Тенге, с рождения стоивший 4,7 за доллар, давно пробив отметку стократного обесценивания, уверенно штурмует теперь «высоту-500». Хотя, между нами говоря, доллар здесь не при чем: это рубль уверенно штурмует «высоту-100», а наша валюта, как всегда, плотно следует за ним.
Здесь можно было бы объяснить, почему именно так, со ссылками на догоняющие девальвации 1999, 2009, 2014 и 2015 годов, две из которых даже предварялись досрочными президентскими перевыборами, но далее тему курсовых соотношений развивать не будем. Достаточно фиксации: связка «Казахстан-Россия», она как стальной канат, есть и несущий сердечник, и множество оплетающих его самых разнообразных нитей.
И как раз сейчас эта связка, — такого не было за все годы независимости, предельно напряглась. Нет, ни угроза разрыва, ни надежда на разрыв не осуществимы, запас прочности у этой связки многократный. Но напряжение, да, предельное и по совершенно объективным причинам: и Казахстан, и Россия накануне переломной кульминации. В России это выход на кульминацию украинского военного противостояния, у нас – уверенное движение к кульминации как бюджетного, так и инфраструктурного кризисов.
А для того, чтобы уверенно рулить в потоке кризисных событий, необходимо, во-первых, понимать, истоки переживаемого ныне кризиса, — когда и почему он начался, во-вторых, чем он закончится. То есть, трезво понимаемый руководством страны и транслируемый в общество образ будущего есть прямая проекция трезвого взгляда на настоящее, а через него – на прошлое.
Так вот, насчет того, что же такое старый Казахстан и чем будет отличаться от него новый и справедливый – как-то невнятно. Насчет «Национального плана развития до 2029 года» — он свелся к эклектичному набору из 39 целевых показателей, нового и справедливого не сулящих. Причем самый первый и определяющий – удвоение ВВП, был заведомо неисполним уже в момент утверждения.
«Национальный Инфраструктурный план до 2029 года» — тоже фантазии, а не будущее: из более 40 трлн тенге необходимых вложений более 36 отнесены на некие частные инвестиции. Которых в стране просто нет, а внешнее инвестирование электроэнергетики и ЖКХ добавляет Казахстану, плюсом к сырьевому и финансовому колониализму, еще и колониализм инфраструктурный.
И тут вот какой показательный момент: весной прошлого года, когда президент признал утратившей актуальность действующую тогда версию Плана национального развития (переработанную из утвержденной еще Нурсултаном Назарбаевым и утвержденную уже им) и поручил разработать новую, в то же поручение вошла и актуализация Стратегии «Казахстан-2050» 2012 года рождения. Вышеупомянутый «Национальный план …», появившийся после продолжительной задержки, пусть и заведомо неисполнимый, все же был утвержден, а вот анонсированное АСПиР (Агентство по стратегическому планированию и реформам) «Видение: Казахстан-2050» мы так и не увидели. Возможно, и не увидим, потому что в Ак Орде благоразумно предпочли вообще не экспериментировать на этот счет.
Что мы тоже считаем лучшим из всех плохих выходом, и вот почему.
«Казахстан-2030»: видение-1997
Стратегия «Казахстан-2030» в президентском послании от 1997 года фактически была написана в Гарварде и ознаменовала уже состоявшуюся тогда интеграцию государства Казахстан и его руководства в «вывозную» экономическую модель. А именно: уже произошла передача основных месторождений в собственность иностранным «инвесторам», Национальный банк из кредитора первой инстанции уже был переведен на роль замыкающего обменника на валютной бирже, национальная валюта приобрела «плавающий» курс и стала «казахским долларом, но принципиально без кредитной и инвестиционной потенции. Соответственно, невообразимо далекий тогда 2030 год символизировал бесконечность, в течении которой ни экономическая модель, ни персональное правление в Казахстане меняться уже не будут.
Аналогично, объявление в конце 2012 года Стратегии «Казахстан-2030» досрочно выполненной и выдвижение программы «Казахстан-2050», нацеленной на вхождение Казахстана в тридцатку наиболее конкурентоспособных стран, символизировали продление той же бесконечности. В течение которой, дескать, ни мировой однополярный расклад, ни Давос с его страновыми рейтингами, никаких изменений не претерпят.
Тогда, уже в процессе создания Таможенного и Евразийского экономического союзов и вызревания Майдана, такая заявка на полвека вперед ясно обозначала, на какой стороне раскалывающегося мира находится руководство Казахстана, представляла собой ориентированное на сохранение доминирования Запада кредо «верую» самого Елбасы.
Ныне же, понятное дело, любая попытка заглянуть на десятилетия вперед предполагает ясное видение разработчиками нынешних тенденций и перспектив хотя бы до конца полномочий действующего президента, а с этим как раз и проблема: трезвое понимание идущей в мире геополитической трансформации и перспектив формирования многополярного мира подменяется принципиальным замалчиванием самой этой темы. Казахстанская же проблематика излагается в таком виде, будто Казахстан – один на глобусе, «многовекторно» взаимодействующий с тщательно не конкретизируемыми геополитическими субъектами.
