой геноцид в отношении казахов и Казахстана, какому не подвергалась в советское время ни одна другая союзная нация или республика.
Короче, у нас продолжается практика списывания неудач на следствия отрицательного опыта советского прошлого и спустя свыше полутора десятилетия после распада СССР. А между тем государственные задачи по языку, которые ставились и ставятся в последнее время, большей частью не решаются или решаются из рук вон плохо.
Тот же Е.Кажыбек в своей беседе с журналистом Бериком Уали, показанной по «Хабару», отметил, что даже в тех областях, где официально состоялся переход на казахский, уровень и качество использования государственного языка оставляет желать много лучшего. Процентные цифры достижений, названные им в этой связи, настолько низкие, что и хвалиться-то особенно, по-видимому, нечем.
А ведь нынешняя неделя языков совпала с 10-летием действующего Закона «О языках». Своего рода юбилей. Впрочем, как уже неоднократно сообщалось, сейчас подготовлен проект нового языкового закона.
Удивительно: многие основные положения того, прежнего закона остались совершенно и определенно не выполененными. Возьмем всего один пример, на который многократно указывали журналисты и просто наблюдатели.
Мы тоже остановливаем свой выбор именно на нем потому, что он представляется ярчайшим образцом государственной безалаберности и государственного разгильдяйства в отношении государственного же языка.
Напоминаем, действующий Закон РК «О языках» был принят в 1997 году. Тогда история независимости Казахстана насчитывала лишь немногим более пяти лет. Тем не менее, было принято решение о том, что в дальнейшем страна в сфере своих международных отношений может обходиться исключительно государственным языком в качестве базового коммуникативного средства. Кто и как просчитал реализуемость такой задачи? Не известно. Но наверняка закон на этапе рассмотрения его в качестве проекта согласовывался со всеми государственными ведомствами. В том числе – и с внешнеполитическим.
Как бы то ни было, очевидным представляется одно: вышеупомянутое решение предметного возражения в системе исполнительной власти не встретило. Иначе бы оно просто не прошло одобрения и не обрело силу закона.
Но Закон РК «О языках» в 1997 году был принят так, как предполагался. И его последняя, VI глава всецело предполагает регулирование вопроса языка в сфере внешних сношений. Одна из ее статей так и называется — «Язык в международной деятельности». Она устанавливает следующее: «Деятельность дипломатических представительств Республики Казахстан и представительств при международных организациях осуществляется на государственном языке с использованием, при необходимости, других языков. Двусторонние международные договоры заключаются, как правило, на государственных языках договаривающихся сторон, многосторонние международные договоры – на языках, определенных по согласию участников договора. Официальные приемы и другие мероприятия с представителями других государств в Республике Казахстан проводятся на государственном языке с переводом на другие языки».
Сейчас, с высоты лет десяти, прошедших со времени принятия этого закона, сразу отметим то, что вряд ли встретит какое-нибудь возражение: ни одно из трех изложенных в названной статье требований не исполнялось и не исполняется. Почему – это долгий и, главное, бесплодный разговор.
Поэтому лучше отметим другое. То, что законодательные требования по языку, по всей видимости, мало что, в действительности, способны изменить. Ибо в данном случае закон и государственная власть как бы и не подозревают о существовании друг друга. Десять лет их такого, с позволения сказать, сосуществования дают основание предполагать, что они вполне могут обходиться друг без друга. Так что можно оставить действующий закон, а можно и принять новый – все равно ничего не изменится.
Какое все это имеет отношение к основной теме нашего разговора, то есть к вопросу о том, где и как человеку, не владеющему казахским языком, можно успешно освоить его? Ответ будет таков: отношение — самое прямое.
Ведь освоение казахского языка теми людьми, кто им не владеет, но хотел бы овладеть, затруднено отсутствием необходимых для этого условий. Условия же не формируются не в последнюю очередь в силу того, что государственная власть и государственная элита в государственном языке в лице казахской речи определенно не испытывает насущной необходимости. Отсюда — все проблемы.
Казахское общество в целом давно осознало суть отношения своих власть и богатство имущих сородичей к казахскому же языку. Пример верхов – это пример успеха. Каждодневная жизнь вновь и вновь приносит доказательства того, что для достижения карьерного роста и благосостояния знать достаточно хорошо казахский язык вовсе не обязательно.
Скажем, у нас было и есть столько самого высокого ранга отечественных дипломатов, которые на людях ни разу не заговорили на казахском, однако это ничуть не мешает их карьере. А дипломатия – это самая престижная сфера деятельности в глазах общественного мнения.
Простонародное большинство казахского народа берет пример со своих успешных сородичей. И приучается к тому, что можно, даже зная хорошо казахский язык, не заговаривать на нем без лишней нужды.
А главное, большинство казахов в городах сейчас казахских газет и книг не читает, кино и телепередачи на своем родном языке не смотрит. Приобщение казахов к современной жизни продолжается, и оно сопровождается уходом все большего и большего количества казахских масс из-под духовной опеки казахскоязычной интеллектуальной элиты.
И, как следствие, в городах Казахстана, несмотря на то, что там сейчас казахи составляют значительную долю населения, такая казахскоязычная среда, какая была бы просто-таки насущно необходима для масс людей, желающих вновь начинать изучать государственный язык, не сформировалась. А без наличия такого условия невозможно сколько-нибудь успешное освоение казахской речи в массовом порядке теми, кто ранее в силу объективных и субъективных причин ею не овладел. В результате получается нечто вроде «войны с мельницами».
За последние полтора десятилетия было столько разговоров на самом высшем уровне, подталкивающих к изучению казахского языка, и столько инструкций, обязывающих делающего карьеру человека знать его. Десятки и десятки тысяч часов курсовых и кабинетных уроков, оплаченных, кстати, главным образом государством, совершенно никакого результата не дали. Абсолютное большинство тех, кого учили языку, по-казахски так и не заговорил.
Мы тут, разумеется, имеем в виду контингент таких людей, которые, будучи взрослыми, состоявшимися личностями, брались за изучение государственного языка. Детям он, понятное дело, дается гораздо легче.
Но наш разговор о проблемах взрослых людей, поставленных перед необходимостью или изъявивших желание освоить государственный язык страны, чьими гражданами они являются.
Для императивно успешного изучения другого языка человеком, которому уже, по меньшей мере, скажем, за тридцать, необходима соответствующая речевая среда. И лучше, если он на протяжении определенного срока оказывается в ней один, без таких людей, с которыми он мог бы общаться на известном ему языке. Такая ситуация предполагает большой стресс. Но вместе с тем она позволит этому человеку достаточно быстро заговорить на новом для него языке. Однако это – крайний случай.