Я вам расскажу свою версию, нигде не вычитанную. Потому что давно живу и видел политиков близко. Face to face. Далеко не всех. Но некоторых.
Алмазбека Атамбаева, кстати, тоже. Но о нём позже.
Александр Лазаревич Жовтис, земля ему пухом, умудрялся притащить на наш факультет небожителей филологического Олимпа. Михаила Гаспарова, к примеру. Вообразите, что пользователям Фейсбука привезли на погляд самого Марка Цукерберга!
Однажды он пригласил из Тарту самого Юрия Лотмана. Ну, это уже совсем была фантастика. Всё равно, что вызволить с того света и поставить за кафедру Норберта Винера!
Юрий Михайлович Лотман читал нам спецкурс. Это был спектакль одного актёра. Поразительная эрудиция и яркая лекторская манера. Однажды Лотман спросил, обращаясь к аудитории: «Вы знаете, почему Пестель стал тем, кем он стал?». Он выждал эффектную паузу и закончил: «Потому что он внешне был весьма схож с Наполеоном Бонапартом!».
Что-то в таком наблюдении было. Я это запомнил.
Поступал когда-то на философский факультет МГУ. В нашем потоке был абитуриент, невероятно, до жути схожий внешне с Владимиром Ульяновым-студентом. Невысокий, ладный, с крупной головой, покрытой рыжеватыми волосами, голубоглазый и лобастый с едва наметившимися залысинами. И говорил так напористо, задиристо, разве что не картавил. Всё эти доблести не избавили его от банана за сочинение. Нужно было на актёрский поступать…
А вот Горбачёв в МГУ поступил. На юридический и без экзаменов, поскольку был орденоносец. Получил диплом с отличием, но по специальности работал ровно 10 дней – душа его рвалась на иное поприще. В 1956 году он стал первым секретарём Ставропольского горкома комсомола. А теперь, внимание: в этом же году на экраны страны вышел фильм «Весна на Заречной улице». 30 миллионов зрителей. Исполнитель главной роли приобретает фантастическую популярность. Теперь вглядитесь в фотографии тех лет: вот Николай Рыбников, вот Михаил Горбачёв. Они почти одногодки и похожи, как родные братья. Не близнецы, но очень близкие родственники. Те же мягкие очертания губ, та же доброжелательная улыбчивость, та же мимическая гибкость и живые глаза. Далее они шли параллельным курсом по траектории взлёта. У Рыбникова «Высота», «Девчата», а Горбачёв в те же годы — первый секретарь крайкома комсомола, первый секретарь Ставропольского горкома КПСС. И меня никто не убедит, что на стремительную карьеру этого бойкого выдвиженца никак не повлияло очевидное и поразительное сходство с всенародно обожаемым артистом.
Все эти мелочи, на мой взгляд, имеют некоторое значение.
Длинноногий Керенский никак не напоминал малогабаритного Бонапарта, но старательно совал руку за борт френча, а вторую, полусогнутую, носил за спиной, как официант шикарного ресторана. Джугашвили сызмальства играл в Кобу, но втайне косил под молодого Желябова. Позже он тщательно возделал свои раскидистые усы, сделав их приметой альфа-самца, постепенно оставив вокруг себя преимущественно гладко выбритых соратников.
Хрущёв, репрессировавший Сталина посмертно, пустился в фольклорные вольности: носил соломенную шляпу и украинскую вышиванку, заправляя её в просторные штаны, натянутые до середины вспученного живота. Этой манере никто не подражал, но всё его окружение старательно произносило «коммунизЬм» и «социализЬм». Брежнев, пустивший «кукурузника» под откос, вполне мог составить пару Генералиссимусу своим низким, покатым лбом и редким зачёсом, если бы вместо титанических бровей отрастил усищи. Горбачёв, как уже сказано, торпедировал его с помощью оттепельного сходства с улыбчивым Рыбниковым. У Ельцина такого козырного двойника не было, поэтому он развернул свой образ на пустом месте, противопоставив обаятельному металлургу шумно пьющего прораба, который вошёл в историю лишь потому, что как две капли воды походил на «русского президента», созданного воображением голливудских сценаристов. Путин при всём желании не мог наследовать чертам этого впечатляющего облика, поэтому остался верен вкрадчивым повадкам обитателей своего родного ведомства. Ему никто не подражает, если не считать Медведева, который так же усиленно интонирует концы фраз в такт бодливому движению головой.
То есть у политиков есть внешние атрибуты преемственности. Либо – демонстративные знаки разрыва с традицией. Они могут быть как вполне осознанными, так и бессознательными.
Теперь Атамбаев.