Глобус Казахстана
Многовекторная политика, как продвижение экономических, политических, военных, или ценностных интересов во внешний мир есть неотъемлемая часть странового образа и конкретных действий любого претендующего на суверенность государства. США, например, напрямую выстроены на транслировании своей «мягкой силы» на весь мир, и до сих пор пытаются это декларировать и осуществлять. Россия также официально декларирует и осуществляет многовекторною политику в отношении нейтральных, конструктивных и недружественных государств на историческом постсоветском пространстве, а также и за его пределами (Сирия, Венесуэла, Куба, ШОС и БРИКС).
Но только Казахстан, официально ставящий многовекторность во главу своей политики, мыслит и реализует этот базовый для себя постулат подчеркнуто без претензий на внешнюю трансляцию и с безусловным согласием на реализацию на своей территории экономических, финансовых и ценностных интересов сразу по всем возможным направлениям извне.
Вкупе с другой базовой ценностью – независимость, понимаемой также обратным образом: независимость от участия в принятии решений другими государствами, касающимися интересов самого Казахстана, это создает и полную смысловую «многовекторность».
Так, в президентском послании народу 2023 года сказано о создании прочного промышленного каркаса и обеспечении экономической самодостаточности. По существу, это прямая калька с задачи обеспечения технологического суверенитета, поставленной и решаемой сейчас в России. Однако, нет даже намека, элементом какого общего промышленного каркаса и составляющей какой экономической самодостаточности должна стать экономика нашей страны. Поэтому на равных основаниях мы можем понимать такое целеполагание, как заявку на союзную с Россией государственность, и как заявку на сохранение исключительно придаточного, — в качестве поставщика природного сырья, свежих студенческих, инженерных и рабочих кадров и получателя внешних технологий и инвестиций, участия Казахстана в промышленных каркасах и экономической самодостаточности сразу Китая, Евросоюза и России. А также и как то, что отдельно взятый Казахстан, в представлениях авторов такого целеполагания, как единственный на глобусе, так прямо и собирается выстраивать свой собственный промышленных каркас и обеспечивать суверенную экономическую самодостаточность. После чего сможет благополучно изолироваться от остального мира.
Нам не дано точно знать, на чем основывается столь «многовекторное» понимание «Ак Орды» текущего состояния и образа будущего для нашей страны. Как не знаем точно и степень, в которой ответственные должностные лица АП, закрепленные за разработкой стратегии, формируют высказывания и действия самого президента, а в какой глава государства сам определяет то, что они готовят.
Зато мы можем точно обозначить граничные рамки. С одной стороны, это вмененные уже четвертью века существования «вывозной» экономической модели и компрадорской государственности, с соответствующим кадровым отбором, искренняя уверенность руководящего состава госаппарата, что прозападная модель – единственно возможная, что идущий мировой процесс это противостояние демократий и автократий, и что победа, в конечном счете, останется за силами добра.
С другой стороны, это трезвое понимание, что роль Казахстана – не возглавлять еще только начавшийся процесс освобождения Евразийского пространства от недружественного присутствия, а вовремя встраиваться в формирующуюся союзную государственность, что время такого встраивания еще не пришло и что вызывающая в той же России много вопросов наша многовекторность есть как раз согласованная и выверенная политика.
Недавний отказ от заявки на вступление в БРИКС, — демонстративно перед «домашним» для России саммитом в Казани, очень хорошо объясняется любым из этих крайних вариантов, и по всей видимости, есть некая их комбинация.
Инфраструктура-2027: Москва на проводе!
Ближайшее будущее для Казахстана будет формироваться в ходе двух встречных процессов, конкретно пересекающихся, по всей видимости, уже в следующем 2025 году, с продолжением на 2026-2027 годы.
Первый процесс – деградация «вывозной» экономической модели, выражаемая бюджетным и инфраструктурным кризисом. Ни с тем, ни с другим власти не справятся и не позже следующего года вероятна громкая отставка правительства и объявление досрочных перевыборов парламента. Что тоже мало чем поможет, поскольку выдохлась сама модель: внешний платежный баланс из валютно-избыточного стал хронически убыточным, вывоз доходов на иностранные инвестиции и внешние займы устойчиво превышает приток новых, Национальный фонд из накопительного режима переведен в расходный.
Второй идущий навстречу процесс – есть прямое отражение и продолжение инфраструктурного кризиса: бессилие правительства решить проблему критического износа и дефицита мощностей в электроэнергетике и ЖКХ за счет внутренних ресурсов приводит ко все более критической зависимости от внешних инвесторов и кредиторов.
Впереди еще одна реперная точка: 2027 год. Напомним, что еще в 2018 году, до ковида и СВО, главами государств-членов ЕАЭС принято решение о формировании к 2025 году общего рынка энергоресурсов, нефтепродуктов и электроэнергии. Недавно это соглашение было подтверждено, с переносом срока на два года позже — под украинские развязки.
А общая энергетическая и газовая инфраструктура – это появление наднациональной диспетчерской службы, наднациональных регулирующих органов на общем рынке, органов общего планирования и инвестирования. В целом же общая энергетическая и газотранспортная инфраструктура станет являть собой достаточную базу для жизнедеятельности населения, государств и экономик всего Евразийского экономического союза. Но – без союзной государственности.
