«Лишние» люди?

Московский эксперт Александр Гущин – о том, почему позиция государства «мы вас не заставляли рожать» губительна для страны

– Александр Владимирович, российские ультра-либералы всё чаще говорят, что государство не должно помогать многодетным семьям. Поскольку, мол, «это плодит представителей маргинальных слоев», «так мы вырастим получателей социальных пособий» и т.п. В Казахстане подобная позиция в последнее время тоже озвучивается вполне откровенно. Поэтому, мне кажется, есть смысл подробнее обсудить эту тему. Понять, на каком свете мы находимся. Куда «приехали», избавляясь от «проклятого советского прошлого».

Я как вижу ситуацию? И Россия, и Казахстан – страны с гигантскими территориями, с небольшим населением и огромными запасами природных ресурсов. А также с рекордным количеством миллиардеров на душу населения. Над обеими нашими странами нависает полуторамиллиардный Китай. Чтобы удержать свои территории и через 50, и 100 лет, нам сейчас надо всемерно заботиться об умножении населения. Поощрять высокую рождаемость. Платить хорошие пособия многодетным, давать всем возможность получать бесплатное специальное образование, создавать новые рабочие места. Если государство не делает таких очевидных вещей – это плохое государство. Жадное и глупое. Недальновидное. Или я чего-то не понимаю?

Александр Гущин

– Вы ставите очень интересный и важный вопрос. Такие высказывания действительно звучат, и, отдавая себе отчет в том, что каждый у нас может высказывать свою позицию, я с такими взглядами не просто не согласен, но и считаю их некорректными с моральной точки зрения.

Демографические проблемы в России и в Казахстане, действительно, отчасти похожи. Но в России тенденции более тревожные. За последние два года положение резко ухудшилось, и наши высшие чиновники, отвечающие за профильный нацпроект и за демографическую проблематику в целом, заявили, что только за первые месяцы 2019 года убыль населения составила 149 тыс. человек. Таким образом, можно ожидать, что к концу года потери составят около 300 тыс. человек. В целом за постсоветский период, несмотря на многомиллионный иммиграционный поток, на вхождение Крыма в состав России, демографически мы не выросли. Это говорит о колоссальном кризисе деторождения и высокой смертности. И самое неприятное, что сегодня мы получили еще один фактор – в детородный возраст вступили дети 90-х, которых мало по вполне понятным социально-экономическим причинам. То есть положение действительно сложное.

– В Казахстане есть некоторый прирост населения. Но что такое 18,6 миллиона человек для этой огромной территории?

– Следующий аспект, на котором хотел бы остановиться – почему демография это так важно для страны и общества. Здесь несколько причин. Во-первых, если мы хотим развиваться, то вопрос о росте населения, пожалуй, ключевой, так как в условиях формирования в мире крупных региональных экономических и политических группировок мы видим, что конкурентоспособны только те из них, которые отличаются большим населением, от 300 миллионов и выше. Во-вторых, мы все время говорим о перезапуске промышленной политики, о стимулировании роста, но как мы можем расти в долгосрочной перспективе, если прогнозы на конец XXI века по российскому населению – 70-80 миллионов человек?

При этом я не могу согласиться с вашими словами о том, что российское государство сегодня прямо говорит «мы вас не заставляли рожать». Ведь есть профильный нацпроект, есть программы материнского капитала. Но этой работы действительно недостаточно. Нам надо четко осознать, что при сохранении такой демографической и шире – социальной политики ни о каком выполнении программы устойчивого роста населения не может быть и речи. Никакие миграционные процессы нас не спасут. Если говорить о нашем внутреннем демографическом росте, то мне представляется, что важно в целом поднять престиж материнства, обеспечить многодетные семьи большими льготами и обеспечить им имиджевые бонусы, перейти, наконец, к внятной, а не эпизодической и хаотической программе пространственного развития и новой индустриализации, активнее развивать такие достижения, как материнский капитал. Но, увы, вот эта недостаточность мер, о которой я сказал выше, заложена в фундамент общей социально-экономической политики, которая в целом проводится последние 30 лет.

