Окончание. Начало здесь.
***
История восьмая. Хамдам, 17 лет. “Расстрелянный Андижан. Истории из города пережившего трагедию 13 мая”, Алексей Волосевич, корреспондент “Фергана.Ру”:
“Мать: “Молодой мой ребенок…” (плачет)
Отец: “Все милиционеры говорят: “Кто война скажет – посажу”. Он футболист был. У него много друзей было. Он магнитофоны, мебель чинил. Еще он сидел в маленьком магазинчике, продавал жвачку и т.д.”.
Сосед: “Он был очень спокойный. Мы все в пятницу идем молитву читать. Там я его последний раз и видел”.
Мама: “Сигареты не курил, не пил…”
Сосед: “После намаза мы его не видели. Он пошел на Сай проверять родственников, которые там живут. И там, возле 15 школы и погиб”.
(Номерок, который привязали в морге к ноге этого парня — 277 (весь окровавленный).
Отец: “Я сам видел в морге маленького ребенка без руки. Примерно девятимесячного”.
Сбоку живота у погибшего парня, по словам родителей, была большая дыра. Возможно, попали из крупнокалиберного пулемета (БТР).
Сосед: “Когда они с площади уходили, солдаты окружили их и расстреляли. Ни одного не оставили. И он тоже погиб”.
Соседи: “Примерно в пять часов 13 мая вечером мы четверо ходили возле центра. Мимо нас проехал “Дамас”. И около светофора солдаты его расстреляли на наших глазах — три человека погибли. Их взяли и сразу в УВД затащили. Сейчас в горотдел забирают людей и пытают. Молодые мужчины не могут на улицу выйти”.
“Вы сами можете пойти и посмотреть, как плохо люди живут. А возле кладбища стоит огромный дом прокурора”.
***
— Возникает вопрос: почему нельзя было эту площадь просто блокировать применить какие-то средства, к примеру, угарный или слезоточивый газ, или водометы?! — говорит Даниил Кислов. — Почему здесь начался сразу жесткий огневой отпор? Потому что Исламу Каримову и его окружению надо было показать, что он все последние годы успешно боролся против терроризма, но религиозный терроризм и экстремизм настолько там силен, что ему пришлось даже пойти на такие жертвы. Хотя мне, как жителю Узбекистана, очевидно, что это фикция и ложь власти.
— Чрезвычайный и Полномочный Посол Республики Узбекистан в Республике Казахстан Турдикул Бутаяров заявил на брифинге, состоявшемся 24 мая этого года, описывая это происшествие “Двенадцать часов продолжались переговоры с захватчиками. Сам президент страны туда поехал, чтобы каким-то образом образумить этих людей. Но, видимо, это те люди, которые прошли и через афганский, и через другие конфликты, и которых не остановит даже кровь невинных людей…”. Даниил, так был Каримов на площади или нет?
— Нет. Он официально вроде бы прилетал в Андижан в 8 часов утра 13 мая, но подтверждений этому никаких нет. Возможно, он туда и прилетал, хотя, я думаю, что он побоялся. Я точно знаю, что он лично руководил всей этой операцией, и он лично отдавал все эти приказы.
Андижан был оцеплен, но фактически уже после расстрела. Зачистки города и милицейские операции проводились днем 13 мая и днем 14-го, и еще многие последующие дни. И блокирован был тот самый центр города, тот самый хакимият, и те места, откуда надо было удалить следы этого расстрела. На утро, после расстрела, трупы, по показаниям очевидцев, вывозились с этой площади КАМАЗами. Одна знакомая женщина рассказывала мне (это русская женщина, — поясняет Даниил) — после расстрела они сели в машину и решили уехать в Ташкент, когда они приехали уже в Ташкент, то водитель обнаружил, что на его колеса налипла кровь. Он проезжал по одной из этих улиц, и там кровь просто лилась рекой.