Меня с ним свёл случай: в Бишкеке 1995 года были какие-то выборы, я приехал их снимать для документального фильма по заказу Фонда Эберта. Выборы как выборы. Шумно, многолюдно, с налётом вымученной праздничности. Однако на каком-то избирательном участке я увидел манасчи – вот это запомнилось накрепко! Сравнительно молодой парень сидел на канцелярском стуле и, раскачиваясь, прикрыв глаза, камлал резким, гортанным голосом. Не понимая ни звука, я был заворожён и очарован этими звуками. Именно в тот миг я понял, почему Гомера считали незрячим. Сказителям требовалась эта кромешная, слепоглазая тьма, из которой всплывали стихи, а их в Манасе — более полумиллиона строк. Вот что нужно было снимать! Но мой продюсер потащил меня к какому-то предводителю местных социал-демократов. Им и оказался Алмазбек Атамбаев. Симпатичный парень, который полтора часа мучил мою камеру потоком политических банальностей о ценности демократии. После манасчи слушать это было утомительно. Но мой шеф, такой же политический зануда, был в полном восторге.
И вот Атамбаев стал президентом, но я его не сразу вспомнил, а лишь нынче, когда он принялся неутомимо скандалить. Внимательно прочитал и прослушал все его ораторские кунштюки и всё время ловил себя на сравнении: изрядно подвыпивший гость в конце тоя, когда уже пора заканчивать пиршество, требует продолжения банкета и дико хамит гостям. Потом, словно очнувшись, просит извинений, но, хлебнув ещё стаканчик, заново впадает в неукротимое буйство. Ну, допустим. С кем не бывает. Дело молодое. Но, если отбросить учтивую снисходительность, объясняющую эти порывы лишь «неврастеничностью» пациента, то нельзя не углядеть в этом поведении своеобразной логики концертирующего политика.
Его наверняка не устраивают образные клише предшествующих ему деятелей. Академическая лысина Акаева, угодившего во власть подобно либеральному профессору февраля 1917 года, явно не годится. Атамбаев, чего уж там, по происхождению всего лишь кислый исполкомовский работник, а в отдалённом прошлом – пресный инженер ДЭУ. Не фонтан. Роза Исаковна Отунбаева отпадает хотя бы по гендерному признаку. Её Атамбаев почему-то особенно не жалует. К тому же у неё философское образование, дипломатический стаж и многочисленные стажировки на Западе. Бакиев? Ну, тут уж извините. На кого ему быть похожим? На Усубалиева, что ли? А кто-нибудь помнит, как он выглядел? Вот именно.
И Атамбаев сделал неожиданный выбор. Он придумал то, что люди цирка называют «бэмс».
Похожий фокус-покус показал когда-то Лех Валенса, ворвавшись в политику с гданьской отвёрткой наперевес и развевающимися на ветру усищами. Он был так обаятельно простонароден, косноязычен, что поляки выбрали его, а не безукоризненно интеллигентного Тадеуша Мазовецкого.
Царствие Атамбаева, ничем не отягощенное, но ничем особенным и не отмеченное, кончилось. Надо что-то делать. Взалкать второго срока? Почему нет, кто ж ему откажет? Не возжелал. Потому что смекалист. Уяснил, что в любом сроке останется лишь второстепенным, а то и третьестепенным политиком «стран СНГ». Среди которых он «взвешен и найден слишком лёгким». На гитарке играет, песенки сочиняет и поёт. Как бы, «не царское это дело». Ну да ладно. Молодой президент ищет, как понравиться молодым гражданам. Однако эти песенки оказались лишь прологом, после которого начался спектакль в жанре трам-тарарам. Он использовал, в сущности, пустой повод и устроил большой кипеш — с криками, завываниями, плевками, оскорблениями и прилюдным разрыванием государственных бумаг. Он стал яростно пинать чужие шкафы с чужими скелетами, забыв о своих. Или сделав вид, что их в его стране нет. Можно сказать, кайфанул за чужой счёт. На халяву.
Он забузил. Буза – хорошее русское слово. Но оно тюркского происхождения, на родине Атамбаева оно звучит как «бозо». Это изумительно вкусное просяное пиво, но коварное. Пьянит. Хлебнув популистского соблазна, истекающий сроком президент решился вынести на политическое торжище своё неприличное поведение. У него больше ничего нет. Он – анфан террибль, несносный мальчишка. Но и это товар! И в нём есть тайный знак, обращённый Urbi et Orbi. Я не такой, как они, кричит Атамбаев, разумея своих коллег по СНГ. Я другой! Я молодой, красивый, шестидесятидвухлетний, я режу правду в матку на раз, мне никто не указ. Смотрите, как сидит на мне пиджак, как я дерзить и обличать умею! И взгляните на мой причесон – я же Леннон, никак не Кобзон. Вот, собственно, и весь репертуар. Поминать внезапно мобилизованного Швейка, упрятанного в рояльные кусты с ложкой кала, совсем уж неприлично.
Чем дело кончится, чем сердце успокоится? Ну, ушёл. Вернуться не обещал.
Однако непременно вернётся. Для того и затеяна была вся свистопляска.
Их теперь, ярых скандалистов, трое: Жириновский, Саакашвили и примкнувший к ним Атамбаев. Не знаю, будем ли жить лучше, но веселее – наверняка!
***
© ZONAkz, 2017г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.