– Забота об умножении населения требует от государства, то есть от множества конкретных чиновников, серьёзных усилий. Большой системной работы. Ответа на вопросы – если в стране нет денег на пособия, то почему ваши жёны, дети и племянники – сплошь миллионеры, а то и миллиардеры? Но чиновники не хотят много работать и отвечать на неудобные вопросы. Поэтому говорят: «Сначала думать надо было, а потом рожать. Это ваши проблемы, а не государства». Надеются, что граждане повозмущаются, повздыхают, и примут эти «либеральные ценности». Согласятся, что «лишние люди» никому не нужны. Хотя всё ровно наоборот.

«Либеральная логика» восторжествовала в обеих наших странах в 90-е, затем вроде была преодолена, «смягчена», а сейчас пытается взять реванш. Как вы оцениваете её шансы? Куда нас приведут последствия такой «победы»?

– На мой взгляд, 30 лет постсоветского развития подвели нас к осознанию того, что тип капитализма, который де-факто сформирован и в России, и в Казахстане, не даст развития. Я бы назвал его не капитализмом свободного рынка, которого, к слову, давно нет нигде в мире, а капитализмом неофеодальным, с огромной ролью монополий, сращиванием бюрократии и крупного бизнеса, с очень весомой ролью силовых структур в экономических процессах.

Можно ли ограничить эти тенденции? Я считаю, что да, но не таким образом, как предлагают нам либералы, которые любят изображать всех инакомыслящих маргиналами и считают абсолютно верной лишь собственную точку зрения. Они обвиняют многих левых в ортодоксальном марксизме, забывая, что Маркс жил в прошлом веке, и что его теория активно развивалась, что появилось много нового не только в социальной структуре общества, но и в его оценке. Как писал недавно ушедший от нас Иммануил Валлерстайн в знаменитом сборнике «Есть ли будущее у капитализма?»

«Современная мировая система существовала на протяжении примерно 500 лет и с точки ее ведущего принципа бесконечного накопления капитала была необыкновенно успешной. Однако, как мы утверждаем, на сегодня ее способность функционировать на такой основе оказалась почти исчерпана… и больше не позволяет капиталистам бесконечно накапливать прибыль. Равно как и низшие классы больше не верят, что история на их стороне, и что их потомки унаследуют мир. Как следствие, мы переживаем структурный кризис, в котором идет борьба за систему-наследника». 

И вот если говорить о «наследнике», то особенно меня разочаровывают те, кто под видом борьбы с феодально-бюрократическим капитализмом начинает говорить о том, что достаточно провести свободные выборы, обеспечить работу институтов, приток инвестиций – и всё изменится. Не изменится, а станет еще хуже. Если современное государство в нынешней модели выполняет хотя бы какие-никакие социальные функции, понимая пределы давления на общество, то приход ультра-либералов, либертарианцев, в духе того, что декларирует новое украинское правительство, приведет к еще более тяжёлым результатам, в том числе и в области демографии.

Таким образом, на мой взгляд, переход к усилению контроля за крупным капиталом – необходимое и важнейшее условие для улучшения ситуации с демографией в современных условиях. Мы должны дать обществу стимул рожать, обеспечить для средней семьи уверенность, что родители смогут на протяжении 20 лет поднимать сначала одного, потом второго ребенка, а затем, возможно, и третьего. Назревшей мерой сегодня является снижение или отмена подоходного налога для малоимущих. И напротив – увеличение налога для богатых. А для тех, кто имеет доход в несколько десятков или сотен миллионов рублей, этот налог должен быть в разы выше вплоть до 40-50 процентов. И не надо слушать сказки о том, что после этого кто-то уедет, что такой мерой мы якобы нанесем удар по среднему классу, что якобы трудно будет проконтролировать налогообложение. Можно вообще применить эту меру в комплексе с налогом на роскошь, на наследство. Эта идея уже активно обсуждается в России, но я подозреваю, что она может быть использована лишь как клапан для выпуска социального пара. То есть будет принята в таком виде, что не даст особого эффекта.

