— Валерий Дмитриевич, 31 марта Владимир Путин подписал указ о воссоздании федерального ведомства по делам национальностей. Сразу же появились прогнозы, что власть, возможно, собирается более основательно и системно решать “русский вопрос” в России и ближнем зарубежье. А у вас какое мнение? Для чего возвращают из небытия это ведомство?
— В России довольно высокий уровень межнациональной напряженности в последние годы. Это вызвано двумя обстоятельствами. Во-первых, проблемами во взаимоотношениях между коренными народами Северного Кавказа и народами остальной части России, в первую очередь русскими. И вторая линия межнациональной напряженности – взаимоотношения между коренным населением в целом и эмигрантами, в первую очередь эмигрантами из Центральной Азии и Закавказья.
Эти проблемы заметны, по крайней мере, в последние десять лет. Они никуда не делись. Время от времени эти трения приводили к очень серьезным межнациональным конфликтам на Юге России, в Москве, в некоторых других регионах. То есть проблема межнациональной напряженности для России довольно актуальна.
Ну, и как принято у нас в стране, если есть проблема, надо создать орган, который эти проблемы будут решать. И решено было создать орган, регулирующий межнациональные отношения. Но, как показывает предшествующий опыт, Министерство национальной политики и аналогичные институции в России с этой проблемой не справлялись. Они носили исключительно декоративный характер, сводили свою работу к проведению фестивалей и праздников межнациональной дружбы и к пропаганде толерантности. Полагая, что пропаганда, насаждение толерантности, это и есть главный путь, главный метод решения межнациональных проблем.
— Но в этот раз агентство возглавил не ученый и не политик, а силовик, выходец из ФСБ. Бывший десантник, участник контртеррористических операций на Северном Кавказе.
Это как раз, с моей точки зрения, и означает, что проблема очень серьезна. Есть данные закрытых социологических опросов, которые предвещают России большие проблемы, связанные как раз с межнациональной напряженностью. Поэтому и поставили чекиста. Но это означает, что он попытается проблемы решать по чекистки. То есть сажать потенциальных смутьянов и подстрекателей. Как показывает правоприменительная практика, в Российской Федерации смутьянами, подстрекателями и виновными оказываются чаще всего те, кто говорят, что есть проблемы. Призывают их решать — и оказываются смутьянами. Такой подход — это лечение рака примочками и йодом.
— Вас называют умеренным русским националистом. Вы сами согласны с таким определением?
— Я предпочитаю называть себя консерватором, но вполне соглашаюсь и с тем, когда меня называют русским националистом.
— Несколько лет назад, когда в Москве шли демократические митинги на Болотной площади, вы и ваши единомышленники сделали попытку создать русскую националистическую партию. Уже было придумано название: “Новая сила”. Но по каким-то причинам от этой идеи вы отказались. Можете рассказать — почему?
— Да, могу рассказать. Тогда была предпринята попытка создания партии не только в этой части спектра, которую мы можем назвать националистической или консервативной.
Собственно говоря, во всех частях спектра. А почему не удалось это развить, ну, потому, что у нас в России очень сильное административно-политическое давление. Я бы сказал – беспрецедентное. Я даже удивился. Давление на нас оказывалось в том числе потому, что наша партия не имела никакого отношения к зарегистрированным партиям, которые все контролируемые. Все партии, которые зарегистрированы, все абсолютно, ну может быть за одним-двумя исключениями, это партии, которые находятся под контролем, в режиме ручного управления. И какой партии быть, а какой не быть, решают две инстанции в Российской Федерации – Администрация Президента и Федеральная Служба Безопасности.
— Попытка создания этой партии означала, что, по вашему мнению, пришла пора решать проблемы, с которых вы начали ответ на мой первый вопрос.
— Да, вы правы. Но межнациональная проблематика была лишь одним из аспектов. И, кстати, даже не ключевым. Мы как раз делали акцент на реформу политической системы, на реформу межбюджетных отношений, на превращение России в подлинную федерацию. Мы полагаем, что превращение России в подлинную федерацию, где регионы будут пользоваться экономической и бюджетной самостоятельностью, было бы очень действенным средством для отрезвления от некоторых националистических настроений и некоторых амбиций, которые питают лидеры некоторых регионов Российской Федерации. Если бы все увидели и поняли, сколько они зарабатывают и что жить надо по труду, платить по труду — это бы очень отрезвило бы многие горячие головы. И создало бы благоприятные условия для стремления регионов к развитию. Потому что нынешняя ситуация, когда все региональные налоги, отчисления, доходы регионов большей частью переводятся в федеральный центр, а потом уже центр по своему усмотрению, в зависимости от политической лояльности, каких-то еще соображений, возвращает их в регионы — она, конечно, не терпима. Она не дает стимулов к развитию, она наоборот дает стимул не развиваться.
