Астана. 3 декабря. КазТАГ – Анастасия Прилепская. Казахстанцы мало говорят на государственном языке не из-за плохих учебников и словарей, а только из-за собственной лени. Возраст или национальность – только отговорки, а чтобы заговорить на казахском, нужно две вещи: слушать и говорить. Своим опытом изучения и использования казахского языка в интернациональной семье делится депутат мажилиса парламента РК Майра Айсина.
***
— На ваш взгляд, каково сегодня качество учебников по казахскому языку для школ и вузов, можно ли в действительности по этим пособиям выучить язык или же следует посещать дополнительные курсы и нанимать репетиторов?
— Когда мы говорим о языках, замечаем, что у нас в Казахстане, как нигде, какое-то особенное отношение к этому. Хотя в Конституции написано, что государственным является казахский, а официальным – русский, тем не менее, как вы знаете, на основе этой Конституции работает государственная программа. И она называется не “программа развития казахского или государственного языка”, она называется “программа функционирования и развития языков на 2011–2020 годы”.
То есть, притом, что логика развития языкового пространства в Казахстане представляет собой приоритет государственного языка, в то же время мы очень толерантно относимся к языкам и культуре других этносов, живущих в Казахстане.
Когда обвиняют всех и вся в незнании языка, винят учебники, нехватку словарей, я лично это не воспринимаю. Потому что, например, для английского языка, несмотря на то, что он уже общепризнанный, есть две тысячи методик обучения. А мы хотим, чтобы за двадцать с небольшим лет независимости у нас на “отлично” и учебники, и словари были, хотя, если честно, практики написания учебников у нас практически нет еще!
— Правильно ли ссылаться лишь на некачественные учебники?
— Я часто задаюсь таким вопросом, потому что сама училась в русской школе, выросла в интернациональной деревне, там жили и белорусы, и украинцы, и казахи, и узбеки. По окончанию школы я двух слов на казахском языке связать не могла. А когда поехала в Караганду, сокурсница спросила: “Майра, а ты на каком языке сны видишь? На каком языке думаешь?”. Тогда в первый раз на это обратила внимание, а она, — моя однокурсница Татьяна, — более осознанно, видимо, мыслила.
После этого стала наблюдать за собой, оказывается, на самом деле думаю на русском и сны вижу на русском. Когда ей об этом сказала, последовал вопрос: “Неужели ты свой язык не знаешь?”. И на самом деле, я, оказывается, не говорила на казахском языке, и думать на нем не умела.
Только к 25 годам, когда поехала в Алма-Ату и работала в ЦК комсомола, по роду деятельности должна была делать обзор казахстанских пионерских газет и журналов. Поскольку газеты и журналы выпускались частью на русском, частью – на казахском, мне приходилось ночами их читать на казахском языке, переводить, вникать. Редактором журнала “Пионер” была тогда Фариза Унгарсынова, редактором журнала “Балдырган” был Туманбай Молдагалиев, а до него — Музафар Алимбаев. Такие маститые деятели культуры, мое счастье, что это действительно мудрые люди, ни один из них не сказал: “Слушай, ты двух слов связать не можешь, как ты можешь обзор делать наших казахскоязычных изданий?”.
А сегодня я спокойно говорю и на русском, и на казахском, стараюсь говорить на английском.
— Почему тогда другие не говорят?
— Считаю, что беда в нас самих. Мы много говорим о том, что надо бы учить язык, надо бы заниматься. А мне кажется, просто следует начинать говорить на этом языке, и все!
На примере своей дочери Светланы могу сказать: она у меня кореянка, она взяла национальность по отцу. Она окончила обыкновенную русскую школу в Астане, по обычной программе, никакого углубленного изучения казахского не было, никаких репетиторов, дополнительных занятий. Но она отлично говорит на казахском языке, притом, что дома мы в основном общаемся на русском. Тем не менее, это не помешало ребенку выучить язык. Когда снимали фильм, нужно было говорить на казахском языке, она даже не засомневалась, выступила перед камерой. Наши друзья потом смотрели и сомневались, не озвучивал ли ее кто-то за кадром.
Дело не в учебниках. Проблема в обществе, государственный язык у нас не внедрен в социально-коммуникативное пространство. Мы к этому движемся, документы уже составляем на казахском языке. Необходимо помнить, что государственный язык, в соответствии с Конституцией, должен быть приоритетным, как самый важный фактор единения казахстанского народа.
