Алматы. 2 ноября. КазТАГ — Владимир Радионов. Ревизия налогового законодательства и амнистия для предпринимателей-должников — таков антикризисный рецепт от бизнесмена Ерлана Стамбекова. Он предлагает сегодня провести полную перезагрузку отношений бизнеса с государством, представители которого должны проявить политическую волю, чтобы изменить экономическую доктрину государства.
Насколько это возможно? Каким образом это повлияет на отечественный бизнес? Об этом и о многом другом – наш разговор с членом регионального совета палаты предпринимателей Алматы.
***
— Ерлан Даулетович, совсем недавно на совете по защите предпринимателей Вы представителей налоговых органов назвали чуть ли не вымогателями — за то, что они вынуждают компании платить налоги с сумм, заработанных в операциях якобы с лжепредпринимателями. Можете рассказать об этом подробнее?
— Три известные компании-производителя обратились в нашу палату с проблемой: они получили письменные извещения от департамента по госдоходам о том, что начиная с 2008 года они сотрудничали с некими фирмами, деятельность которых сегодня расследуется на предмет лжепредпринимательства. И этим трем компаниям предлагается в досудебном порядке изъять из оборота суммы, которые ими были заработаны, и заплатить по ним НДС (12%) и КПН (20%). По факту: наторговали вы, начиная с 2008 года, на 100 млн тенге – сегодня вам предлагается заплатить одномоментно 32 млн, и это помимо штрафов за неуплату налогов за все прошедшие годы.
— И это незаконно?
— Само извещение является нарушением законодательства, потому что компании, подозревающиеся в лжепредпринимательстве, находятся под следствием, решения суда нет. Может быть, нет даже уголовного дела, проводится доследственная проверка.
— Налоговики часто так поступают?
— Периодически это происходит. Сейчас, видимо, дана такая команда. Три компании — это вершина айсберга. Насколько нам стало известно со слов чиновника департамента госдоходов, налоговики разослали 2 тыс. аналогичных письменных извещений. А сколько было телефонных разговоров с подобным содержанием…
— Вы сказали, что это происходит периодически. С чем связан сегодняшний период?
— Надеюсь, что это не так, но получается, когда у нас есть проблемы с бюджетом, начинается такое отжимание. Понимаете, сложившийся кризис, девальвация, падение спроса и уровня платежеспособности населения, безусловно, бьет по бюджету. Начинают искать крайнего. И такими «крайними» всегда становятся предприниматели.
— Помните, одно время был популярный слоган: «Заплати налоги – и спи спокойно». Наши предприниматели не хотят спокойно спать или им не дают этого сделать налоговики, законодательство?
— У нас законодательство в налоговой сфере полностью соответствует поговорке: «Закон — что дышло, куда повернул – туда и вышло». В этом смысле в части правовой защищенности предпринимателей предстоит большая серьезная работа. Но при этом стоит понять, какую задачу мы ставим: развивать предпринимательство, несмотря на кризис, или держать бизнесменов на коротком поводке и одергивать постоянно.
Феномен лжепредпринимательства возник не на пустом месте, ему способствовало несколько факторов. Одним из них является тот, что при формировании себестоимости продукции, вернее, отнесении затрат на себестоимость государство уж очень рьяно вмешивается в этот процесс. Точнее говоря, оно унаследовало этот процесс от советской налоговой системы.
Тогда формирование себестоимости продукции являлось прерогативой государства, так как все предприятия были государственными. И система финконтроля блюла, чтобы руководители не тратили лишние средства на командировки, на представительские расходы и т. д. Сегодня любая деятельность бизнеса регламентируется теми же лекалами: что можно отнести к себестоимости, что нельзя – определяет государство. Хотим мы, например, устроить тимбилдинговое мероприятие, что очень важно. Но мы не можем его провести на деньги компании, не можем отнести это на себестоимость, списать на затраты.
