Астана. 1 июня. КазТАГ – Жанболат Мамышев. С падением курса рубля казахстанские предприниматели заговорили об ужесточении конкуренции с коллегами не только на российском, но и на казахстанском рынке. Как повлияло углубление интеграции с Россией и Беларусью, а также что нас ожидает со вступлением Кыргызстана в экономический союз, в интервью КазТАГ рассказал заместитель председателя национальной палаты предпринимателей «Атамекен» Рахим Ошакбаев.
***
— Прошел год со дня подписания договора о создании Евразийского экономического союза. Можно ли говорить о каких-то предварительных итогах работы союза?
— Один год с момента подписания, но договор вступил в силу 1 января 2015 года, поэтому можно констатировать, что 5 месяцев он функционирует в новом формате. Ведь договор – это кодификация нормативно-правовой базы с определенными изменениями. Поэтому можно говорить, что был у нас с 2010 года Таможенный союз, когда мы убрали таможенный контроль. Потом появилось уже Единое экономическое пространство, когда к свободе передвижения товаров добавились еще 4 задекларированные свободы.
Следующий этап — это кодификация всей этой нормативно-правовой базы. И здесь более существенно, можно сказать, если рассматривать интеграционный процесс. Это, безусловно, присоединение Армении к союзу и предстоящее — Кыргызстана. Последнее событие для нас имеет, очевидно, большую важность, поскольку после ратификации договора о присоединении с протоколами будет снят таможенный контроль на границе с Кыргызстаном.
— Как это повлияет на казахстанский бизнес и в целом — на инвестиционную привлекательность, как это будет сопряжено с имеющимися у нас амбициозными планами и программами?
— Мне кажется, что есть вопросы неоднозначности. Поэтому сейчас уже видим, что вследствие девальвации рубля в условиях единой экономической территории мы практически мгновенно получаем феномен несправедливой конкуренции, когда российские производители получили ценовое преимущество. Конечно, мое личное мнение, как человека с экономическим образованием, говоря о бизнес-климате и инвестиционной привлекательности, в первую очередь правительству необходимо обращать внимание на ключевые макрофакторы конкурентоспособности, к которым, безусловно, относится и паритет курса. Потому что в долгосрочной перспективе, если мы хотим развивать обрабатывающую промышленность, нам необходимо держать заниженный курс тенге по отношению к другим валютам наших стран-соседей, особенно принимая во внимание эффект единой экономической территории.
Сейчас же, наоборот, получилось, что все ослабили свою валюту: Россия, Беларусь, Армения. Казахстан упорствует в том, что у нас очень устойчивая валюта, и мы уже видим последние заявления, начиная со Standard & Poor’s, Fitch, Всемирного банка. Их независимые экспертные оценки указывают, что защита валютного курса обходится стране очень дорого, начиная с прямых потерь – расходования средств Национального фонда, заканчивая, соответственно, потерей рынков сбыта, катастрофическим во многих секторах падением продаж казахстанских производителей.
— Что нужно предпринять в этой ситуации для защиты отечественного рынка?
— Условно, когда говорят, давайте мы очень серьезно займемся снятием барьеров по доступу казахстанских товаров на российский рынок, это замечательно, но это было актуальной повесткой в первой половине прошлого года! Сейчас актуальная повестка совсем другая: как нам в условиях договора о Евразийском экономическом союзе (ЕАЭС) хоть как-то защитить свой рынок, и это нормально.
В практике международной торговли подобные меры носят название safeguards и, к сожалению, эта отрасль законодательства в ЕАЭС абсолютно никак не развита. Все, что мы смогли придумать, — это апеллировать к 29-й статье договора о Евразийском экономическом союзе, по которой в случае угрозы национальной, в том числе экономической безопасности, можно делать временные изъятия из режима свободной торговли. Поэтому вопросов очень много.
В целом (…) мы точно можем сказать, что первый год уже в формате Евразийского экономического союза проходит в достаточно непростых условиях, связанных с серьезным снижением цен на основные экспортные позиции как России, так и Казахстана, связанных с геополитическим напряжением, санкциями, антисанкциями.
В целом никаких катастрофических выводов из этого, безусловно, делать нельзя, но мы видим, что взаимная торговля падает, наш экспорт падает, и что наша торговля с третьими странами, с которыми мы не имеем единой экономической территории, развивается гораздо лучше, чем внутри Евразийского экономического союза. А если мы говорим про экспорт, то наш экспорт сейчас меньше, по-моему, на 4,7%, чем он был до создания Таможенного союза, и это надо рассматривать как вызов и для правительства, и для предпринимателей. При этом наш экспорт вырос условно на 28% в третьи страны.