***
Тогда же, 24 мая, на брифинге Турдикул Бутаяров говрил о том, что захватившие тюрьму, требовали освободить всех заключенных: “Они требовали освободить всех уголовников из всех тюрем Узбекистана, выдвигали и другие политические требования, но, извините, есть парламент Узбекистана. И с ними велись переговоры, чтобы все их просьбы передать на рассмотрение парламента. Общественность Андижана проявила активность, и они участвовали в этих переговорах, но захватившие ни на что не соглашались. Уже ближе к вечеру, когда преступники поняли, что переговоры безрезультатны, для того, чтобы хоть как-то уберечь спокойствие, была дана команда хотя бы оцепить войсками административную часть города, где это все происходило.
В момент оцепления захватившие здание решили пробиваться через солдат по трем направлениям. Есть свидетели и среди журналистов, в том числе и местных, по которым эти преступники тоже открыли огонь. Эти люди расстреляли и тех заложников, которых они захватили, когда прорывались из тюрьмы в административный центр. Потом, когда они убегали, расстреливали практически каждого, кто попадался на их пути, для того чтобы замести следы. Наверное, у страха глаза велики, и они видели в каждом гражданском человеке переодетого милиционера. Вот и представьте себе, что в центре города началась беспорядочная стрельба, и в результате этого пострадали мирные жители.
Я категорически заявляю, что команды стрелять по мирным людям, войскам не отдавалось! Они были вынуждены стрелять по этой банде уже после того, как та сторона применила оружие. Это все зафиксировано на видео…”.
***
— Даниил, посол Узбекистана в Казахстане сказал, что всего погибших 169 человек, из них 32 сотрудника правительственных сил, трое женщин и двое несовершеннолетних. Однако в материале Алексея Волосевича мы видим, что на телах были бирки с гораздо куда большими цифрами. Можно назвать точное количество убитых?
— Никто не может назвать примерное число убитых. Различные источники называют от 500 до 2 000 человек. Дело в том, что в Андижане сегодня официально числятся пропавшими без вести около 2 000 человек. Возможно, в их числе люди, которые побежали на территорию Кыргызстана и остались в лагере беженцев или просто рассеялись на территории соседнего государства. Но при этом возникает вопрос: почему после расстрела часть трупов была вывезена неизвестно куда, а часть трупов была свезена в центральный морг и в этот же день, 14 мая, туда уже пустили родственников, которые опознав тела тут же забирали их и хоронили. Ведь никакого расследования не проводили, на каждого отдельного человека не было заведено дело, не было расследования, отчего он погиб. В свидетельствах о смерти было написано: “причина смерти не установлена”. Плюс, большое количество людей были похоронены без учета. Единственный учет, который можно было вести, скажем так, косвенный, – когда Алексей Волосевич ходил по этим домам, у некоторых людей, у которых сохранились бирки, которые привязывали в морге, самая большая цифра, что он увидел — это 813, то есть расследования должного никакого не проводилось.
Более того раненые, которых отвезли в областную больницу, через несколько дней стали просто пропадать — эта больница была блокирована, туда не пускали ни родственников, ни близких, ни журналистов. Родственникам было предложено только делать им передачи, но позже им говорили, что их передавать некому, так как человека увезли на дознания или перевели в другую какую-то больницу. Я совершенно точно знаю, что поступило указание – считать всех раненых на проспекте Чулпан участниками андижанских событий. И, по классической методике узбекского правосудия, фальсифицировать и создать уголовные дела не составляет никакого труда. У нас есть показания, в которых люди говорят, что мой родственник был ранен в руку, а теперь его арестовали, и он уже полгода сидит в тюрьме и идет следствие, хотя он просто вышел на улицу, грубо говоря, покурить. То есть даже тем, кто не был участником этих событий просто “пришьют” уголовные дела, человека обвинят просто напросто в экстремизме.