— Какими мерами можно повысить востребованность госязыка в нашем обществе, сделать казахский язык более популярным, в том числе и среди представителей нетитульной нации?
— В первую очередь, свою роль должны сыграть СМИ, телевидение. Еще один пример. Так уж вышло, все на собственном опыте демонстрирую: среди наших родственников есть и узбеки, моя сестра замужем за узбеком, и корейцы – по линии моего мужа. Вот, наши корейские родственники приехали, включили ТВ-программу на казахском языке и смотрят. Я спрашиваю: “Дядя Федя, ты понимаешь?” Он говорит: “Да, понимаю, и мне это интересно”.
То есть, у людей есть потребность, они смотрят телепередачи на казахском языке. А значит, сегодня задача телевидения: делать больше интересных, развлекательных, досуговых, молодежных программ на государственном языке.
Считаю, что наши телеканалы в этом плане подтянулись, но еще не совсем. Не зря министр культуры и информации Мухтар Кул-Мухаммед на одной из пресс-конференций говорил, что контент на казахском языке надо пересматривать, дорабатывать.
Нашему телевидению придется “на ходу” ориентироваться, перестраиваться, потому что мир не стоит на месте, нужно успевать делать современные, интересные программы и готовить их на казахском языке! Потому что именно через телевидение, через развлекательные программы стоило бы помогать людям в изучении языка, – это уже сложившаяся практика, это работает.
— Согласно результатам недавних исследований, часть претендентов на стипендию “Болашак” высказывается против сдачи теста на знание государственного языка в рамках конкурса. Какова ваша позиция по этому вопросу?
— Считаю, когда мы открываем такие программы, как “Болашак”, наши дети должны воспринимать это, как благо от общества, государства, которое им дает такую возможность. Поэтому даже из благодарности претенденты должны выполнить требования государства. И не считаю это требование неуместным, не нужно забывать о том, что это – требование нашей Конституции.
А вообще, если говорить о знании языков, я недавно вычитала интересную вещь: медики обследовали людей разного уровня образования, достатка и так далее. Оказалось, эти факторы не влияют на здоровье мозга, а вот знание двух и более языков к старости спасает от деменции. Видимо, это такая вот тренировка мозга, тренировка памяти, умения адаптироваться.
Многие представители старшего поколения говорят, мол, возраст, тяжело язык учить. Я в это не верю, и нашим депутатам всем говорю: “Не обязательно на курсы казахского языка ходить. Возьмите Казправду и Егемен Казахстан, каждый день читайте по 10 минут вечером, один на один, вслух, а потом перевод. Гарантию даю, месяца через три заговорите на казахском языке!”
— В мажилисе рассматриваются поправки, предполагающие, что международные договоры между РК и иностранными государствами будут заключаться на госязыке Казахстана. Насколько оправдано применение такой нормы?
— Действительно, наши коллеги — депутаты инициировали такие поправки. Речь о двусторонних договорах, о том, чтобы готовить их с нашей стороны на государственном языке. Это, в принципе, нормально. Такая норма была уже в действующем законодательстве, единственно “но” — там было слово “как правило”, а после приема поправок будет однозначно написано.
Составление такого типа международных договоров на казахском языке, я думаю, это уже требование времени. Потому что когда мы встречаемся со своими коллегами из-за рубежа, такими же парламентариями, они вообще недоумевают, почему это у нас все на русском языке. Кто-то с пониманием воспринимает, а кто-то удивляется, а кто-то и усмехается.
В случае если это многосторонние договоры, конечно, язык документа определяется по договоренности сторон. Но двусторонние документы желательно составлять на государственном языке. Во-первых, это соответствует нормам Конституции страны. Во-вторых, другая сторона, оказывается, в таком случае относится с большим уважением, это на практике видно.
— СМИ сообщали, что в Кыргызстане в некоторых крупных коммерческих компаниях есть специальные кабинеты кыргызского языка, и работодатель выделяет для сотрудников специальный перерыв, чтобы они работали в языковом кабинете. Можно ли и нужно ли воплотить эту идею в казахстанских компаниях?