После СВО на Украине — СЭО в Казахстане
В связи с организацией общего рынка нефти, газа и нефтепродуктов ЕАЭС революционные новации ожидаются в части экспорта. Напомним, что сразу после шокировавшего Запад начала СВО на Украине, Россия объявила о введении для недружественных государств Евросоюза нового порядка расчетов за газ – за рубли. Арифметически, ничего не менялось: покупатели платили теми же евро, которые уже «Газпромбанком» конвертировались в российскую валюту. Однако «недружественные» получатели российского газа отказались категорически, правильно понимая совершаемый на рынке энергоресурсов переворот: из рынка покупателя в рынок продавца. Перенос расчетов, пусть и в той же валюте, в российскую юрисдикцию есть первый шаг к тому, что покупателю российских энергоресурсов самому придется платить в рублях, а там недалеко и до биржевых котировок в российской валюте.
По окончанию военной стадии войны на Украине и нормализации отношений с теми частями расползающегося по швам Евросоюза, которые возьмут курс на восстановление отношений, рынок нефти и газа, несомненно, будет перестраиваться на расчеты в российской юрисдикции и на российскую валюту. Соответственно, для покупки рублей европейским экспортерам придется соглашаться поставлять на российский рынок то оборудование и технологии, которые необходимы для повышения самодостаточности и эффективности комплекса по добыче, переработке и транспорта нефтяных и газовых ресурсов.
Вряд ли могут быть сомнения в том, что те же тенденции будут транслированы и на Евразийский рынок энергоресурсов. Пока не ясно, на какой территории, — России или Казахстана и в каком наборе будут располагаться биржевые площадки, в какой валюте – общей или в рублях и тенге будут осуществляться расчеты и котировки, здесь возможны варианты как по исполнению, так и по срокам. Но общая тенденция – не отменяема.
По всей видимости, после окончания «горячей» стадии СВО на Украине начнется СЭО – специальная экономическая операция в Казахстане. Нацеленная, прежде всего, на участников нефтедобывающих консорциумов из недружественных государств на Тенгизе, Карачаганаке и Кашагане. Инструмент воздействия более чем очевиден: трубопровод КТК от побережья Каспия к порту Новороссийск. Работоспособной альтернативы поставок на мировой рынок в обход России не существует ни физически, ни политически.
Плюс, рано или поздно в действие будет введена пока законсервированная конституционная новация 2022 года о принадлежности земли и недр народу Казахстана. Предметом СЭО станет, прежде всего, приведение в соответствие с Основным законом конфиденциальных соглашений о разделе продукции, усиленная аргументаций со стороны КТК. Здесь тоже вариативны сроки и сценарии, но отнюдь не общая тенденция.
Россия-2029: формат — полу-империя
Привычный по СССР полный имперский формат, когда Центр не только администрирует и контролирует, но и берет на себя ответственность за экономическое и социальное развитие союзных народов и государственностей, ныне не осуществим. Россия по объективным причинам не будет настаивать на формировании полноценного СССР-2.0, – ее материального и кадрового ресурса едва хватит для восстановления опустошенных войной украинских территорий. Тем более, что подпитывающая Беловежские соглашения идея избавления от азиатского обременения и сейчас имеет своих сторонников в Кремле. И тем более, что своей «многовекторность» казахская государственность добилась своего: идея, что Казахстан и казахи являются органической частью русского мира уже далеко не столь очевидна в российском общественном мнении и информационном пространстве.
По всей видимости, Москва вполне удовлетворится укреплением своего доминирования в восстановлении и развитии общей Евразийской энергетической, газотранспортной и транспортной инфраструктуры, реализацией интересующих ее экономических и культурных проектов на постсоветском пространстве и недопущением недружественных. Что вполне устроит и правящие элиты «суверенов». Но – не их народы. Казахстан в таком формате имеет перспективу остаться уже «двух-векторной» и по-прежнему «независимой» сырьевой, логистической, сбытовой и инвестиционной провинцией между Россий и Китаем. Имея, как ныне от переданных иностранным хозяевам нефтяных месторождений, определенную выгоду, в не слишком большой доле.
Путь Казахстана
При всем том, что в геополитике мы играем по-прежнему «многовекторно» и исключительно вторым ходом, именно сейчас подходит решающий момент для национального самоопределения. Шанс выбраться из сырьевой, инвестиционной и логистической придаточности у нас только один, и если президент Токаев нацелен не на ООН или какой-то другой вариант, а на Новый и Справедливый Казахстана, то 2025 год и все последующие будут все более решающими.
По всей видимости, ближе к окончанию сроков президентских каденций и по ходу украинской развязки, в повестку дня встанет вопрос и о трансформации в нечто более основательное столь явно транзитного формирования, как ЕАЭС. Вполне логично было бы ожидать появления того или иного постоянно действующего Высшего органа Евразийского Союза, в котором вполне бы нашлось место для глав государств-участников, достойно отработавших свои сроки.
***
© ZONAkz, 2024г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.