Издание Pakistan Observer опубликовало аналитическую статью под названием “Ukraine Is Not the New Yugoslavia, It's Worse” — “Украина – это не новая Югославия, а хуже”.
В ней говорится так: “Продолжающийся кризис на Украине часто сравнивают с югославским кризисом начала 1990-х годов – и там, действительно, имеется много общего. Но когда дело доходит до понимания того, почему конфликт между правительством Украины и поддерживаемыми россиянами сепаратистами сохраняется — и почему после года все более ожесточенных боев кажется, что до его урегулирования еще так далеко, — различия представляются куда более значительными…
Но, конечно же, Россия Путина — это не Сербия Милошевича. Россия – это не сноска в истории или балканское мини-государство; это великая ядерная держава, против которой Украина, как бы ни хорошо она была вооружена, не имеет шансов в военном отношении. С учетом этого поставки оружия на Украину приведут к усугублению кровопролития, без принуждения Путина к пересмотру своего подхода и поддержке прочного мира.
Кроме того, геополитический контекст значительно изменился за последние два десятилетия. Во время югославской войны Запад не только занимал высокую моральную позицию, но также рассматривался как непобедимая сила, благодаря своей победе в холодной войне. Сегодня Запад воспринимается как приходящая в упадок сила, при этом легитимность Америки в качестве мирового лидера все больше ставится под сомнение.
В этом контексте германский канцлер Ангела Меркель оказывается права, выступая против вооружения Украины. Но с ее стороны неправильно считать, что переговоры с россиянами могут произвести долгосрочное решение типа Дейтонских соглашений в случае с Югославией, потому что сами эти конфликты в корне отличаются друг от друга. В то время как Югославия испытала локальный кризис с обширными европейскими импликациями, Украина втянута в европейский кризис с локальными импликациями.
Милошевич имел определенную стратегическую цель: создать Великую Сербию. Для этого он хотел либо перекроить границы региона, либо, по меньшей мере, заключить соглашение, которое дает автономию регионам с сербским большинством за пределами собственно Сербии. Переговоры о прекращении балканских войн были возможны именно потому, что они фокусировались на картах.
Для Путина присоединения Крыма было достаточно в стратегическом смысле. Он больше не заинтересован в перекраивании линий на картах. Его действия не обусловлены, в первую очередь, решимостью аннексировать регион Донбасса (который имеет незначительную стратегическую важность для России), пробить наземный коридор в Крым или сформировать замороженный конфликт.
Путин остается вовлеченным в конфликт на Украине по причинам, которые представляются в значительной степени педагогическими. У него есть мессидж для ханжеского Запада — и для украинцев, которые жаждали вступления в его клуб.
Для Запада мессидж заключается в том, что Россия не потерпит вмешательства в дела у нее на заднем дворе. На взгляд Путина, Запад должен признать все постсоветское пространство, за исключением прибалтийских государств, в качестве исключительной сферы влияния России.
Для Украины — и ее правительства, в особенности – мессидж заключается в том, что страна не может выжить, по крайней мере, в своих нынешних границах, без поддержки России. Путин также хочет украинцам показать то, что, в конце концов, Запад на самом деле не заботится о них. Американцы не будут воевать за них, а европейцы не предоставят денег, в которых их правительство настолько отчаянно нуждается.
Мотивации Запада на Украине тоже кажутся больше педагогическими, чем стратегическими: показать Путину, что изменения границ с помощью силы недопустимы в сегодняшней Европе. Надежда возлагается на то, что экономические санкции, наряду с российскими жертвами на месте, заставят Россию смиренно принять свой статус после холодной войны в качестве третьеразрядной державы, между тем давая понять то, что любая попытка пересмотра мирового порядка под началом США обречена на провал — с серьезными экономическими издержками.
Ясные стратегические цели позволяют договаривающимся сторонам согласиться с тем, что половина буханки лучше, чем ничего. Но двум сторонам, которые просто хотят преподнести друг другу урок, недостает точки соприкосновения, необходимой для выработки компромисса, приемлемого обеим.
В этом заключается одна из причин того, почему же сегодняшние переговоры по Украине обречены на достижение лишь очаговых, недолговечных перемирий, а не такого типа долгосрочного решения, которое было достигнуто после боснийской войны”.
***
© ZONAkz, 2015г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.