— Однако такая повестка дня не нашла поддержки у населения. Наоборот, лозунги “Хватит кормить Кавказ!” отпугивают вменяемых горожан.
— Это смотря что ставить во главу угла. Если всё сводить только к межнациональной проблематике, то это людей, конечно, будет отпугивать. Тем более, что очень сильна инерция еще советской пропаганды, да и нынешней о том, что упаси Боже заговорить о национальных интересах, тем более об интересах русского народа. Хотя такие интересы у него, конечно же, есть, как и у любого нормального народа. Но это будет объявлено национализмом, чуть ли не фашизмом.
Понимаете, межнациональные аспекты это лишь одна из проблем. Очень важная, но не ключевая проблема. Поэтому я и писал, и говорил, что, если русские националисты хотят добиться политического успеха, они должны стать либералами отчасти — в плане требования политических свобод, конкурентных выборов, и отчасти социалистами, имея в виду не столько левую идею, сколько идею социального государства. Это хотят люди. Для них очень важна справедливость. Для массы, общества, в первую очередь русских, но не только, в принципе, для всех, кто живет в России. Все эти люди хотят справедливости. Вот это главное сейчас. Это было главным и пять лет назад, и 10 лет назад, и это главным остается сегодня.
— Ситуация на Украине, ситуация с Крымом вызвала противоречивые перемены в настроениях в Казахстане и в России по поводу Казахстана. Вы их берётесь как-то их оценить?
— Ну, я могу вам сказать, было довольно очевидно, что после Крыма весной прошлого года, возникло впечатление, это было не просто впечатление, точнее, для этого впечатления были некоторые основания — что стиль взаимоотношений России и Казахстана может измениться. И что проблема защиты, или, скажем, не защиты, а объединения, воссоединения русских в едином государстве может стать более актуальной, перейти из области лозунга, который никогда не был государственной политикой, кстати, в область практической политики. Было такое впечатление. Я знаю, что казахстанские власти на это отреагировали очень нервно и очень остро, но у меня ощущение, что сейчас это снято с повестки дня, по крайней мере, в РФ. Та политика, которую можно было бы назвать политикой объединения, ирредентистская политика, политика объединения русских.
— Вернёмся, если не возражаете, к внутренним российским проблемам. Русских в РФ около 80 процентов. Это подавляющее большинство. Процент русских в России выше, чем процент евреев в Израиле. И при этом постоянно возникает или постоянно будируется тема какой-то угнетенности и дискриминации русского народа. Она при таком статистическом раскладе выглядит странно. Нет ли здесь некоторого лукавства?
Я что имею в виду? Россия страна сама по себе грубоватая. Отношения внутри русского этноса не слишком благостные. Те русские, которые добрались до больших денег и до власти – сами за милую душу, без евреев и кавказцев, угнетают русский народ, своих этнических собратьев. Но сознавать данный факт не очень радостно. И русские националисты говорят: это диаспоры виноваты!
— Проблему можно разделить на две части. Во-первых, есть система. Которая, я бы сказал, одинаково неблагоприятна по отношению ко многим народам РФ, не только к русским. Но русские составляют большинство. Это, если хотите, хребет страны . Раньше русские составляли хребет Российской империи и Советского Союза. Соответственно, от самочувствия этих людей, от самочувствия большинства, зависит существование государства, которое называется Россией. Это, безусловно, факт.
Что касается диаспор. Поскольку та система, о которой мы говорим — государство — очень коррумпировано, очень не эффективно, то привилегии и преференции в нём начинают получать те, кто могут его покупать и разъедать. И в этом смысле малые этнические группы оказываются более эффективными, чем большой народ. Это же вполне естественно, это объясняется исторически: русские всегда были большим народом, чувствовали себя уверенно. Как-то у них не было такого опыта, если хотите, покупки привилегий. Они не вырабатывали стратегии, которые есть у диаспоральных народов, у малых этнических групп. Так что проблема, я бы сказал, ущемления русских, существует. Я не хочу сказать, что это носит постоянный характер. Но всё-таки в ряде регионов, в ряде областей экономики, это же заметно: некоторые небольшие этнические группы пользуются режимом преференции по отношению к большинству.