— Можно ли говорить, что плюсов от евразийской интеграции все-таки больше?
— Давайте скажем дипломатично, что основные преимущества от евразийской интеграции у нас еще впереди. Надеемся.
— Чем закончились переговоры с российской стороной, на которых предполагалось объяснить казахстанскую позицию по вопросу торговых ограничений по некоторым товарным группам? Что конкретно предлагал Казахстан и чего удалось добиться в результате переговоров?
— Как вы знаете, мы в ноябре прошлого года указали на этот феномен. Соответственно, в феврале публично обратились, в том числе в правительство, с просьбой инициировать введение временных торговых ограничений. Правительство вступило в эти двусторонние переговоры. (…) Насколько нам известно, российская сторона взяла на себя обязательства самоограничения поставки товаров в Казахстан по чувствительным товарам, по которым, соответственно, будет доказано серьезное увеличение импорта в Казахстан в силу девальвации рубля.
Соответственно, этот анализ предлагалось сделать на основе сопоставления объемов экспорта в Россию и Казахстан с аналогичными объемами в прошлом году. Это та последняя информация, которой мы владеем, то есть они взяли на себя обязательство неформально ограничить. Насколько они его соблюдают, у нас пока информации нет.
— В российских СМИ сообщалось, что казахстанская сторона якобы не представила убедительных аргументов, что импорт российской продукции в Казахстан вырос в долларовом выражении…
— Российская сторона апеллирует к статистике в долларовом выражении и говорит, что импорт из России в Казахстан падает. Полагаю, что по определенным позициям мы, наоборот, видим субъективно, что импорт растет, а по статистике — падает. Я здесь очень грешу на то, что у нас очень серьезно увеличился объем «серого» импорта из России, то есть сейчас субъекты предпринимательства, индивидуальные предприниматели, просто даже физические лица увидели, что можно спокойно завозить из России товары автотранспортом, не декларировать их как импорт, не платить с них НДС на импорт и пускать их в реализацию за наличные.
С девальвацией рубля это стало гораздо более выгодно. На обывательском уровне вы знаете, сколько наших с вами знакомых поехало в Россию покупать автомобили как для личного пользования, так и для перепродажи. Только за 2 месяца текущего года был завезен годовой объем автомобилей, который был констатирован в прошлом году. Безусловно, это все свидетельствует о существенном увеличении «серого» импорта.
— В первом квартале количество зарегистрированных в Казахстане легковых автомобилей действительно увеличилось по сравнению с аналогичным периодом 2014 года на 86% и достигло 229 631, что косвенно свидетельствует о ввозе автомобилей…
— Но что обидно — в этом ненаблюдаемом секторе произошел очень большой отток наличного капитала из Казахстана в Россию, то есть то, что казахстанцы потратили в России на покупку автомобилей, недвижимости, техники, запчастей — это то, что они не потратили в Казахстане. И это то, что недополучили казахстанские предприниматели, соответственно, на эту сумму они не создали рабочих мест. Соответственно, казахстанцы на эту сумму не получили заработную плату и не потратили ее на покупку товаров, лечение и обучение детей и т. д., то есть это дало мультипликативный эффект.
— Если большая часть импорта не отражается в статистике, перевозится через границу грузовиками и идет на личное потребление, то предлагалось ли ограничить перевозку товаров для личного потребления из России и других стран ЕАЭС?
— Да. Мы вносили такое предложение – распространить нормы ввоза товаров физическими лицами, которые есть по периметру Таможенного союза, на внутренние. Все, что сверх этих норм, считать коммерческим и включать их в базу данных и контролировать, чтобы с них были уплачены налоги. То есть не запрещать их ввоз – это будет противоречить принципу, но в любом случае, если вы завезли коммерческую партию, вы знаете, что вы уже попали на учет и вам необходимо в надлежащее время зарегистрировать этот объем товаров как импорт и уплатить с него НДС.
— И что в итоге? Правительство поддержало?
— Казахстанское правительство не взяло это предложение в работу.
— Помимо собственно российской продукции, экспорт которой стимулируется дешевым рублем, Казахстан получает массу других товаров из стран Европы, США, которые попали под санкции России и теперь не полностью доставляются в Казахстан. Дает ли это нам возможность по замещению производства этих товаров в Казахстане? Или пока эту долю рынка смогут занять российские и белорусские производители?
— Как бы там ни было, Россия, на мой взгляд, существенно более эффективно защищает свой собственный рынок, используя все инструменты, в том числе через создание нетарифных барьеров. Один пример того, как Россия защищает свой автопром, – наличие утилизационного сбора, несмотря на все возражения в рамках ЕАЭС и в рамках ВТО. Тем не менее, политика «Васька слушает, да ест» дает свой позитивный эффект для российского автопрома. Безусловно, рычаги Россельхознадзора, Роспотребнадзора достаточно эффективны и действенны.
