Окончание, первую часть см. здесь.
***
Итак, приступаем к поискам ответа на вопросы: почему наши банки (если бы только они!) занимают деньги за границей, почему назанимали слишком много, где критерий разумного “не слишком”, и нельзя ли вообще (стоит ли, возможно ли в принципе) обойтись без внешних заимствований?
Поупражняемся на воображаемом читателе, имеющем о деньгах некие базовые понятия, достаточные, чтобы с должным уважением отнестись к нашим размышлением, но – не настолько, чтобы начать плеваться и писать гадкие комментарии, когда что-то из нижесказанного не впишется в привычные его представления.
Начнем с простейшего вопроса, предполагающего столь же простой ответ: что лучше, брать деньги у себя в стране, или за границей?
“Дураку понятно”, — скажет наш визави (имея в виду, конечно, не нас с вами), — “лучше брать у себя в стране”.
Усложним подачу: “а если в стране денег нет?”.
“Как это нет?!” — вскинется опрашиваемый (тоже, конечно, не дурак), — “а нефтяные бабки?”.
Но тут уже мы отобьемся: “конечно, нефтедолларами страна переполнена, но (поймите нас правильно!) – у нас открытый рынок, право частной собственности, свободное движение капиталов, … короче, это уже как бы не наши деньги, и владеют ими, как бы это сказать … не совсем наши люди…”.
“Ну и что!”, — скажет настырный респондент, — “Если в стране есть нефть и, соответственно, есть и нефтедоллары, кому бы они ни принадлежали, они все равно работают на экономику. Деньги от продажи сырья тоже попадают в наши банки, банкам остается выдавать их в качестве кредитов, – всем, кому требуется, зачем дополнительно занимать за границей?”.
Крепок оказался наш читатель, но воздействуем-ка на его патриотизм. Сформулируем такую мысль:
При всем том, что казахстанская экономика – одна из самых быстрорастущих в мире, 10-процентного роста ВВП нам все же мало. Люди хотят улучшать жизнь в разы, и срочно. А партия (знаете какая), — она (как всегда) думает только о народе. Поэтому строительство элитного жилья росло у нас на 25-40 процентов ежегодно, автомобилизация населения где-то утроилась-упятерилась, супермаркетов разных и рынков для продажи китайского товара мы тоже понастроили … с запасом. Опять же, банкам, чтобы успеть все это обеспечивать, приходилось и свое “производство” наращивать рекордными темпами.
Вот, пожалуйста, в самом начале нефте-ценовой эйфории, на рубеже 2000-2001 годов, денежная масса у нас в стране составляла 256 миллиарда тенге, к началу 2005-го мы вышли на первый триллион, две тысячи седьмой год начали уже с двумя триллионами, а к началу летнего заемного кризиса знаете до чего довели? – до больше трех с половиной триллионов…
Шутка ли – справиться с производством такой массы деньжищ (не говоря уже о том, чтобы успевать их по банкам расфасовывать). Поневоле затребуется подключение иностранного “печатного станка”…
Вот таким образом мы попробуем обосновать “иностранную помощь” перед нашим патриотичным читателем, но в ответ рискуем выслушать (не дурак же он, в самом деле) вот что:
“Извините, но производство денег – оно самое простое из всех возможных. Это вам не раствор месить, и даже не нефть из земли качать. Ни особых ресурсов, ни супер мозгов для этого не требуется. Чтобы прибавить к денежной массе, скажем, миллиард (да хотя бы и триллион!) тенге, ни килограмма угля, ни литра бензина сжигать не надо. Времени же на это расходуется — только чтобы на клавиши компьютера нажать. Даже если руководство государства состоит из одних игроков в гольф, ничего другого не умеющих, — и такое государство со столь несложным производством справится…”.
“Вот то-то и оно!” — попробуем мы поймать его на слове. “Для выпуска все новых и новых денег, в любых количествах, действительно, много ума не надо. Тем более что основная денежная масса — это “безнал”. “Нарисовал” в электронном виде цифру с любым количеством нулей – вот тебе и все “производство”.