— Могу только порадоваться за наших братьев – кыргызов. Нашим предпринимателям, считаю, навязывать такие вещи нельзя, это все равно должно идти изнутри, от культуры. О таких примерах можно и нужно говорить, а возьмут их на вооружение или нет?… Обязать мы не можем. На законодательном уровне, я считаю, такие вещи не надо делать. Мое личное мнение таково, что в вопросе госязыка не должен действовать кнут, не нужно никаких наказаний вводить, иначе будет обратный эффект.
— А нужны ли престижные тесты по казахскому языку, по аналогии с английскими IELTS или TOEFL, после которых выдается сертификат международного уровня?
— Шаг к этому уже сделан, “Казтест” два года проводится, его “болашаковцы” как раз сдают. Возможно, наш “Казтест” и не самая лучшая методика, но это процесс творческий, его еще можно совершенствовать и совершенствовать.
Престижность теста… С казахским языком это нескоро будет, потому что новые технологии, новая научная и учебная литература идет в основном на английском языке, чуть меньше,- на русском. Для того чтобы наш тест был востребован также, как IELTS, TOEFL, наверное, в Казахстане вся литература, и художественная, и научная, должна быть переведена на казахский язык. Постепенно мы придем к этому, и “Казтест” станет престижным. Какие-то сроки называть – неблагодарная вещь, потому что мы очень быстро продвигаемся.
— Замечали ли вы безграмотные надписи на казахском языке на этикетках продуктов отечественного производства? Какие меры нужны, чтобы производители не допускали безграмотности при оформлении этикеток и рекламы своих продуктов?
— Считаю, что наказывать человека за то, что он написал с ошибкой, за то, что не знает языка, это все равно, что в школе двойку ставить. Нам для этого нужно на уровень IELTS прийти, а пока это должно быть на совести предпринимателей. Мы будем воспитывать их и друг друга постепенно.
Стоит сравнить развитие госязыка, например, в 1991 году и сейчас. У нас и школ-то не было, в Алматы тогда одна единственная 12-я школа была на казахском языке. В Шымкенте, где почти 100% казахского населения, на заре независимости было одна-две школы с казахским языком обучения, при этом все дети говорили и в этих школах на русском языке.
Меня приняли в свое время в казахский класс, а мама взяла за руку и перевела в русский, потому что родители считали: “Будешь казахский язык изучать – в институт не поступишь, а с русским легче будет учиться”. Так было заведено, 70 лет это советская власть вдалбливала, такая идеология была.
А теперь у нас уже 70% школ на казахском. Мы потихоньку уходим от смешанных школ, это была вынужденная мера. Сейчас в школе русские дети спокойно на казахском разговаривают, чисто говорят. Потому что родители понимают, что дальше будет и “Казтест”, и “Болашак”. Есть стимул учить и знать казахский язык.
— Неоднократно поднимался вопрос о том, что в Казахстане издается мало интересных книг на государственном языке, и известно мало авторов, которые пишут на казахском. При этом рынок переполнен изданиями из России.
— Да, согласна с этим. С детей надо начинать, с мультфильмов на казахском языке. Мы все крутимся вокруг Алдара Косе, Ер-Тостика и еще пары сказочных героев. Но есть ведь много интересных тем, современных, которые можно преподносить на государственном языке.
Наши агашки часто критикуют ситуацию с развитием госязыка, а я говорю: “Почему вы сами не сядете и не напишете? Кто должен писать книги и сценарии? Вы – пишущие люди, у вас есть мысли, поделитесь!”. Зачем писать только об археологических, исторических вещах? Да даже эти темы можно же изложить доступным языком, чтоб ребенку было понятно и интересно.
Если вспомнить слова Олжаса Сулейменова, то и наш вопрос: “Как возвысить казахский язык, не принижая другие языки в Казахстане?” невозможно решить только на законодательном уровне или используя административные ресурсы. Считаю, что это — долг каждого казахстанца, это зависит от уровня сознательности, ответственности, образованности и интеллигентности наших граждан.
Решать этот вопрос только призывами, уничижающей критикой друг друга, тем более наказаниями, нельзя. Сфера, связанная с языками, очень хрупкая и добиться успехов можно только в результате кропотливой, терпеливой, корректной и с умом работы, сохраняя баланс настроений в обществе.
— Спасибо за интервью.
***
© ZONAkz, 2013г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.