Ключарь Вознесенского храма Алматы Александр Суворов в светском понимании – это заместитель настоятель этого главного, кафедрального православного собора южной столицы. На этой неделе после затяжного молчания патриарха и вообще священников именно он весьма неожиданно выступил на лентах Facebook с разъяснениями своей личной позиции вокруг приюта отца Софрония. Затем появилось пространное Заявление пресс-службы Астанайско-Алматинской епархии. Оно уже было опубликовано.
Согласившись на интервью, отец Александр поставил условие: в первой части беседы он расскажет то, что можно знать мне и широкому читателю, а во второй – то, что он намерен сообщить без диктофона. Выбора у меня не было. Я согласился.
***
– По моему субъективному мнению, если даже во второй части нашей встречи выяснится, что отец Софроний детей на жертвенный алтарь на Рождество кладёт, выглядеть это будет как нападки на него. Люди видят, как долго он живёт в Казахстане и какими делами занимается. Терновый венец, который он сам ли на себя надел, или кто-то на него надел, – его уже трудно будет снять.
– Конечно. Даже выдворение отца Софрония из Казахстана, которое инициировались этим летом, – это абсолютный бред. Я лично выступал защитником отца Софрония, с ним мы в отношениях дружеских. Деток, которых подбрасывали нам в Вознесенский собор – куда их отправлять? Я отправлял их к нему. Отправлял к нему благодетелей. Это все нормально работало. В настоящее время ситуация сложилась такая. Я забегу чуть вперёд. Было поставлено условие – я не буду называть, кем конкретно, – определёнными органами…
– Светскими властями?
– Да. Или существует приют без отца Софрония, или не существует приюта вообще. С большим трудом, митрополиту пришлось даже ехать в Талдыкорган, встречаться с главой области, было принято чёткое решение о том, что приюту быть. Вопрос такой: почему Софроний стал объектом раздржения, что произошло? Да, были какие-то мелкие уголовные дела. Одни, совершенно надуманные, рассыпались за недостаточностью обвинений. Другие дела действительно имели ход. Юристам – как отца Софрония, так и юристам епархии – как-то удавалось всё это как-то умиротворять. Я здесь Вам говорю о том, что какое-то время две системы работали вместе. В частности, летом Алматинское епархиальное управление очень сильно упрекали в том, что епархия не вмешивается в дело по выдворению. На самом деле это не так. Митрополит находился в это время в Москве, мы писали письма в государственные органы, мы обращались в посольство РФ, поскольку выдворение российского гражданина – это прямо нарушение международного права, допустить этого было нельзя. Но что случилось в последние несколько дней? Так как отец Софроний кому-то очень сильно перешёл дорогу в Илийском акимате, не будем говорить, – по каким именно причинам, – ради сохранения приюта, митрополит принял решение перевести отца Софрония на другой приход. Причём, если проанализировать события, то епархия до последнего пыталась оставить его там. Сначала его только сняли с директора приюта. Насколько помню, это был май. В июне его сняли с настоятеля. То есть мы пытались до последнего его вытянуть: нет, нет, он уже не здесь. Но все эти административные перемещения фактически никак на нём не отражались: он оставался там, он занимался детьми. Когда совсем жёстко нам уже поставили условие, митрополит был вынужден перевести его на другой приход. Естественно, с сохранением всех его рангов, с сохранением всех его почестей.
– Это Акмолинская область?
– Это не пустое место, как некоторые думают. Там построен храм, дом есть, это место не пустое, – то есть это нормальный, готовый приход. Чтобы как бы подальше увести его от этих вот скандалов. Дело в том, что отец Софроний – это составная часть епархии. Это – мы сами. Я не знаю, по какой причине лица, окружающие его, в частности, его юристы приняли сторону противопоставления отца Софрония – епархии. Этот конфликт, к сожалению, вылился на все СМИ, об этом говорят, об этом пишут социальные сети. И епархия выступает в роли гонителя отца Софрония, как кажется. На самом деле это было несколько не так. Я Вам больше скажу: нет гарантии, что если оставить отца Софрония на его месте, то не будут государственными органами инициированы производства по весьма серьёзным уголовным делам. Ради того, чтобы так не было, епархия и сделала так. Так как отец Софроний имеет право выбора, то он отказался ехать на приход и попросил перевода за штат без запрещения с правом перехода в любую епархию Русской православной церки.
– В пятницу, 13-го он запланировал пресс-конференцию. Почему Вы считаете, что это усугубит ситуацию?
– Усугубит! Я не знаю, что он будет говорить там, но если посмотреть вектор его ближайшего окружения, то усугубит ситуацию в противопоставлении епархии и игумена Софрония.