Казалось бы (продолжаем мы). Но в том-то и дело, что выпуск новых денежных масс – это тончайшая монетарная технология. Чуть недодал – экономика задыхается, слишком увлекся – экономику пожирает инфляция. Наше же государство (что греха таить!) пока еще в этом не сильно. Вот почему лучше брать деньги за рубежом, нежели у собственного Нацбанка.
Уф-ф! Читателя мы (кажется) убедили. В самом деле, ведь не только мы с вами, но уже и весь мир совершенно свыкся с мыслью, что, например, швейной или обувной мастерской должен быть только Китай – конкуренции с ним все равно не получится, а, скажем, хорошие авто могут выпускать лишь Япония с Германией. Так почему бы, по той же логике, не согласиться и с тем, что качественные деньги могут производиться только в США и Европе, откуда их и следует завозить к нам?
Но тут такая закавыка: приводя этот “убедительный” (не умеешь – не берись!) аргумент, мы сами, следуя его же логике… совсем запутались. Дело-то в том, что печатанием национальных денег Нацбанк (умеет он это делать качественно или нет) все равно занимается, причем – в громадных объемах (см. выше данные по наращиванию денежной массы). Конкретно – в объемах завоза внешних инвестиций и займов в страну. В самом деле: сколь ни качественными были бы занимаемые за границей доллары или евро, все они, попадая в Казахстан, оседают в золотовалютных резервах государства, а во внутреннее обращение выходят уже тенге, тиражируемые в эквивалентных количествах.
(Это как если бы на Хоргосе женщины-таможенницы перешивали бы китайские кофточки и тапочки в казахстанские, а мужчины таким же образом “конвертировали” бы мебель).
Причем, заметьте, эту фактическую денежную эмиссию Нацбанк производит, во-первых, по нулевой ставке, во-вторых, не на кредитной, а на безвозвратной основе, и, в-третьих, эти “свежие” тенге поступают в экономику не через банки второго уровня, а мимо них.
Вот и попробуй распутать такой вопрос: если бы Нацбанк не обменивал бы занимаемую за границей “дешевую” (от 9-12% , только на ввозе, без учета маржи наших банков!) валюту, а сам стал бы выдавать те же самые суммы, сразу в тенге, да по ставке, например, 3-4 процента, то, во-первых, стоимость кредитов в стране реально снизилась бы вдвое-втрое, во-вторых, внешняя зависимость наших банков сменилась бы обязательствами перед собственным государством (все уже легче!), в-третьих, пополнение денежной массы шло бы через коммерческие банки – как и положено. И было бы еще и в-четвертых (и – главных), — тогда Нацбанк смог бы осуществлять свою главную суверенную монетарную функцию: регулировать степень монетизации экономики, и не допускать ее “перегрева”, – изменением той же ставки рефинансирования.
Вопрос – почему же он этого не делает?
Погодите, ответ дадим чуть ниже, вместе с объяснением и такой путаницы:
С одной стороны, Нацбанк строго блюдет основной канон монетаризма, — держит ставку рефинансирования выше уровня инфляции. Настолько строго, что сам собственную национальную экономику не рефинансирует вовсе, — за все годы экономического роста ни одной тенгушки кредитов не выдал. Относительно высокая (ныне – 10,5, а понижалась и до 7%) ставка рефинансирования – она не для обеспечения хотя бы такими “дорогими” (при такой ставке – все равно более дешевыми, чем заемно-заграничные) деньгами, а просто как нижняя граница вообще стоимости денег в стране. В частности, именно от этого “нижнего” порога отталкивается рынок межбанковских кредитов. Собственные же кредиты, повторим, наш Нацбанк просто не выдает. Тупо, как говорится, — не выдает, и все…
В этом смысле, как адепты заповедей глобального монетаризма мы, как говорится, святее Папы римского.
