Мой хадж

Хадж в тот год был необычный. Группа казахстанских паломников представляла собой весьма разношерстную компанию: журналисты, вузовские преподаватели, художники, работники МВД, имамы и депутаты. Мы жили в большом лагере, собравшем паломников из 150 стран. Мекка в те дни изрядно удивила. Увиденное решительно опровергало все стереотипы. Ислам предстал неожиданно современным и демократичным. В этом свете становится ясно, что нынешние призывы к реформации ислама отнюдь не беспочвенны.

Поездка в Мекку казалась несбыточной мечтой. Узнав, что Посольство Саудовской Аравии включило меня в число приглашенных паломников, я был вне себя от радости. Однако сомнения не оставляли до последней минуты. Однажды уже было нечто подобное. Несколько лет назад Король Саудовской Аравии выделил для Духовного управления мусульман Казахстана 250 мест для совершения хаджа. Начались радостные приготовления. И вдруг как гром среди ясного дня! Паломников одного за другим начинают исключать из списка. Надо было видеть лица этих людей. Седовласые старцы едва не плакали от обиды. Подобная участь постигла и меня. Позднее стало известно, что организаторы хаджа тайком продавали приглашения. Скандал дошел до Саудовской Аравии. Разгневанный король немедленно свернул благотворительную компанию. Лишь в этом году Его Высочество сменил гнев на милость. Однако недоверие, по-видимому, осталось, и вместо обычных 200 Казахстану было выделено всего лишь 50 приглашений.

В окрестностях Мекки

Дорога в Мекку была утомительной. Первая остановка в Арабских Эмиратах. Знакомство с мусульманским миром началось в городе со странным названием Шаржи. Мы пересели в автобусы и направились в Дубай, чтобы оттуда вылететь в Джидду. В Мекке нет аэропорта, поэтому паломники прилетают в Джидду, и далее на автобусах добираются до Мекки. Самым тяжелым испытанием была, конечно же, дорога. В нашей группе много людей преклонного возраста. Долгие ожидания в аэропортах, бессонные ночи… Было нелегко. Однако никто из паломников не жаловался. Все понимали, хадж – это испытание.

Уже в салоне самолета на подлете к Джидде мы облачаемся в ихрам. Так называют ритуальную одежду, состоящую из двух кусков белой материи. Один из них обвязывают вокруг пояса, другой перекидывают через плечо. Под ихрамом нет ничего, даже нижнего белья. Я все еще не верю, что паломничество началось. Самолет приземлился ночью. Подали трап, мы вошли в автобус… И вдруг в темноте кто-то из паломников среди всеобщей тишины начал декламировать “Лябейка Ля Хумма! Лябейка!” — “Я здесь, Господи! Я здесь перед тобой!”. И тогда я понял — мы на священной земле.

Мекка – эпицентр Ислама. Его здесь очень много. Воздух перенасыщен исламом. Его вдыхаешь, вбираешь порами кожи и созерцаешь. Целый день слух вбирает звуки благословенного Корана. Ислам в воздухе и воде, он примешивается к пище… Имя Всевышнего на устах у каждого. С его именем день начинают и заканчивают. С именем Аллаха приступают к трапезе, начинают речи, лечат больных, принимают роды, вершат суд, воспитывают детей, признаются в любви. “Во имя Милостивого и Милосердного!”, “Да, будет на то воля Аллаха!”, “Слава Аллаху!”, “Дай Аллах удачи!”, “Клянусь Аллахом!”. Эти слова слышишь весь день напролет.

Мекка – это магическое место. Мусульмане считают, что именно в дни хаджа эта особенность усиливается. В небе появляется прореха, и Бог становится ближе. Он опускается на нижнюю орбиту и внемлет вашим молитвам. Огромный сноп света проливается на землю благодатным дождем и миллионы страждущих душ, купаются в благословенных струях. Он смывает грязь, врачует раны, успокаивает, вселяет надежду. Этот волшебный дождь выпадает только здесь, и нигде больше. Его реально осязаешь. Сверху, как будто бьет луч прожектора, и миллионы паломников ночными бабочками устремляются к божественной лампаде. Они кружат, бьются от стены Каабы, падают, но снова взлетают, и покидают ее, лишь описав семь магических кругов. А вместо них новые потоки вливаются в этот бесконечный круговорот. И вот так на протяжении всего месяца. Каждое мгновение паломник чувствует на себе пристальный взгляд свыше. Это вызывает страх и благоговение. В Мекке необходимо строго соблюдать все нравственные устои. Это очень важно. Не вздумайте испытывать судьбу! Вы можете не верить в Бога. Вы можете не признавать Ислам. Но упаси вас Господи, в дни хаджа, совершить здесь нечто греховное! Возмездие настигнет Вас неотвратимо.

Внешне Мекка — ничем не примечательный городок. Маленький, душный, провинциальный… Однообразный ландшафт, скудная растительность. У каждого, кто впервые оказывается здесь, невольно возникает вопрос: “Почему именно это место выбрал Всевышний?”. Мечеть “Аль Харам”, главная святыня Мекки, находится в окружении скал. Глядя на нее, я вспомнил туркестанский Тай-Казан — огромный котел в мавзолее Ахмета Яссави. Мекка похожа на большую каменную чашу на дне Аравийской пустыни.