Ну, посмотрите, кто контролирует рынки, хотя бы в той же Москве. Бирюлево почему возникло, я имею в виду массовые выступления в этом московском районе. С чего все началось? Или в Кандопоге, там опять была та же проблема. Конфликт между очень небольшой диаспорой, чеченской, кстати, и местным большинством. Понимаете, если люди это ощущают как проблему, мы же не можем им сказать, что, ребята, этого нет. Когда они говорят, что это проблема, давайте решать ее, а их обвиняют в том, что они националисты, что Россия многонациональная страна, и ее не надо разваливать. Вопрос в том только, кто её разваливает…
— Но русские тоже дают и берут взятки и тащат наверх своих детей и племянников. Составляя при этом подавляющее большинство населения.
— Я не спорю. Вы абсолютно правы. Но дело в том, что чужаки-то нам заметней. Это нормально. Они заметней для всех. Какая бы не была страна, даже самая демократическая, какой бы ни был в ней толерантный народ, он всегда острее реагирует на действия чужих. Особенно если эти чужие внешне и культурно от нас отличаются. Это аксиома и спорить с ней невозможно.
— А во что на практике превращается эта аксиома?
— Пока ни во что это не превращается. Но я считаю это очень полезным, потому что это привлекает внимание к серьёзным проблемам. Ведь подрывают-то единство России не те русские, которые требуют справедливости, а те, кто получают преференции в ущерб большинству. Это же совершенно очевидно. Если вы получаете привилегии и льготы за счет большинства, то рано или поздно вы сталкиваетесь с тем, что это большинство против вас выступит.
— Давайте ещё раз. Вот есть у нас товарищ Якунин со своим легендарным шубохранилищем. Есть товарищ Сечин, государственный менеджер с зарплатой в тысячи раз большей, чем у среднего учителя. Они совершенно русские. А также есть город-герой Москва, который тянет из России гораздо больше денег, чем весь Северный Кавказ с окрестностями. То есть проблема справедливости крайне остро стоит внутри самого русского народа.
Но об этом националисты молчат. Они показывают пальцем в другую сторону: смотрите, вот эти смуглые ребята на рынках – они кого-то подкупают, кого-то вытесняют, кому-то хамят! То есть мы уводим проблему от её корней куда-то в сторону, на боковую ветку.
— Понимаете, мы можем быть теоретиками, интеллектуалами. Когда мы это обсуждаем как интеллектуалы, то мы можем говорить, там, что корни проблемы такие-то и что практики, которые используют малые этнические группы, они не столь важны. Но общество не общается с Якуниным, не общается с Сеченым. А вот с теми, кто торгует на рынке, кто крышует рынки, кто получает преференции, с ними оно общается постоянно. Все очень просто.
— Очень просто?
— Вы испытываете неприязнь не по отношению к неким мифическим людям и силам. Для вас Сечин и Розенберги это миф. А вот если вы приходите на рынок, вы видите вполне конкретных людей вполне определенных национальностей. Так что это вполне естественный процесс. Повернуть можно и так и эдак, я с вами согласен…
И, знаете, на самом деле никакого такого мощного националистического движения в России нет. И никакой угрозы погромов тоже не существует.
— Наверное, на этой оптимистической ноте можно и закончить.
— Ну, она в каком смысле оптимистическая? Она просто объективная. Кто-то может расстроиться, кто-то обрадоваться. Я могу сказать, что в любой другой стране подобное положение дел вызвало бы значительно более острую реакцию, чем в России. Как раз русские очень толерантны, чрезвычайно. На самом деле, несмотря на всю свою грубость во взаимоотношениях — ваше замечание на этот счёт справедливо, — они чрезвычайно толерантны.
— Ну что, и ваше замечание о толерантности русских наверно справедливо. Давайте закончим на толерантной ноте. Вам прислать текст интервью на согласование?
— Да нет, мы же с вами матом не ругались.
***
© ZONAkz, 2015г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.