Стали пропадать и правозащитники. Стали пропадать люди, которые еще до расстрела говорили об этом неправедном суде над акромистами. Например, пропал человек, который давал интервью десятку российских телерадиокомпаний — Саид Джахон Заинабетдинов. Этот человек был общественным защитником, добровольным адвокатом группировки “Акромия”,
позже ему не дали возможность присутствовать на суде, и он, как бы заочно, через публикации в Интернете их пытался оправдать и объяснить, в чем суть и что происходит. Этого человека показывали и по НТВ 14-го или 15-го он давал интервью, и на мировых экранах могли видеть его лицо, и слышать его рассказ о том, что на площади после того расстрела он собрал несколько мешков различной обуви. Они хранились у него дома, и он показывал их телекомпаниям — это были детские, женские тапочки, какие то сланцы, калоши. И он задавался вопросом в своих интервью, как боевики с такой экипировкой могли идти в такой старой и худой обуви. Он показывал гильзы от крупнокалиберного пулемета, которые он тоже собрал, они валялись по всему городу. И, после этого, через несколько недель, его вежливо пригласили в милицию, там он просидел несколько дней, потом на него завели уголовное дело, и сейчас он обвинен по редкой статье – за попытку посеять панику среди мирного населения. За это ему грозит чуть ли не до 10 лет тюрьмы. В течение последних 4 месяцев ни его родственники, ни его адвокаты не имеют никакой информации о том, где он находится, и по источникам “Фергана.Ру”, есть большие основания подозревать, что он уже погиб, что он просто умер под пытками в тюрьме, и родственникам уже никогда об этом не сообщат. Он был профессиональным адвокатом, который руководствовался буквой Закона, был честным и порядочным человеком. Он просто мог бы умереть после того, как просидел в какой-нибудь камере от моральной подавленности и от разрыва сердца или еще от чего-нибудь.
Второй вопрос. Если власть права и она подавляла вооруженный мятеж, то почему она закрылась от всех, не давая возможность рассказать независимым экспертам свое мнение? Власть выдала только свою официальную версию, она показывала только свой телефильм. Почему блокировали всех журналистов?! Всех иностранных журналистов просто выслали на пятый день после этих событий, их депортировали. Не дали провести международное расследование, журналистам запретили об этом писать, не дали выступить очевидцам, не допускали даже тех, кто принимал участие на судах по этому андижанскому делу. Их привозили изолированно, небольшими группами на процессы, они давали показания, и затем их точно также увозили, чтобы не дать возможность, кому бы то ни было задать им альтернативные вопросы. Все это происходило из-за того, что власти есть что скрывать, она знает, что она виновата, и она будет до конца использовать все методы, чтобы свою ложь выдать за правду.
— Освобожден ли от своих обязанностей какой-нибудь чиновник, ведь даже сама власть признала то, что погибли мирные жители, хотя они и, допустим, занижают число погибших?
— На некоторых оппозиционных сайтах в Интернете прошла информация — это “слив” от СНБ Узбекистана, где перечислены активные участники из милиции, из руководителей армейского состава, которым была объявлена благодарность, те кому дали награды и ордена. По официальной информации, за то что они допустили вот эту попытку возникновения вооруженного мятежа, “погорело” несколько чиновников Андижана — они были уволены за то, что не предотвратили это. А за то что погибли мирные граждане, никто никогда не будет наказан при этой власти. Более того, до сих пор не опубликован перечень погибших людей.
***
История девятая. Улугбек, 15 лет. “Расстрелянный Андижан. Истории из города пережившего трагедию 13 мая”, Алексей Волосевич, корреспондент “Фергана.Ру”:
“Махалля “Янги Турмуш” (недалеко от кинотеатра “Чулпон”). Рассказывает отец: “У меня два сына было, он был старший. Он мальчик такой веселый был, футболом увлекался, физкультурой. Мы дом строим — он мне таскал, помогал. И вдруг — тр! тр! Как будто дом горит и шифер стреляет. После пяти вечера он вышел и не вернулся. Мы искали — света нет, везде стреляют — где найдешь? Утром стало светло, и мать говорит — вместе выйдем. Я говорю: “зачем тебе идти, я один пойду”. Разговор уже шел, что там мертвые лежат. Там строительный колледж есть (возле кинотеатра “Чулпон”) — там во дворе человек десять лежит, уже накрытых. Один здесь, другой здесь, четвертый — там. Я посмотрел и узнал сына. У него было два ранения в спину. Машин не было, мы его на простыню положили и домой принесли. Пятнадцать лет — не тяжелый ведь еще. На кладбище справку не требовали — везде же сейчас война идет. Фотокарточки его у нас нет — даже на паспорт. Он учился же, еще не окончил школу, 25 мая последний звонок должен быть. Дети… Им интересно же, кто с кем воюет. Митинг же, говорят. В тот же день его похоронили. Он босиком лежал, — наверное, убегал и тапочки остались… Футболист он был — в школе друзья собираются — десять на десять и мяч гоняют. Когда мы его несли, подошла женщина-корреспондент и спросила: “Женщина?”, “Нет, мальчик”. Она откинула тряпку и посмотрела. Я говорю: “Фотоаппарат есть? Давай, фотографируй!”. Но у нее не было. Его похоронили на кладбище Бусоддин, в могиле отца”.