Вся Саудовская Аравия прислуживает Мекке. Маленький город практически определяет жизнь всего королевства. Мекка — это не только религиозный, но и мощный политический фактор. Два миллиарда человек насчитывает мусульманский мир. Два миллиарда взирают на этот город с любовью и благоговением. И если, не дай бог, с этим городом что-то случится, эта масса поставит на уши всю Саудию. Поданные королевства это прекрасно понимают, поэтому отношение к хаджу трепетное. Подготовка к очередному сезону паломничества начинается сразу же, как только паломники покидают Мекку. И так из года в год. Надо отдать должное – организация хаджа выполнена на высоком уровне. Принять и обустроить миллионы паломников, предоставить каждому кров, обеспечить водой и пищей. В условиях Саудовской Аравии, где большая часть покрыта пустыней, это архисложная проблема! Прибавьте к этому канализацию и утилизацию мусора, службу безопасности и медицинское обслуживание. При таком скоплении людей трудно найти условия более подходящие для эпидемий. И тем не менее, как ни странно, за всю историю хаджа ничего подобного здесь не было..

Палаточный городок

Три миллиона паломников в этом году приняла Мекка! Цифра немыслимая для прошлых веков. Можно с уверенностью сказать, подобных прецедентов история цивилизации не знает. Единственное, что может сравниться с масштабом хаджа — это Олимпийские игры. Причем, это всего лишь официальная цифра… Но самое главное в хадже — это его атмосфера. Здесь нет меркантильных интересов, честолюбия, конкуренции. Здесь не ищут хлеба, зрелищ, адреналина. Если спорт сближает людей, то хадж их буквально спрессовывает, и эта сверхплотная среда рождает удивительное чувство духовного родства, великого братства. И даже белые одежды, в которые облачаются паломники, недопустимость аксессуаров и косметики — все располагает к этому. Хадж – это коллективная медитация, стремление отрешиться от мирских забот, приобщиться к великому, непреходящему. После хаджа люди испытывают состояние духовного возрождения.

Только ради того, чтобы увидеть это зрелище, стоит принять Ислам. Всего лишь на время, на неделю, месяц… На мгновение хаджа. Оденьте ихрам. Не надо даже делать обрезание. На границе Саудовской Аравии паломникам не устраивают медосмотр, их не проверяют на знание Корана. Женщинам и того проще. Надо только взять с собой провожатого. Въезд в страну женщинам до 60 лет разрешен только в обществе законного супруга или родственного мужчины. Никто не берет с паломников никаких обязательства, не ставит клеймо. Вы можете войти в Ислам и так же легко покинуть его. Но то, что вы увидите здесь, запомните навсегда.

Кстати, маленький нюанс. Въезд в страну запрещен, если в паспорте стоит израильская виза. У саудовских таможенников это вызывает бурю негодования. Паспорт могут демонстративно швырнуть прямо в лицо.

В Мекке поражает обилие африканцев. Почему их здесь так много? Казалось бы, Ислам не дает этим людям ни хлеба, ни крова. Во многих африканских странах тяжелые экономические проблемы, не хватает самого необходимого. И, тем не менее, преодолевая все трудности, они идут сюда. Чем их заразил Ислам? Если заглянуть в историю, эти народы не подверглись насильственной исламизации. Колонии на африканском континенте в большей части своей английские, французские, португальские. К тому же, Африка полна своими древними, языческими религиями. И вдруг они потянулись к Исламу. Порой возникает ощущение, что это стремление на уровне инстинкта, подсознания. Послушайте звуки Корана. Может быть, магия в этой мелодии? Не понимая содержания молитвы, люди испытывают непреодолимое влечение. Коран завораживает, вдохновляет. И люди тянутся… Грязные, оборванные, нищие. Что они ищут в Мекке? Спасения, отпущения грехов, благословения? Они живут под открытым небом, спят на голой земле, тратят последние сбережения… Ради чего? Какие невидимые лучи излучает Ислам, проникая в самые глубины человеческого сознания? Можно ли это назвать фанатизмом? Язык не поворачивается, когда видишь озаренные светом лица паломников. Погружаясь в этот человеческий океан, рискуешь в нем утонуть, захлебнуться. Из того океана можно не выбраться… Человек, который впервые видит хадж, невольно задается вопросом: В чем обаяние Ислама?

В Коране столько поэзии, трепета, восторга! Каждая строчка наполнена грустью, отчаяньем, болью… В Священной книге столько жизни, романтики, мечтаний. Эмоции выплескиваются через край. И когда я вижу надменные, непроницаемые лица наших имамов, то испытываю разочарование. Все на свете они знают. На все вопросы у них готовые ответы. Как это не похоже на мятежного Пророка! Человека с искрящимися глазами, который умел смеяться как ребенок.

