Самый приятный народ на белорусских митингах протеста – минские айтишники. Славные, нетерпеливые люди. У них хорошие лица, ясные глаза и такая же ясная программа: никакого насилия! Просто перевыборы, понимаете? С честным подсчётом голосов. Когда этим ребятам говорят, что самоигральной демократии не бывает, да ещё в такой небольшой стране, на границе двух миров; что Польша, как та лиса, ждёт не дождётся, чтобы белорусский зайчик отошёл подальше от русского медведя, и тогда она этого зайчика сразу цап-царарап – ребята обаятельно улыбаются и отвечают, что это примитивная, устаревшая логика. Она из грубого XX века с его железом и кровью. А сейчас уже всё по-другому.
Эти ребята не обязательно агенты Госдепа. Просто ничего не понимают в хитросплетениях геополитики. И не хотят понимать. Думают, что они здесь самые умные. Хорошо умеют тыкать в айфоны, поэтому решили, что и в остальных делах разбираются лучше других.
Вообще, главная сила, двигающая любую революцию – пылкий невежественный романтизм. Опьянение несбыточными надеждами. Похмелье оказывается жестоким, но не для всех. В практическом смысле, «для себя», те минские айтишники вовсе не дураки. Если в результате «евроинтеграции» закроются белорусские заводы, эти парни не пострадают. Они ведь работают на удалёнке. Обычно на зарубежную компанию. А если на родине начнётся Донбасс, война между теми белорусами, которые за Польшу и теми, что за Россию, минские айтишники просто уедут в Америку и будут оттуда ругать Путина и Лукашенко. Остальным белорусам, не таким прогрессивным, придётся расхлёбывать заваренную столичными умниками кашу.
Для людей, хорошо представляющих себе белорусские реалии, имеющих возможность судить о событиях в Минске не только по фейсбуку и картинке в новостях CNN, рассуждения о «европейском выборе» белорусов, о том, что какая-то значительная их часть «мечтает уйти от России», выглядят диковато. Например, потому, что Белоруссия это в значительной степени Россия и есть. Практически для всех белорусов русский язык – родной. Разница между средним россиянином и средним белорусом (при всей условности такого понятия) не больше, а гораздо меньше, чем, например, между жителем Ростовский и Костромской областей. И внешне, и по речи, и по житейскому укладу. Белорусский язык понятен русскому человеку, как понятен ему сельский вологодский диалект или говор архангельских поморов. Только в Архангельской области немножко стесняются своего говора, а в Белоруссии в последнее время лелеют и холят. Ну, так и на здоровье.
Минские, гомельские, брестские, гродненские отличники едут учиться в московские вузы, и потом превосходно устраиваются в российской столице. А москвичи едут отдыхать в белорусские санатории и покупают квартиры в Минске. Кто-то из россиян переселяется насовсем в чистую благоустроенную белорусскую глубинку. В общем, два братских государства, одно большое, другое маленькое, с одним народом, существуют рядышком, бок о бок. При этом белорусы ещё и запросто ездят в Польшу и Литву на выходные, а в отпуск катаются по Германии, по Франции и вообще по Европе. Этакая лепота могла бы продолжаться и дальше, но теперь вот возникли проблемы. Когда Лукашенко, в решающей степени обеспечивающий поддержание всех этих балансов, очередной раз избрался президентом Белоруссии, в городах этой маленькой страны начались протесты прогрессивных людей, тех, что всегда лучше всех знают, что хорошо, что плохо – и сразу обнажились силовые линии, которые много веков формировали границы и конфликты на здешних землях. Снова выяснилось, что логика железных кровавых времён никуда не делась. По-прежнему есть Москва и есть Варшава с их неизбывной враждой и претензиями на доминирование. При этом польские имперские амбиции ничуть не слабже российских имперских амбиций. Да и Вильнюс, казалось, давно потерявший значение в качестве центра силы, столицы Великого княжества Литовского, ничего не забыл и ничего не простил Москве.
Многие мои коллеги сейчас пишут, что дело вовсе не в этом. А в том, что Лукашенко – плохой. Авторитарный. И Путин тоже плохой и авторитарный. Стало быть, те люди и те страны, которые против Лукашенко и Путина – хорошие. Когда начинаешь с таким человеком разговаривать про то, что Россия при Горбачёве и Ельцине уже пыталась подружиться с Америкой и Европой, и ничего хорошего из этого не вышло: «западные партнёры» сели на неё верхом и ноги свесили, НАТО придвинулось к Бресту, и теперь вот намеревается придвинуться к Смоленску – человек быстро исчерпывает запас картонных демократических аргументов и начинает психовать.
Что будет дальше с маленькой Белоруссией? Лукашенко сумел остановить сползание страны к майдану и заручился поддержкой Путина. В Москве заговорили о том, что теперь самый естественный вариант развития событий – поэтапное, без поспешности наполнение реальным содержанием понятия «Союзное государство», введение единой валюты, создание общей армии. На практике, без дипломатий, это означало бы вхождение 9-миллионной Белоруссии в состав 146-миллионной Российской Федерации на тех же правах, на каких, например, в РФ входит Республика Татарстан – с собственной Конституцией, правительством, парламентом. Но «естественный вариант» не всегда значит «простой». Или даже «реальный». В первую очередь потому, что на постсоветском пространстве существует феномен Лукашенко. Лидер маленькой Белоруссии до последнего времени не просто вёл себя на равных с Путиным, но и не упускал случая поучить его жизни. Да, теперь вот Лукашенко попросил у России помощи, но в эти же дни ещё раз показал, что он сильный и решительный политик, способный выходить на разговор с враждебно настроенной толпой (я не уверен, что Путин это умеет).
У Лукашенко всегда были огромные амбиции по обустройству и правильному форматированию «русского мира». Один из самых заметных сегодня белорусских идеологов, наш с вами земляк Алексей Дзермант пишет, что, собственно, и теперешний кризис в стране получился потому, что Батька на некоторое время отошёл от своих идей:
«Это во многом случилось из-за того, что государство само отказалось от той идеологии, с которой Лукашенко приходил к власти. Напомню — это претензия на лидерство в рамках восточноевропейской (русской) цивилизации и осознание себя как точки сборки постсоветского пространства. Произошел дрейф в сторону многовекторности, которая отразилась и на внутренней политике. Без возврата к четкой идеологии белорусское государство обречено.
Одним из результатов окончания эпохи многовекторности будет более тесная интеграция России и Беларуси. Для Беларуси она даст экономическую и политическую стабилизацию, для России — усиление геополитической позиции и уверенность в безопасности на западных границах…
Важный вопрос, который неизбежно встанет при обсуждении условий более тесной интеграции, — сохранение и расширение социального государства как в Беларуси, так и в России. Если это произойдет, то поддержка широких масс населения будет обеспечена».
В общем, похоже, мечты о строительстве на постсоветской территории нового большого социального государства при помощи белорусского примера и опыта не покинули Лукашенко, и это парадоксальным образом мешает «простому» вхождению Белоруссии в состав России. Ну, или притормаживает процесс.
***
© ZONAkz, 2020г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.