А представьте, ко мне приехал инвестор, который намерен вложить $100 млн. Я ему показываю возможности, мы летаем по филиалам компании, кормлю его в фешенебельных ресторанах… Короче, я должен его погулять, потому что есть шанс, что завтра он вложится. А что мне скажет бухгалтерия? У нас есть минимальные нормы списания денег на затраты, все остальное – из прибыли.
А если мы не видим пока прибыль, но надеемся, что с приходом этого инвестора мы поднимем новое производство, расширим существующее и будем двигаться? Налоговый кодекс наш этого не предусматривает. Отсюда и возникают всевозможные кривые схемы, как изыскать средства. Я сознательно ничего не говорю вам про гостендеры и существующую практику откатов просто потому, что моя компания не участвует в госзакупках. Но я слышу об этом сплошь и рядом.
— Если я Вас правильно понял, Вы хотите, чтобы, в частности, представительские расходы вошли в себестоимость, которую в конечном итоге будет оплачивать конечный потребитель продукта или услуги? Мне, как потребителю, это кажется неправильно.
— Смотрите — самая низкая себестоимость у китайской продукции, об этом говорит ее цена.
Но в Китае государство не вмешивается в процесс определения себестоимости, там рынок сам регулирует эти процессы. Пусть предприниматель закладывает себе в себестоимость любые затраты, а дальше ломает голову, как ему на рынок выходить. Сможет быть конкурентным – флаг в руки, нет – это уже его проблемы.
Хотите еще один пример на тему «а как у них?». Под постом на моей страничке в Facebook один из друзей в комментарии написал такую вещь: в Гонконге одна компания включила в затраты проигрыши в казино, потенциальные инвесторы проиграли деньги компании, и налоговая служба приняла эти суммы в зачет себестоимости. Повторюсь, это головная боль предпринимателя: как ему выживать, если его дорогая по себестоимости продукция не будет пользоваться на рынке спросом.
Тут ему приговор выносит рынок, а у нас – комитет госдоходов. Государство, напротив, должно быть заинтересовано в как можно большем количестве легальных транзакций — с тем, чтобы точно диагностировать, куда стекаются деньги (в импорт или местное производство), и экономическими рычагами стимулировать импортозамещение.
Кто-то может возразить: нельзя, чтобы государство сложило полномочия как контролер за себестоимостью. На самом деле во всем мире существует практика, когда государство регулирует, допустим, тарифообразование, деятельность монополистов, чувствительные сферы социального производства: хлеб, молоко, детское питание. В кризисные моменты государство берет на себя роль регулятора в этих сферах, и, в принципе, это оправданно. Но зачем заниматься этим сплошь и рядом, тотально?
И этот пример с себестоимостью – один из многих, когда налоговики действительно выносят приговор предпринимателям. На самом деле в налоговой практике есть очень много интересного, чего не видит обыватель. Вот вы — бизнесмен, производите, скажем, лопаты для уборки снега. В прошлом году выпало рекордное количество снега, отбоя от покупателей не было, вы заработали 5 млн тенге, отчитались по ним, заплатили налоги.
В этом году – глобальное потепление, снега нет, вы с трудом наторговали на 1 млн тенге. К вам придут налоговики и скажут: «В прошлом году у вас прибыль была 5 млн тенге, так что будьте добры и в этом году заплатите нам налоги с 5 млн тенге». Причем придут они в начале года и попросят заплатить вперед за год. А если вы столько не заработаете – это ваши проблемы. Не сложилась конъюнктура, не выпал снег – это их не волнует.
— Выставляются даже такие счета?
— Более того, выставляется еще и штраф с тех 4 млн тенге, которые вы якобы утаили от налоговиков. Налоговые органы не хотят вдаваться в подробности вашего бизнеса, у них всегда есть подозрения, что вы спрятали прибыль. У нас везде – презумпция виновности, и это берет свое начало также из советской плановой системы, когда между понятиями «предпринимательство» и «экономическое преступление» ставился знак равенства.
— Так плох сам Налоговый кодекс или люди, что его администрируют подобным образом?
