Сайт канала Radio France internationale опубликовал статью под названием «Казахстан на пути к латинице: промежуточные итоги».
В ней говорится так: «В Казахстане подводят промежуточные итоги поэтапного перехода казахской письменности с кириллицы на латиницу к 2025 году. В этом году в стране, несмотря на существующие разногласия, был утвержден новый алфавит, создан координирующий центр, в некоторых школах открылись первые экспериментальные факультативы по латинской графике, проведены десятки семинаров, в свет вышла первая газета на латинице, а 14 ноября жители страны написали «общенародный» диктант.
Первый диктант на латинице написали более двух миллионов казахстанцев. При этом текст в режиме онлайн также транслировался по радио и на сайтах. Принять участие в его написании мог любой желающий. В числе тех, кто решил проверить свои знания, — спортсмены, артисты, журналисты и сам министр культуры и спорта Казахстана».
Что и говорить, масштабные акции, призванные всколыхнуть общественное мнение, у нас умеют организовывать и проводить. Первый диктант на латинице – это дело хорошее. И перевод алфавита казахского языка с кириллицы на латиницу тоже, наверное, является прогрессивной мерой постольку, поскольку «в Казахстане появилось огромное поле для творчества в первую очередь у пиарщиков, маркетологов и рекламистов». Ибо они теперь «смогут только за счет перевода названия на латиницу по-новому позиционировать свои бренды и тем самым «подарить» им новую историю».
Все это хорошо. Но при всем этом как-то очень мало говорится о проблемах самой казахской речи именно в качестве государственного языка. Складывается такое впечатление, будто бы они сами по себе исчезнут с введением латиницы вместо кириллицы. Но это вряд ли произойдет. В прошлом, к примеру, выявлялись вопиюще проблемные примеры использования казахского языка в качестве основного коммуникативного средства государства даже в контексте Основного закона Республики Казахстан. Эти случаи были замяты. Они не дали толчка к открытой и всесторонней проверке текста Конституции на казахском и русском языках не предмет взаимной аутентичности. Поэтому сейчас трудно сказать, можем ли мы быть уверенными в том, что в дальнейшем не выявятся другие вопиюще проблемные примеры использования казахского языка в качестве основного коммуникативного средства государства даже в контексте Основного закона. К сожалению, такие вопросы пламенные радетели перехода с кириллицы на латиницу обходят стороной. Но от этого проблемы не перестают существовать. Рассмотрим всего лишь один случай.
В свое время мажлисмен Серик Абрахманов обратил внимание Конституционного совета РК на то, что тексты Основного закона на государственном и официальном языках не только не совпадают по смыслу, но местами просто прямо противоречат друг другу. И в доказательство такого утверждения привел пример: в статье 61 пункт семь, касающийся недоверия правительству, на государственном языке предполагает голосование по этому вопросу «не позднее» 48 часов после такого решения, а на русском языке та же норма звучит как «не ранее». Вопрос в постановке Серика Абдрахманова предполагал сложный выбор из двух альтернатив одной. Другими словами речь у него шла о двух противоречащих друг другу требованиях, порождающих внутреннюю коллизию в Конституции. Но вот весной 2003 года возникла необходимость прибегнуть к применению пункта семь статьи 61 Основного закона.
Сейчас, наверное, уже немногие помнят те обстоятельства, которыми сопровождался в тот период процесс узаконения частной собственности на землю. Он, напомним, длился долго и проходил тяжело. Исполнительная власть вознамерилась любыми средствами «пробить» такую частную собственность в рамках законопроекта Земельного кодекса, законодательная под давлением общественного мнения, отрицательно относившегося к такому нововведению, – сопротивлялась до последнего. В конце концов, правительству пришлось пойти на вынесение вопроса о вотуме доверия к себе. Пробить Земельный кодекс в варианте правительства пробили, но при этом произошло нарушение процедурного требования Конституции: вопрос о вотуме доверия был поставлен 16 мая 2003 года, а голосование состоялось 19-го.
Некоторые утверждают, что соблюсти в точности временные требования как казахского, так и русского вариантов Основного закона в данном случае было просто невозможно, так как одно из них полностью исключает другое. Но это, мягко говоря, лукавство. Сама Конституция, если строго следовать ее букве, противоречиям никакого места не оставляет. Впрочем, вот посудите сами. Первый пункт статьи 7 гласит: «В Республике Казахстан государственным является казахский язык». Второй – «В государственных организациях и органах местного самоуправления наравне с казахским употребляется русский язык». Третий – «Государство заботится о создании условий для изучения и развития языков народов Казахстана». Больше никаких требований по языкам нет ни в рассматриваемой статье, ни в Конституции в целом. А там, где положено, достаточно ясно сказано, каким вариантом законов следует руководствоваться при отправлении государственных дел. Итак, тогда не было никаких юридических оснований для откладывания в сторону Конституции на казахском языке. А ею тогда, получается, пренебрегли постольку, поскольку не было выполнено сформулированное там требование о проведении голосования по вотуму доверия «не позднее» 48 часов после постановки такого вопроса.
Так в чем же корень проблемы? Вот в чем. Сама Конституция требует, чтобы руководствовались ее казахским текстом как единственным законным оригиналом, тогда как на деле сложился обычай руководства ее русским текстом. Так и живем до сих пор. Делаем вид, что руководствуемся Основным законом на государственном языке, а в действительности практически исключительно опираемся на его русскоязычный вариант.
Все это как-то не высвечивалось особенно до сих пор. Но с введением латиницы наверняка появится новая проблема. Как продолжать руководствоваться написанной по-русски Конституцией, когда появится поколение, не умеющее читать тексты на кириллице?!
***
© ZONAkz, 2018г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.