Еще один важный элемент, который может содействовать активизации деторождения – это поддержка малых городов и сел, а говоря еще вернее – новая территориальная политика, направленная на освоение пространств. То есть делать надо как раз не то, что предлагают нам в красивой обертке, не создавать 10-20 агломераций. Это приведёт к «опустыниванию» территорий, их еще большей дисфункции, ударит, кстати, по обороноспособности страны, приведет к невозможности участвовать в таких крупных проектах как Северный морской путь, затормозит освоение и развитие Дальнего Востока, которое и так идёт не без проблем, и т.д. Когда я слышу, что там надо работать вахтовым методом, становится просто смешно – вспомогательный элемент выдаётся за главный. Напротив, работа «на Северах» должна стать престижной и вовсе не только в нефтегазовой сфере. У нас и так, без программы по строительству новых агломераций, идет переток населения не только из деревень и малых городов в более крупные населённые пункты, но даже из областных центров в миллионники. Люди надеются, что в мегаполисах у них больше шансов преуспеть, однако зачастую это оказывается лишь мечтами. Особое значение при этом следует уделить снижению роли Москвы как города, вытягивающего трудовые и интеллектуальные ресурсы из регионов. Всё это, безусловно, требует нового осмысления стоящих перед нами задач и активного экспертного их сопровождения.

– Кто-то скажет, что и наш с вами разговор носит несколько мечтательный характер. Что мы беседуем в формате «а вот хорошо бы». Но ситуация в демографии ведь на самом деле серьёзная. Давайте ещё раз: если население России не будет расти, это точно сделает невозможным развитие экономики, выполнение «прорывных» программ и так далее?

– Экономику-то без роста населения, может, и удастся на некоторое время активизировать, учитывая огромные ресурсы страны. Достаточно стимулировать внутренний спрос, обеспечить приток денег в реальный сектор и инфраструктуру под конкретные проекты и программы развития под государственным контролем, реформировать ипотеку, что может привести к росту строительного сектора, вернуться к стратегическому планированию. Но вопрос в том, что нам нужно обеспечить не только рост, но и развитие. К примеру, когда вы вкладываете в образование, вы вкладываете в развитие, хотя может быть и не получаете быстрых результатов, поэтому состояние в нашей образовательной сфере вызывает особую тревогу. В высшем образовании фактически произошел перевод людей на сдельный труд. Профессура поставлена в положение, когда она должна рассчитывать на получение зарплаты, во многом исходя из того, сколько опубликовано, хотя и без этого преподавательские нагрузки слишком велики, что усугубляется также ростом бюрократии, прикрывающейся якобы эффективной цифровизацией. В ходу принцип – сколько продашь или привлечешь платников, столько и получишь. А ведь качественное образование – это один из важнейших вопросов в жизни родителя и ребенка, и кроме того, без организации науки ни о какой новой индустриализации и речи быть не может.

Крупный капитал борется за окончательное подчинение себе общества, обеспечение места в транснациональной системе, а вовсе не за интересы населения. Но надо дать ему понять, что собственность – это еще и ответственность. Другое дело, что демократические ценности, свободные выборы, прозрачность политической системы, конкуренция – это действительно очень важные вещи. Не нужно отдавать борьбу за более современную политическую систему либералам, которые любят присваивать себе дискурс демократии. Но при этом не слышно, чтобы наши ретивые сторонники индивидуальных свобод и ценностей делали основой своих требований защиту труда, свободные профсоюзы, повышение зарплат. В этой связи есть риск перехода от нынешнего феодально-бюрократического, сырьевого капитализма к либертарианско-спекулятивному. Или, по крайней мере, усиления этой составляющей, что в еще большей степени деструктивно особенно для российского и ряда постсоветских обществ.

– Мы начали с демографии, а вышли на глобальные политико-экономические вопросы.

– Ну, всё в этом мире связано. Мы показали корни проблемы.

– И объяснили, почему они сохнут. Почему древо жизни не слишком зеленеет.

– Надо сказать, что некоторые подвижки есть, но дело в том, что все изменения должны быть сформулированы в виде обоснованных планов и стратегий, тогда мы сможем не смиренно наблюдать за спадами рождаемости, а опровергнуть долгосрочные негативные прогнозы относительно численности нашего населения в XXI веке.

***

© ZONAkz, 2019г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.