С другой же стороны, мы столь же свято соблюдаем и другой канон той же глобальной монетаристской веры: способствуем свободному входу-выходу любых валютных потоков, беспрепятственно конвертируя их в тенге, и обратно.
Но если сложить образцовое исполнение обеих канонов – полная несуразица получается!
С одной стороны, исполняя первый канон, Нацбанк полностью перекрыл суверенное монетарное снабжение национальной экономики, да еще и “задрал” исходную стоимость любых кредитов в стране.
С другой же стороны, тот же Нацбанк буквально заливает экономику все новыми и новыми деньгами, исправно “перепечатывая” в нацвалюту все внешние заимствования.
Если вы ждете разъяснений: зачем все это делается, — то их нет!
Вернее, всю такую “политику” совершенно невозможно объяснить, исходя из интересов именно самого Казахстана, его экономики, его населения.
Но вот с позиций, скажем так, внешнего, интереса – нет проблем!
Разъясняем, но прежде остановимся на одной важнейшей особенности банковского дела, от которой все и “пляшет”:
Банки, как известно, осуществляют два цикла: они собирают деньги у тех, у кого они накапливаются (сбережения населения, депозиты хозсубъектов) и ссужают ими тех, кто в них нуждается. И, в принципе, любой отдельно взятый банк, при известной расторопности менеджмента, способен расти и развиваться исключительно на той денежной массе, что уже циркулирует в экономике. Но, если взять всю систему коммерческих банков, то она, именно в принципе, на такое не способна.
Как невозможен “перпетуум мобиле”, так невозможна и деятельность (даже не развитие, а просто само существование) коммерческих банков в экономике, в которую постоянно не вводились бы все новые и новые деньги. Если у вас есть аквариум, а в нем хотя бы одна рыбка – в него должен поступать корм и кислород. Прекратите подавать то и другое – с аквариумом ничего не станется, но… рыбка – сдохнет!
Так и банковские perpetuum mobile – во всем мире они исправно работают, если своевременно получают непрерывный подвод питания – вновь эмитированные деньги.
Короче: банки нуждаются в денежной эмиссии, как рыба в кислороде.
А эмиссия, братцы-рыночники, имеет двойную природу. С одной стороны, это внешняя относительно рынка регуляторная функция: не будет новых денежных масс, не будет и новых товарных производств. С другой стороны, “производство” денег можно понимать и без кавычек, как такой рыночный бизнес, который, не требуя от “производителя” никаких особых затрат и умений, дает ему чистую прибыль в объеме … – всей “напечатанной” суммы.
Вернее, текущая прибыль определяется той самой ставкой рефинансирования и суммарной маржой комбанков, но в долгосрочном плане дело обстоит именно так: сколько новых денег выпущено, таков и доход у этого “производства”…
Эту доходность не стоит понимать “в лоб”. То есть, собственно эмиссионер денег вовсе не обязательно присваивает себе весь бизнес-эффект от их производства. Принципиально важно иное – доход от эмиссии существует, как таковой, не зависимо от способа его присвоения. Это как чистый спирт и вода: путем смешения получается водка, и при этом выделяется такое-то количество теплоты, — по неотменяемым законам физики-химии. Пьем мы водку сами, или делаем для других, используем теплоту, или выбрасываем – она все равно выделяется.
Так и денежная эмиссия – экономический эффект от нее распространяется некими кругами от эмиссионного центра, и усваивается во всей той области, до границ которой добегают эти круги.
К примеру, пул частных банков, составляющих Федеральную Резервную Систему США – он сам давно уже не нуждается в извлечении прямого дохода от производимой им гигантской эмиссии доллара для нужд почти всего мира. Для ФРС главная на сегодня головная боль – не получение новых денег, а то, что их стало слишком, слишком много в мире. Сейчас для них вопрос жизни — сохранить за собой само право на эмиссию, желательно – для как можно большей части земного шара. Зато вот экономика и социальная сфера США – они являются прямыми бенефициарами эмиссии доллара. Причем получают не только законно причитающуюся им часть денежной эмиссии для нужд экономики самих Штатов, но и той эмиссии “резервной” валюты, которой снабжаются экономики… Китая… России… Казахстана.
