Алматы. 4 апреля. КазТАГ — Сергей Зелепухин. Негативные тенденции в банковском секторе продолжают набирать обороты. Вопреки официальным цифрам по росту активов и кредитования экономики банками второго уровня (БВУ), в реальности ситуация выглядит не столь однозначно, в то время как доля проблемных кредитов вновь начала увеличиваться, а прибыль – снижаться.
Сразу следует оговориться: поскольку еще не опубликована официальная информация об изменении состояния банковской системы в феврале и марте этого года, приходится ограничиться данными за январь. А они выглядят весьма двояко, но в то же время указывают на продолжение стагнации банковского сектора.
Не до жиру, быть бы живу
Так и не оправившись от последствий кризиса 2008-2009 годов, банковский сектор Казахстана вновь оказался в сложной ситуации. Резкое ухудшение внешних и внутренних макроэкономических условий в прошлом и начале этого года, вкупе с обвальной девальвацией тенге и крайне жесткой монетарной политикой Национального банка, значительно увеличили риски для казахстанских банков.
Падение цен на нефть и металлы вызвало резкое замедление экономики Казахстана. Согласно официальной статистике, рост ВВП в 2015 году в тенговом выражении составил всего 1,2%. В последний раз столь низкий показатель динамики казахстанской экономики был зафиксирован на пике прошлого кризиса – в 2009 году. Но, что самое главное, — в долларовом выражении ВВП республики снова уменьшился, причем происходит это уже второй год подряд.
Согласно информации Национального банка, в 2014 году этот показатель снизился с $231,5 млрд до $217,3 млрд, или на 6,1%. В 2015-м уменьшение ВВП оказалось еще большим — с $217,3 млрд до $185 млрд, или на 14,7%. Нетрудно подсчитать, что за последние 2 года падение казахстанской экономики в долларовом выражении превысило 20%!
Понятно, что столь удручающий показатель стал результатом четырех обвальных девальваций, три из которых произошли в течение последних 8 месяцев! В результате банковский сектор вновь оказался под мощным давлением негативных макроэкономических условий.
Все это привело к увеличению валютных рисков для банков, а вместе с ними — к усилению рисков падения качества активов, дефициту тенговой ликвидности и снижению прибыли. В результате ситуация в банковском секторе все больше напоминает пословицу: «Не до жиру, быть бы живу».
Показатели с двойным дном
Примечательно, что на этом фоне официальная статистика полна оптимизма. По данным регулятора, в первый месяц этого года рост активов банковского сектора продолжился. За январь этот показатель увеличился с Т23 780,3 млрд до Т24 512,7 млрд, или на 3,1%.
Столь же красиво выглядит и показатель по росту ссудного портфеля банков. Он, согласно выкладкам комитета Нацбанка по контролю и надзору финансового рынка и финансовых организаций, за первый месяц нового года вырос на 2,3% — с T15 553,7 млрд до Т15 918,3 млрд. Однако рост банковских займов оказался неравномерным. По юридическим лицам этот показатель увеличился с Т7307,2 млрд до Т7508,9 млрд, или на 2,8%, тогда как по физическим он, напротив, уменьшился с Т3872,9 млрд до Т3861,3 млрд, или на 0,3%.
Однако по росту кредитования экономики данные регулятора намного скромнее. За первый месяц 2016-го этот показатель вырос с Т12 674, 2 млрд до Т12 844, 8 млрд, или на 1,3%.
Впрочем, нельзя сказать, что приведенные цифры в полной мере отражают реальное положение вещей. Весь фокус заключается в том, что статистика Национального банка не показывает реальный рост выдачи новых кредитов и умалчивает о том, насколько вырос показатель ссудного портфеля банков и кредитования экономики за счет пересчета валютных кредитов после последней девальвации тенге в январе.
Вот и получается, что рост кредитования и ссудного портфеля банков есть только на бумаге, тогда как в реальности происходит в лучшем случае нулевой рост, в худшем — снижение выдачи новых займов. Понятно, что об этом Нацбанк предпочитает умалчивать.
Пирамида Нацбанка
Почему так происходит, гадать не будем. Однако заметим, что текущая жесткая денежно-кредитная политика регулятора не только не способствует стимулированию банков к выдаче новых кредитов, но и, напротив, создает мощные антистимулы для роста кредитования.
Судите сами. Базовая ставка Нацбанка, по которой выдаются или привлекаются займы от БВУ, находится на уровне 17%+2% по предоставлению и -2% — по изъятию ликвидности. То есть процентный коридор составляет 15-19%. В свою очередь, рекомендованные регулятором ставки по тенговым вкладам, устанавливаемые через Казахстанский фонд гарантирования депозитов, повышены в начале февраля до 14%.
В результате регулятор собственноручно создал своеобразную пирамиду, когда банки, привлекая депозиты населения немного выше рекомендуемой ставки в 14%, не рискуя ничем, могут их размещать в Нацбанке под 15%.
Поэтому не стоит удивляться, что в экономике сохраняется острая нехватка недорогой тенговой ликвидности, а стагнация кредитования, вопреки официальным данным, только увеличивается. Это приводит к падению деловой активности и, как следствие, — к стагнации роста занятости и доходов населения, что, в конечном счете, ведет к снижению совокупного спроса, а через него — к снижению роста несырьевого сектора.
В этой ситуации предпринимателям приходится либо сокращать персонал, либо уменьшать заработные платы, а банкам — надеяться только на государственную поддержку в виде различных программ и на выделение средств будущих пенсионеров из ЕНПФ.
От плохого к худшему
Естественно, что все это негативно сказывается на качестве ссудного портфеля и прибыльности банков. Только за январь, согласно информации регулятора, доля NPL+90, то есть неработающих займов с просроченной задолженностью свыше 90 дней, в банковской системе увеличилась с Т1236,9 млрд до Т1324,2 млрд, поднявшись с 8% до 8,3% от ссудного портфеля. При этом провизии росли медленнее — с Т1647,8 млрд до Т1663,4 млрд, упав с 10,6% до 10,4% от всех ссуд.
Не удивительно, что перечисленные негативные изменения в банковском секторе привели к падению его прибыльности. Согласно информации Нацбанка, чистая прибыль банков за январь составила Т28 млрд.
Однако не стоит обольщаться, поскольку показатели ROA (отношение чистого дохода к совокупным активам) и ROE (отношение чистого дохода к собственному капиталу по балансу) заметно снизились, соответственно, с 1,67% — в январе прошлого до 1,13% — в январе нынешнего года, и с 13,49% — в январе 2015-го до 9,37% — в январе 2016-го. А это говорит о резком снижении доходности банковского сектора.
Из всего этого напрашивается весьма нелицеприятный вывод: казахстанские БВУ — чем дальше, тем больше — превращаются в «зомби-банки». Напомним, что этот термин впервые появился в кризисные для Японии 90-е годы прошлого века для обозначения банковских институтов, которые демонстрировали плохие результаты по кредитованию, доходности, капиталу и качеству активов многие годы, будучи недостаточно сильными, чтобы кредитовать экономику, и недостаточно слабыми, чтобы обанкротиться.
Причем есть все основания говорить, что Национальный банк — как надзорный орган финансового рынка и финансовых организаций — своей жесткой денежно-кредитной политикой не только не способствует изменению ситуации к лучшему, но, напротив, только усугубляет ее.
Другими словами, на алтарь борьбы с инфляцией регулятор фактически положил благополучие банковской системы и кредитование экономики в среднесрочной перспективе. Но стоит ли игра свеч?
***
© ZONAkz, 2016г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.