Введение контрсанкций, при всей их спорности, но, тем не менее, если государство дает сигнал, что это всерьез и надолго, тогда действительно имеет смысл инвестировать в производство этих продуктов питания, которые запрещены к ввозу в Россию из определенных стран. Это тоже, повторюсь – при всей спорности, достаточно действенный инструмент. Но, к сожалению, мы такого не наблюдаем у нас в Казахстане, поэтому не испытываю особого оптимизма по поводу участия казахстанских предприятий в импортозамещении, в занятии ниш, которые в том числе освободились в связи с санкциями. Плюс объем инвестиций и государственной поддержки, который есть в пищевой отрасли России, гораздо более значимый.
— Бытует мнение, что можно не проводить очередную девальвацию тенге, а казахстанский бизнес должен сократить расходы, перейти на новые технологии и увеличить свою эффективность, чтобы не только сохранить долю на отечественном рынке, но и наращивать экспорт. Насколько использованы резервы оптимизации затрат при производстве и транспортировке казахстанских товаров на экспортные рынки?
— Это перманентная задача бизнеса – оптимизировать издержки и поддерживать конкурентоспособность в издержках, но если ключевые факторы в сравнении в национальных валютах не выдерживают в конкурентоспособности, то тогда и в целом продукт, произведенный с использованием этих факторов, будет неконкурентоспособен. Наверняка резерв какой-то есть, но опять — это мое личное мнение, а не нацпалаты — без того, чтобы макроэкономический фактор позволил быть конкурентоспособным, будет очень тяжело.
Есть мнение, что нефть сейчас отскочила, рубль тоже отскочил и в России инфляция идет, и они друг друга сверху и снизу догонят. Можно надеяться на это, тем не менее, факты — упрямая вещь: сейчас, например, в пищевой промышленности загрузка в среднем не превышает 50%. Продажи у всех упали и чуть-чуть восстанавливаются. Будем надеяться, что компании смогут пережить этот кризис без девальвации, хотя будет крайне тяжело.
— У некоторых участников рынка есть сомнения в адекватности статистики взаимной торговли в ЕАЭС. Как уже упоминалось, масса товаров с осени завозится физическими лицами на личном автотранспорте. Можно ли говорить о какой-то оценке данных объемов «серого» импорта?
— В публичном поле звучала оценка вывоза капитала – где-то 20 млрд наличных долларов. Принимая во внимание достаточно значимую у нас долю теневого рынка, популярность наличных расчетов, думаю, эта цифра адекватна. Только за 4 последних месяца у нас отрицательное сальдо обменных операций составило $13 млрд, то есть купили валюты только за 4 месяца.
— Ранее неоднократно поднимался вопрос о финансировании казахстанского бизнеса. С одной стороны, в стране есть пенсионные деньги, депозиты граждан и нацкомпаний в банках, которые могут быть использованы для инвестирования в нашу экономику, с другой — ставится вопрос об их возвратности, процентных ставках и валюте кредита. Есть в данном вопросе точки соприкосновения?
— Национальный банк аккумулировал все потенциальные источники долгосрочной ликвидности — и пенсионные деньги, и управление Национальным фондом. Поэтому мы видим, что доля валютных вкладов в пассивах банков растет, что отражает девальвационные ожидания. К сожалению, в полной мере их купировать не удалось, поэтому, естественно, в банках нет источников ликвидности в национальной валюте. Поэтому вопрос не решен в настоящий момент.
— Каковы перспективы привлечения денег на фондовом рынке путем IPO частных компаний или размещения облигаций?
— В настоящий момент — пессимистичные. Ключевые факторы, которые угрожают инвестиционной привлекательности, все остались: низкие цены на нефть, сильная валюта, усиление конкуренции. Россия, сейчас Кыргызстан будет членом ЕАЭС. Поэтому я бы не вложил свои личные деньги в казахстанского производителя, и даже сырьевой сектор «чихает». И горнорудка «чихает», и нефтянка «чихает».
— Какие риски есть для Казахстана в связи с тем, что Кыргызстан вступает в союз?
— Риски того, что, в первую очередь, через границу Кыргызстана и Китая к нам будет поступать «серый» нелегальный импорт из Китая, который будет настолько дешевле товаров, которые производятся в Казахстане, что лишит всякого смысла организацию производств в нашей стране. Второе – по ветеринарному контролю тоже есть вопросы. И плюс, безусловно, создание единого рынка рабочей силы также увеличит конкуренцию.
— Благодарю за интервью!
***
© ZONAkz, 2015г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.