***
— Многие корреспонденты иностранных СМИ, — продолжает рассказывать Даниил Кислов, — те что приезжали нелегально, тайно пытались что-то разведывать. Они потом рассказывали, что как только они побеседуют с тем или иным человеком, последнего приглашали в милицию или он просто попадал под арест, или на него сыпались угрозы, чтобы он молчал. Один очень известный немецкий журналист в интервью “Эхо Москвы”, сказал, что он хотел было встретиться с сыном адвоката Заинабединова, уже назначил ему встречу, приехал на указанное место, где к нему подошли двое молодых ребят в гражданской одежде и приветливо пригласили его проехать в хакимият, там провели с ним беседу и попросили его уехать из города. Что произошло с сыном этого адвоката, он до сих пор не знает. Это говорит о том, что у людей, которым есть что сказать, прослушиваются телефоны и очень хорошо следят за всеми приезжающими туда.
— Даниил, возвращаясь к самим событиям, к 13 мая, к тем самым террористам, как называет их узбекская власть, хотелось бы узнать мнение по поводу того, что сообщалось о неких чеченских террористах…
— Все расследование внутри Узбекистана было подогнано под определения этого события, которое дал Ислам Каримов 15 и 17 мая. И он сразу сказал, что там участвовали чеченские и афганские боевики. Он сразу сказал, что это была хорошо подготовленная, возможно на территории, каких-то сопредельных государств, группа. И потом под это подтасовывались все факты. В изложении власти по официальной версии, по началу были даже какие-то свидетели, которые говорили, что мы видели на улицах Андижана, в дни этих событий, людей облаченных в национальную афганскую одежду. Я, человек, который знает хорошо, что такое Фергана и Андижан, и любой узбек, который там живет, скажет, что это абсолютный нонсенс. То есть получается, что какие-то боевики из Афганистана легко перешли границу и в своих национальных одеждах, позируя перед очевидцами, наводили там какой-то свой халифатский порядок.
Была версия у власти и такая, что в неких тренировочных лагерях, расположенных на территории Кыргызстана, некий чеченец по имени Мамед, а ведь это даже не чеченское имя, а азербайджанское, якобы обучал там солдат. Но на последнем заседании ташкентского суда по делу о 15 основных участниках эту версию просто отодвинули в сторону — она даже не звучала. Власть поняла, что перегнула палку, и что там нет никакого чеченца, что не было никаких тренировочных лагерей на территории Кыргызстана, потому что эти лагеря находятся в достаточно жилых районах — это не какие-то далекие таджикские горы, где можно запрятать полк солдат и в течение нескольких месяцев тренировать их.
— А вообще в Узбекистане есть организованные преступные группы?
— В Узбекистане одна организованная преступная группировка, которую возглавляет президент. На самом деле в этой республике существует тотальный полицейский контроль и любой криминал завязан на власти. Так как Узбекистан — это закрытое государство, то местные газеты в отличие от казахских или кыргызских газет не пишут, какие там есть преступные группировки, потому что их как бы нет. На самом деле в Узбекистане преступности совсем мало, там не угоняют машины, там есть бытовая преступность, там есть очень серьезная наркоторговля — наркотрафик, который проходит через всю республику. Но это все в Узбекистане настолько закрыто и не прозрачно, что говорить об этом доказательно, базируясь хотя бы на каких-то публикациях или еще на чем-то нельзя, никто об этом не знает.