– На Facebook Вы писали о том, что было очень много заявлений и жалоб на него, Вы отправляли в мусорную корзину…
– Было. Было.
– В какой момент Вы их стали вытаскивать?
– Их не стали вытаскивать. Жалобы шли на него раньше, шли 5 лет назад. У меня очень хорошие отношения с Ириной Алексеевной Савостиной, жалобы шли в её фонд «Поколение». Она в частном порядке передавала их мне. Мы их просто уничтожали. Мы не давали ход им. Был определённый бред. Были вещи, касающиеся детей, в которые стоило вмешаться и ему в довольно мягкой форме было сказано, чтобы он не делал те или иные жёсткие вещи. Поскольку мы не ставили целью обязательное оправославливание детей. Такого нет. Это противоречит законодательству и всему. Мы просили его мягче быть. Были жалобы гражданки Лепетухиной, из полиции. Были жалобы, касающиеся нарушения трудового законодательства в отношении персонала приюта.
– Иерархия Русской православной церкви подразумевает достаточно жёсткое расположение. Обет послушания, который принял игумен…
– Он – монах. У нас если священника переводят и он отказывается от перевода, то священник идет под запрещение. Это – канон. Это Устав церкви. Но владыка мягко отнесся и позволил ему свободно выбрать любую епархию.
– Обет послушания позволяет иерархам РПЦ более жёстко объяснять отцу Софронию, чего они хотят от него?
– Позволял. Было очень мягкое воздействие, поскольку епархия не может не замечать того, как много сделал отец Софроний. Если некоторые думают, что кому-то понадобилось это хлебное место, то – упаси, Боже. Это не хлебное место. Там сироты, старики, там надо искать деньги, искать средства, говорить со спонсорами. Честно, от себя лично скажу, отец Евгений (он приходит в приход и приют на смену Софронию. Р.М.) сам бы никогда бы не согласился. Его попросили, когда положение стало совершенно безвыходным и епархия постепенно пыталась привести в соответствие с тем, чем он должен быть. Туда был направлени помощником отцу Софронию священник, имеющий именно педагогическое образование. Он работает там. Очень многое было не сделано юристами. В апреле месяце юристам отца Софрония было предложено правильно, в соответствии с законодательством зарегистрировать свой фонд и приход. Но у него были свои мнения, отличные от епархии, епархия ему в этом не мешала, он этого не сделал. Чем и вызвано вот это жёсткое противостояние. Лично для меня совершенно было дико видеть, как полиция в грубой форме приводит Софрония в отделение. Это совершенно несправедливые, неправильные методы.
– В терминологии современного бизнеса получается, что отец Софроний – успешный фандрайзер, человек, который находит деньги…
– Да.
– Насколько эффективным менеджером будет тот человек, который приходит ему на смену, отец Евгений, – насколько?
– Не знаю. Не могу сказать. Давайте с Вами рассудим логически. Есть внешне успешный, образцово-показательный приют. Замечательно, туда возились делегации. Смотрели, радовались. Зачем епархии вдруг, ни с того, ни с сего его разрушать? Это ж надо опять искать деньги, искать людей. Тем более, никто не хочет. Это нелогично. Для епархии это совершенно удобная, замечательная вещь. Поскольку приют – это все-таки не лично отца Софрония, несмотря на то, что он очень много сделал. Это приют епархиальный. Поэтому в настоящий момент владыка поставил там именно тяжеловеса, чтобы компенсировать потерю определенного круга людей, которые скорее всего перестанут помогать приюту после ухода отца Софрония. Хотя дети, старики останутся те же самые.
– Дети также будут отправляться на воскресную службу в храм?
– Храм у них рядом. В целом структура, наработанная отцом Софронием, останется. Никто ее рушить не будет и не собирается. Очень обидно видеть неких злопыхателей, которые говорят: а, ну вот теперь мы посмотрим, как вы там попляшете без отца Софрония? Мы же не ради себя. Для епархии этот проект – совершенно убыточен. Не важно, отец Софроний или отец Евгений. Главное ведь – дети и старики, которые там.
– Волонтеры, которые помогали приюту, будут ли они допущены в приют теперь?
– Мое мнение – волонтеры нам очень нужны. Не будет помощников – не будет ничего. Буду говорить с митрополитом. Когда более-менее улягутся страсти после вот этого всего, с отцом Евгением можно будет обсудить.
– Но пока туда нельзя. По периметру – казаки…
– Не в курсе. Возможно, да. Из-за очень тяжелой ситуации в информационном поле.
***
© ZONAkz, 2013г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.