6 апреля 1966 года капитан Капустин и старший лейтенант Янов перегоняли на военный аэродром в ГДР новый истребитель-перехватчик Як-28П. Часть маршрута проходила рядом с территорией Западного Берлина. Тогда еще не было систем навигации, которые умеют с высокой точностью определять положение самолета. Полет проходил над плотными облаками. Сильный боковой ветер снёс машину на несколько километров в сторону, на город. Именно там у перехватчика отказал сначала один двигатель, потом второй. Так почти не бывает. Но вот сошлось. Капустин попытался с помощью системы автономного запуска и кислородной подпитки завести двигатели. Не вышло. Ещё попытка – нет.
Борис Капустин и Юрий Янов. (Фото с kartageroev.ru)
Самолёт снижается, высота 2000 метров. Под крыльями уже нет облаков, там городские кварталы, от горизонта до горизонта. Тяжёлая машина с полными баками керосина вот-вот начнёт валиться на жилые дома и детские площадки. Далеко впереди – озеро. Капустин крикнул Янову:
– Юра, прыгай!
– Командир, я остаюсь!
Выброс катапультного кресла толкнул бы машину вниз, уменьшил шансы дотянуть до озера.
Самолёт в полной тишине на глазах изумлённых берлинцев сделал «горку», ещё одну и пропал из вида, ушёл к окраине. Они дотянули до озера. Но шансов на пологую посадку, на спасение уже не было никаких. Як почти отвесно врезался в неглубокую воду. Лётчики погибли, спасая чужой город.
Оба они в детстве жили «под немцами», в оккупации. Оба были молодые коммунисты. Верили в то, во что надо было верить. Когда понадобилось, отдали за это жизнь.
И западных, и восточных немцев буквально потрясла эта история. На похороны капитана Капустина и старшего лейтенанта Янова пришли тысячи людей. Не только на месте падения самолёта, но и в других городах ГДР и ФРГ появились памятные знаки. А в СССР была написана хорошая песня. Она заканчивается словами:
В могиле лежат посреди тишины
Отличные парни отличной страны.
Светло и торжественно смотрит на них
Огромное небо, огромное небо, огромное небо – одно на двоих
Для многих людей моего поколения эта песня как пароль. Как пропуск в правильное детство, туда, где наши – самые сильные и добрые, где они всех спасают, штурмуют космос, и всё ещё впереди. Глумиться над патриотизмом тогда даже не начинали, а сам патриотизм был не русский, не казахский, не украинский, а общий.
Из сегодняшнего дня тот период выглядит гораздо интересней, чем выглядел, например, в 90-е, когда «с совком» нам «всё стало понятно». Сейчас мы уже видим, что насмешек та страна и то время заслуживают никак не больше, чем теперешние мутные времена и грызущиеся между собой обломки великой империи. Наши тогдашние идеи – строительство общества без миллиардеров и нищих, с работающими социальными лифтами вызывали интерес и надежду во всём мире. Кроме интереса и надежды они вызывали серьёзные опасения у наших геополитических противников. Да, вокруг борьбы социализма и капитализма, Востока и Запада наверчено много пропагандистских кунштюков. Но сегодня и американские, и европейские историки признают, что в первые послевоенные десятилетия – с 1945 года примерно до 1970-го – Запад в самом деле периодически паниковал, попадая в позицию аутсайдера, догоняющего.