— Наш кодекс сегодня подталкивает нас к тому, чтобы мы показывали как можно больше затрат, стремились увеличивать их с тем, чтобы не показывать прибыль. И это — самая большая ошибка. Должно быть наоборот. Должна быть разумная экономическая политика и кодекс, который обслуживает ее. К прибыли же должны стремиться сами предприниматели, чтобы быть привлекательными для инвесторов – акционеров и кредиторов. Прибыль нужна на самом деле только для них. Государство, повторюсь, должно создавать условия для легальных транзакций.
Ведь по факту бизнес для бюджета – курочка, несущая золотые яйца, которую в то же время пытаются резать по живому. Так нельзя поступать, иначе мы и дальше останемся страной, в которой все научились хорошо готовить отчеты. Бизнес, к сожалению, только этим и занимается, что пишет отчеты, их у нас настолько много, что для того, чтобы подготовить их полностью, нужно держать штат бухгалтеров.
И в этой связи лично у меня периодически возникает вопрос, что для меня первичнее: заниматься делом и осуществить свою казахстанскую мечту или продолжать совершенствовать бухгалтеризацию бизнеса? И все мы к этому попривыкли, а предлагаемые инновации в этом смысле носят косметический характер: сокращается количество пунктов, подпунктов и т. п.
Отсюда и нежелание молодежи заниматься бизнесом, что меня больше всего удручает. Потому что, когда представители молодого поколения узнают все это, им проще пойти работать контролером над бизнесом, найти теплое место в налоговом комитете или еще где-то, и надзирать.
По большому счету, вопрос не в том, что виноват департамент госдоходов. Пора, наконец, перезагрузить отношения между бизнесом и государством. Знаете, в Китае слово «кризис» пишется двумя иероглифами, один из которых обозначает опасность, а другой – возможность. И действительно, я сейчас для себя понимаю, что в кризисе есть не только опасность, но и возможность этой перезагрузки отношений с государством.
Да, уже много сделано, но базовые элементы остались незыблемыми. И одним из них, таящим в себе огромные резервы для бурного роста, является как раз Налоговый кодекс. И еще государство должно отдавать себе отчет, где его присутствие необходимо, а где – нет. В этом смысле у нас произошел перекос.
— Кстати, вопрос о контроле государства над бизнесом – дискуссионный. В одном из интервью экономист Айдар Алибаев сказал, что госаппарат просто душит сектор МСБ. Вы тоже считаете, что такая опека губительна?
— На самом деле патерналистское участие государства на рынке должно присутствовать. Но, как я сказал ранее, оно должно быть жестко регламентировано. Считаю, что нужен свод правил, который заключается в простой формуле: все, что не запрещено законом, должно быть разрешено.
Когда президент объявлял последний мораторий, он дал четкое поручение: нацпалата «Атамекен» вместе с правительством должна разработать новые правила, чтобы мы вышли на принципиально иной уровень взаимоотношений, создали бизнес-климат в стране такой, чтобы сюда хлынули инвесторы, чтобы отечественный бизнес мог, наконец, расправить крылья. А с такой опекой и базовыми установками Налогового кодекса, которых я коснулся, мы на самом деле далеко не уедем.
Ну и, если продолжить тему госконтроля на местах, к сожалению, могу констатировать, что на деле у нас извращают политику президента, его сигналы по поводу мораториев на проверку бизнеса. И получилось, что годичный мораторий для бизнеса – все равно, что доза для наркомана: мол, покайфуй пока, но потом мы придем и счет тебе принесем за все, что ты делал, похмелье непременно наступит. И вот это похмелье и наступило: начинают проверки не с чистого листа, а с того периода, на который был объявлен мораторий, выставляют счета аж с 2008 года.
Если мы хотим кардинально изменить бизнес, сделать его экспортоориентированным, хотя бы в нескольких важных отраслях, финансовыми вливаниями институтов развития не обойтись. Более того, эти вливания оказываются неэффективными при существующей системе налогообложения, мы, по сути, деньги льем в песок.