Есть версия такая, что ферганский клан, условно говоря, которому принадлежал бывший хаким Андижана, насколько я помню, его фамилия Абидов, опираясь на местные криминальные группировки, при поддержке криминальными группировками в Кыргызстане… Это слух, который ходит среди журналистов, так вот – есть версия, что Баяман Еркимбаев — это депутат кыргызского парламента, который был убит, и он действительно “держал” весь юг Кыргызстана, и он помогал деньгами акромистам и андижанским повстанцам. И это вполне могло быть. Поэтому я говорю, что андижанское восстание — это такой разнофакторный момент. Там как бы сошлись в одной точке интересы разных сил и разных структур — криминальных, возможно, наркотрафика, затем конкуренция среди кланов Узбекистана во власти, как бы ферганский против ташкентского, возможно – конкуренция между МВД и СНБ, которая всегда была, тоже сыграла здесь какую-то роль. Это все достойно какого-то исторического изучения, но факт преступления власти остается налицо, независимо от всего этого. И я считаю, что во многом казахская оппозиция сегодня не выводит людей на площадь, чтобы устроить какую-то манифестацию, именно потому что перед лицом у всех стоит опыт Андижана и поведение власти перед народом.
Тут очень интересно проследить ментальные какие-то параллели. В том официальном фильме, который показывают сейчас узбекские власти всему миру, и говорят, что его снимали сами акромисты, наложены субтитры, их обычно комментирует какой-то политолог или узбекский ученый и рассказывает, что там происходит. Этот фильм, который они показывают всему миру, чтобы убедить всех в своей правоте, на самом деле противоречит всей официальной версии. Да, мы видим там несколько десятков вооруженных людей, которые ходят по этой площади, и мы видим тысячи мирных людей, которые выступают и говорят “мы изменим эту политику… мы хотим изменить эту политику… мы будем стоять до конца…”. Если перевести, скажем так, эти фразы на человеческий язык — это значит, что люди, не выдвигая никаких антиправительственных лозунгов, ратуют за политические реформы. В западном сознании или обществе — это совершенно нормальные вещи, когда люди протестующие против действий власти, выходят на площадь и говорят, что они хотят изменить ту политику, которую вы ведете. И власть вступает с ними в какие-то переговоры, о чем-то договаривается — это нормальный демократический процесс. Для узбекской власти, и это важно подчеркнуть, преступлением является то, что ты выходишь на площадь и говоришь, мол, “я хочу изменить эту политику” — это преступление и ты будешь обвинен во всех тяжких грехах. И все это потому что, во-первых, в Узбекистане существует единоличный тиран-правитель, во-вторых, на протяжении 15 лет тотальная цензура всех СМИ, в-третьих, отсутствие открытой политической борьбы и отсутствие, какой бы то ни было легальной оппозиции и вообще ни одной легальной политической партии или движения. Нелегалы, которые там есть, которые пытаются получить официальный документ, все время подают в Минюст, но им отказывают в регистрации и они не могут вести свою деятельность. Все их попытки устроить собрания или встречи с народом, они пресекаются на корню властью – арестами, блокированием и так далее. То есть “рыпаться” в Узбекистане нельзя, что очень четко показала власть этим расстрелом людей, как своим гражданам, так и соседям, типа Казахстана, что если вы хотите удержаться у власти, то надо давить эту толпу постоянно. Что если вы хотя бы чуть-чуть дадите кому-то открыть рот, то вас потом “сожрут”, как “сожрали” Кучму на Майдане, как в Грузии “сожрали” Шеварднадзе. Их пример “бархатных революций” просто ужаснул Каримова, и поэтому ему нужно было ответить максимально жесткими методами.
При всем том, что Ислам Каримов и Нурсултан Назарбаев далеко не друзья — они конкурентные фигуры на всем центральноазиатском поле, и они не любят друг друга, но я думаю, что Назарбаев и его окружение наверняка сделали уже давно выводы из андижанских событий. Доказательство тому, те слухи, которые распускались по городу о том, что в Алматы готовятся погромы, здесь еще кроме андижанских, безусловно и кыргызские мартовские события сыграли свою роль.