(Евро, кстати, претендует на ту же роль, и объективный конфликт между ними, хоть и не выпячиваемый, тоже является одним из глобальных “раскачивающих” моментов).
Китай – товарная “мастерская мира”, а США и Европа – “монетарные”, — вот на каком балансе (точнее – дисбалансе) держится современный глобальный рынок (почему его так и “качает”).
Осуществляемая же нашим Нацбанком не кредитная, а “обменная” эмиссия тенге – это уже эмиссия вторичная, имеющая для национальной экономики и социальной сферы примерно ту же питательную ценность, что и вчера скушанный (не нами) обед. В этом смысле наш тенге можно полноправно называть “казахским долларом” — поскольку эмитируется он исключительно как отражение наполнения страны внешней валютой.
Что мы с этого имеем?
Вот если бы наши пенсионеры были включены в систему социального страхования США, а работающие имели бы там медицинские страховки – тогда другое дело, сейчас же мы имеем все прелести раскачивающегося супер перегретого мирового финансового рынка. Когда деньги там “дешевеют” — мы имеем потребительский и ценовой бум, подпитываемый двойной-тройной “перекачкой” внутренней экономики местным валютным суррогатом, при удвоенной-утроенной его кредитной стоимости, а когда “там” случается кризис – имеем… сами видим что…
Почему же наши монетарные рулевые незыблемо вписаны в этот порядок и нисколько не сомневаются, что только так и может быть?
Честно сказать, у меня нет окончательного ответа на этот вопрос. Рабочих же версий три:
Первая – они о реальной подоплеке того дела, которым руководят, искренне не подозревают. В самом деле – все эти люди получили “классическое” монетарное образование, как раз по “тем самым” канонам, усвоив их так накрепко, как верующий – свои заповеди. Обучающий пакет, кстати, тоже классический: он вмещает в себя такую массу профессиональных знаний всяких способов, тонкостей и наворотов, что дна-то и не видно. Главное – усвоить, на какую кнопку нажимать, когда такая-то стрелка пойдет туда-то. Заучив все десять тысяч этих стрелок и кнопок. И вообще, вера – она исключает сами помыслы о возможных ересях.
Вторая: обратное следствие из знаменитой американской поговорки “если ты такой умный – почему такой бедный?”. Наши финансовым светила – люди далеко не бедные, а значит (в собственных и окружающих глазах) – пропорционально умные. Как же они могут сомневаться в правильности того, что делают, если лично их это дело сделало не просто миллиардерами, но и, во всех смыслах, — успешными. Профессиональное реноме, служебное положение, лестные отзывы западных экспертов – все идет как надо, дорогие мои!
Третья: понимают, конечно. По крайней мере, кое-кто. Но – молчат. Понятно почему.
Нам же терять нечего, и коли пообещали изложить альтернативу, рискнем:
Идея, собственно, проста.
Во-первых, свести к минимуму “обменную” эмиссию. Зачем стране избыточный платежный баланс, зачем продавать сырья больше, чем инвестируется в развитие собственной экономики и социальной сферы, зачем завозить издалека те самые деньги, которые все равно “перепечатываются” потом внутри?
Всем этим, кстати, должен заниматься не Нацбанк, а Правительство (которое ныне по этой части – аки агнец божий).
Во-вторых, Нацбанку приступить к исконному делу – собственному кредитованию коммерческих банков. По какой ставке – это вопрос технический, но заранее можно сказать – снизить стоимость денег вдвое против нынешней – вполне реально.
Вот, пожалуй, и все. Хотел было под завязку высказать вообще полную ересь, — что можно и нужно кредитовать различные направления экономики и отдельные проекты по различным ставкам, но это, конечно, уже слишком…