Иногда, чтобы стимулировать, не надо давать деньги. Достаточно изменить правила – и деньги придут сами. Но у нас почему-то льготы создают для иностранных инвесторов и бизнесменов, завлекая их полувековыми безналоговыми режимами, бизнес-центрами класса «А» и либеральным английским правом при ведении бизнеса.
— Почему же не происходит этих изменений? Кому-то удобно жить по старым правилам?
— Нас развратило нефтяное наследие. Когда идет нефть, особого беспокойства нет, в бюджете даже профицит. То, что мы откладывали деньги, — это хорошо, надо благодарить всевышнего за то, что у нас есть такая возможность. Но помните, как у Шевчука: «Мы бьемся насмерть во вторник за среду, но не понимаем уже четверга». На самом деле проблема в этом: необходимо посмотреть системно на всю экономическую политику. Я бы и НК (Налоговый кодекс – КазТАГ) подверг серьезной ревизии, и амнистию должников в бюджет провел.
— Не боитесь бюджет пустым оставить?
— Нет. У нас сегодня 90% поступлений в бюджет – от нефтегазового сектора и недропользования, и всего 10% — от МСБ. А с администрированием – все наоборот. 10% налоговиков работают с добывающей промышленностью, и это при том, что там четко прописаны специальные налоговые режимы, соглашения о разделе продукции и т. д. А 90% сотрудников налоговых органов бдят за малым и средним бизнесом, и все креативные идеи по взиманию налогов, примеры которых приводил, рождаются именно тут.
Я бы поставил вопрос по-другому: не боимся ли мы несправедливо отнестись к представителям малого и среднего бизнеса? У нас прошло три волны амнистии капиталов, когда мы разрешили богатым людям вернуть вывезенные из страны деньги, чтобы легализовать. Но почему невозможна налоговая амнистия для тех предприятий, которые в силу определенных проблем оказались в долговой яме?
Если мы прощаем богатым их незаконные деяния за 10% от тех сумм, что они вывезли, то почему не может быть прощения тем, кто работал в Казахстане? Это же справедливо: обнулить все их обязательства, если они продолжат работать. Амнистия долгов необходима. Сегодня же им прощены только штрафы и пени, это все равно, что простить богатым проценты с доходов на вывезенные ими суммы.
А что до бюджета… Давайте представим: вы не заплатили в бюджет, но готовы работать дальше. Что выгоднее — посадить вас в тюрьму или предложить искупить вину кровью, как было на фронте? Ну не кровью, конечно, а работой. При этом поощряться должны те, кто все-таки платил, а не уклонялся. Должники же до определенного момента должны быть несколько ограничены в некоторых возможностях, как штрафники, пример с которыми привел.
Допустим, они не будут иметь права взять потребительский кредит, ипотеку, пользоваться еще какими-то экономическими благами, предоставляемыми государством. И эти правила игры не так уж сложно разработать. Нас всего-то 17 млн, мы с точки зрения китайцев друг друга знаем в лицо. Поэтому и отношения должны быть более индивидуальными. Это в наших руках. А если мы этого не сделаем и вся молодежь уйдет в чиновники – у нас нет будущего, мы пропали.
— Весь вопрос в том, кто эти правила будет разрабатывать. Чиновникам же головы не поменяешь…
— Нам нужна политическая воля, чтобы поменять экономическую доктрину, и ее должны проявить правительство и президент. Ну и потом нужно ответить на вопрос: а что каждый из нас сделал в условиях надвигающегося кризиса, чтобы быть адекватным складывающимся обстоятельствам?
Я, например, бизнесмен, предлагаю исправить ситуацию таким образом, как рассказал, потому что верю в наших людей. Если мои предложения найдут отклик и будут воплощены, тогда наше благосостояние будет зависеть не от нефтяных доходов, а опираться на опыт, талант, способности, возможности людей, их желание трудиться. Им надо просто не мешать.
— Спасибо за интервью!
***
© ZONAkz, 2015г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.