***
“Расстрелянный Андижан. Истории из города пережившего трагедию 13 мая”, Алексей Волосевич, корреспондент “Фергана.Ру”:
“…Едем в Боги-Шамол. Почти доехали, вдруг видим – надо проезжать через блок-пост. Душа уходит в пятки. Ну, думаю, сейчас поймают и вышлют из Ферганской долины, а аппаратуру и фотопленки отберут. Но Бог миловал, проскочили. “Четыре дня назад этот блок-пост поставили”, — говорит таксист. Подъезжаем к кладбищу — оно уже за этим поселком Боги-Шамол, на холмах. Дорога перегорожена бетонными блоками. Выясняется, что их тоже положили здесь четыре дня назад.
Само кладбище небольшое. Здесь жители поселка хоронят своих родственников. На кладбище девять свежих могил. Видно, что несколько дней назад здесь похоронили сразу девять человек. А метров дальше ста пятидесяти виднеется раскопанная земля. Затем тянутся одни голые холмы, поросшие засохшей травой.
Подходим к этому месту и видим, что это и есть искомое захоронение. Могилы здесь рыли широкие, на два человека. Из рыхлой земли торчат мраморные столбики с номерками. Несколько могил пусты. Из одних уже кого-то достали (нашли родственники), а в три или четыре еще никого не закапывали. Могил, где в данный момент кто-то покоится — сорок пять. И повсюду разбросаны белые резиновые перчатки – такие выдают, когда работники морга возятся с трупами.
Таким образом, на кладбище Боги-Шамол покоится как минимум 54 человека, погибших около двух недель назад.
Две недели назад, утром, 14 мая, когда я пробирался по направлению к хокимияту, чтобы выяснить, чем закончилась осада, ко мне подошел человек, который вел за руль велосипед, и задыхаясь от гнева, сообщил, что войска убили сотни людей, а потом куда-то вывезли убитых на трех грузовиках. “Пойдем, я покажу, убитые еще там лежат”, — требовал он.
На проспекте Чулпон, на асфальте, перед нашими глазами предстало страшное зрелище — лужи крови, человеческие мозги, разбросанные женские тапочки, зонтики. И все – никаких тел там не было. А убитые (я насчитал их около 30) лежали в самых разных местах, но все достаточно далеко от места основной бойни. Так вот, человек с велосипедом – это был местный правозащитник Лутфулла Шамсутдинов. Вскоре к нам приблизился еще один правозащитник – Саиджахон Зайнабитдинов, человек лет 45-50, с седоватой бородкой. “Что тут творится…”, — ошарашенно проговорил он. А вокруг метались совершенно обезумевшие люди…
Второй и последний раз Лутфуллу и Саиджахона я встретил примерно через неделю. Дозвониться до них было невозможно – им отключили домашние телефоны, поэтому мы подъехали на машине сразу к дому Саиджахона. Он вышел проводить моего товарища к человеку, с которым тот хотел встретиться, а мы с Лутфуллой стали дожидаться его возвращения. Но вскоре нам пришлось уходить. Из комнаты вышла пожилая мать Саиджахона и стала осыпать нас упреками, говоря: “Саиджахон мой единственный сын, а вы его в эти дела втягиваете”.
На улице Лутфулла поминутно бросал взгляд на часы, оглядывался по сторонам, и, стиснув зубы, шептал — ну где же они? Выяснилось, что знакомый сотрудник из органов по старой дружбе его предупредил — его, как свидетеля преступлений, собираются убрать. “Потом скажут – это его сбежавшие из тюрьмы зэки убили…”. И он уже сутки ждет то ли американского консула, то ли атташе, который должен его забрать. А тот все не едет…
В этот момент из-за угла вынырнул большой джип. Лутфулла подбежал к нему, перекинулся с кем-то несколькими словами, затем подошел ко мне: “Ну, прощай!”. И машина исчезла. Вскоре вернулся Саиджахон. Узнав, куда делся его товарищ, он молча кивнул и направился к дому. Вид у него при этом был уставший, обреченный. Он явно ожидал ареста. И через несколько дней действительно он был арестован…”.
***
Здесь использованы материалы сайта Фергана.ру.
Фото: (c) Иола Монахов, AP, Фергана.Ру.