Например, могу рекомендовать любознательным читателям книгу британского эксперта Фрэнсис Стонор Сондерс «ЦРУ и мир искусств. Культурный фронт холодной войны». О том, как американские спецслужбы в те послевоенные десятилетия боролись за умы западной интеллигенции, которая почти сплошь была настроена просоветски и промарксистски. Как тяжело приходилось ЦРУ в этой борьбе. Сондерс среди прочего приводит характерный эпизод: Берлин, осень 1945 года. Совсем недавно закончилась война. Всюду развалины. Однако «русские уже подготовили блестящее открытие берлинской Государственной оперы постановкой «Орфея» Глюка в прекрасно освещённом, обитом красным бархатом «Адмирал Паласте» (Admiral Palast). Коренастые набриолиненные русские полковники с улыбкой взирали на служащих американской военной администрации». Американцы со своим джазом и жвачкой чувствовали себя неотёсанной деревенщиной на королевском приёме. Пройдёт ещё полтора-два десятилетия, пока они сумеют переформатировать мозги сначала части западной, а потом и восточной интеллигенции. Ещё раз процитирую Фрэнсис Стонор Сондерс:
«В разгар холодной войны правительство США вложило громадные средства в секретную программу культурной пропаганды в Западной Европе… Руководство пропагандой осуществлялось в обстановке строжайшей секретности Центральным разведывательным управлением. Средоточием этой тайной кампании являлся Конгресс за свободу культуры, который с 1950 по 1967 год возглавлял агент ЦРУ Майкл Джоссельсон (Michael Josselson). На пике своей активности Конгресс имел отделения в 35 странах, издавал более 20 престижных журналов, владел новостными и телевизионными службами, организовывал престижные международные конференции, выступления музыкантов и выставки художников, награждал их призами. Его задачей было отвлечь интеллигенцию Западной Европы от затянувшегося увлечения марксизмом и коммунизмом и привести её к воззрениям, более подходящим для принятия «американского образа жизни».
Мир в то время выбирал между СССР и США. Между социализмом и американской мечтой. Между русской цивилизацией и англосаксонской. Чаши весов колебались. А потом в космос полетел Юрий Гагарин (на днях этому событию как раз исполнится 60 лет) – и снова показалось, что наша берёт. Гагарина в его зарубежных поездках многие люди встречали именно как символ, знамя страны, которая несёт миру надежду на светлое будущее. Причём, ликовали, принимая у себя первого космонавта, не только Африка и Латинская Америка. В июле 1961 года Гагарин посетил Великобританию, и там ему устроили приём, какого потом не знали даже битлы в США. Сотни британских девушек дежурили у входа в отель, где остановился Гагарин, бросались к нему за автографами, а когда 23-летней медсестре удалось поцеловать русского супер-героя в щёку, она стала звездой и сама раздавала интервью местным журналистам.
После этого первый космонавт отправился в Манчестер:
«На летном поле аэродрома собралось множество людей во главе с лорд-мэром города мистером Биггсом. Несмотря на дождь, а он назойливо нас преследовал в ходе почти всей поездки, толпы манчестерцев стояли плотными шпалерами на протяжении нескольких миль пути к штаб-квартире профсоюза литейщиков».
«Потом состоялась многотысячная встреча с рабочими машиностроительного завода «Метрополитен-Викерс». Рассказывают, что до начала митинга Гагарина привели к литейщикам, и он, в нарушение программы встречи, попросил у них разрешения провести плавку (по первому образованию Гагарин как раз металлург – В.Ш). Английские литейщики с недоверием отнеслись к этой затее космонавта. Но Гагарин успешно справился с плавкой, вызвав одобрение признанных мастеров своего дела».
Это, повторяю, происходило не в Индии и не в Болгарии. А в Великобритании. Но в США отношение к полёту Гагарина было далеко не таким радостным, как в остальном мире. Преобладало недоумение: «Как так? Почему они нас опередили?». Президент Кеннеди уже на следующий день собрал своих генералов и министров и заявил, что надо готовить полёт на Луну. Брать реванш. Когда в 1969 году американцы этот реванш взяли, в СССР тоже не очень радовались.
Для чего я вам это рассказываю? А просто ничего ещё не кончилось. Вопрос о том, какая страна чего несёт миру, где свобода, надежда и здравый смысл, ну и просто, чьи парни круче – сегодня снова открыт.
***
© ZONAkz, 2021г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.