Хадж — это огромный труд. Говорят, что раньше совершать паломничество было трудней. Люди шли пешком, покрывали тысячи верст, подвергали жизнь опасности. Сейчас самолеты доставляют паломников за несколько часов. Все это так. Однако надо принять во внимание, что раньше в Мекке не было такого столпотворения. Сейчас во время совершения ритуалов люди буквально задыхаются. Каждую минуту можно погибнуть в ужасающей давке. В автомобильных пробках автобусы с паломниками простаивают часами. Изнурительные ожидания в аэропортах. Вместо одних трудностей пришли другие. Хадж всегда будет таким — тяжелым, опасным, утомительным… И через десять лет, через века. Не будет этих трудностей, придут другие. Это испытание от Бога. Говорят, после паломничества люди рождаются заново. Пройдя хадж, вы почувствуете, что испытывает младенец, продвигаясь по родовым путям. Как он задыхается! Какую превозмогает боль! В родовых путях можно застрять и погибнуть. Затем первый глоток воздуха, который обжигает легкие. И вспышка света, от которой можно ослепнуть. Из уютного материнского лона младенец попадает в мир чужой и неведомый. Вокруг столько шума, движения, незнакомые запахи, грубые прикосновения. Как это ужасно рождаться на свет! Как мучительно покидать этот свет! Пройдите хадж, и вы поймете, что значит родиться заново. Пройдите хадж и вы познаете состояние человека, находящегося в пограничных зонах между жизнью и смертью.

Уйти в хадж и не вернуться – это реально. Один из паломников в нашей группе умер от инфаркта. Уже в середине хаджа старику стало плохо. Несколько дней он крепился, однако состояние продолжало ухудшаться. В Медине его поместили в больницу. Кстати, медицинское обслуживание для паломников бесплатное. Когда мы уезжали, его поместили в реанимацию. Потом, показалось, дело пошло на поправку: он начал самостоятельно двигаться, принимать пищу. Почувствовав прилив сил, старик решил совершить намаз. Во время молитвы сердце остановилось. Его похоронили на общем кладбище в Медине, рядом с мечетью Пророка. Мусульмане считают, что умереть в этих местах – это счастье, ибо души паломников попадают в рай.

Автор - паломник

Помню ночную Мекку, сверкающий огнями Аль Хаарам. Отстав от группы паломников, я решил добраться до гостиницы самостоятельно. Здесь много частных извозчиков. Мотоциклы, автобусы, велорикши, такси предлагают услуги наперебой. Взбираюсь в один из грузовиков. Кажется, он едет в моем направлении. И вот мы мчим по автостраде. Над нами ночное небо и ветер в лицо. Я не понимаю по-арабски, но у меня на запястье бирка с адресом гостиницы и этого достаточно. Но вдруг в какой-то момент выясняется, что мы едем не туда. Пассажиры ругаются с водителем — он обещал один маршрут, но едет по другому. Многие, не выдержав, слезают. И вот в кузове нас осталось пять человек. Среди нас замечаю маленькую девочку в хиджабе. А может быть это женщина? Судя по чертам лица, индианка. Хрупкая, нежная, молчаливая. Она сидела в углу, скромно потупив взор. Украдкой наблюдаю за ней. Как заговорить с ней? Волна нежности вдруг нахлынула, и захотелось приблизиться к ней. Прости меня, Всевышний! Ведь я паломник, и на время хаджа надо забыть о желаниях. И на каком языке мы будем говорить? Можно ли любить, не понимая друг друга? Соединенные лишь верой и любовью, и говорить глазами, прикосновениями… Прости, благословенная Мекка! Наверное, это происки шайтана. Рой волнующих мыслей вихрем проносится в голове… Как я приведу ее в гостинцу?.. Пять человек в одном номере… Что я скажу паломникам? Астафралла! Представлю ее двоюродной сестрой или потерянной дочерью… Нет, надо успокоиться. Я почему-то уверен, что если сейчас возьму ее ладошку, она покорно пойдет за мной на край света. Ураган непристойных вопросов проносится в голове, сметая все нравственные устои. Нет, это невозможно! “Аузуби ляхи мин шайтани раджим!”, — шепчу строчки из молитвы. Надо взять себя в руки. Мало ли что может встретиться на пути морально неустойчивого паломника. Мы так и расстались, не обменявшись даже взглядами. Почувствовала ли она вспышку моего безумия? Не знаю… Но каждый раз, когда я вспоминаю Мекку, в памяти всплывает волшебная ночь. Огромный грузовик несет в неизвестность, над головой огромное небо, порывы ветра и незнакомая речь, и эта молчаливая девочка, мерцающая в темноте, словно потерянная звездочка.

Очень странные ощущения во время хаджа. В это время нельзя подстригать волосы, стричь ногти, использовать благовония. Обычно в повседневной жизни ежедневное бритье становится нормой жизни, а если два дня не подстригать ногти, возникает тягостное ощущение дискомфорта, неопрятности. Здесь же ничего подобного не чувствуешь. В значительной степени улучшается самочувствие. У страдающих гипертонией стабилизируется давление, пожилые люди испытывают необычный прилив сил. Я слышал немало историй о чудесных исцелениях. А вот удивительный случай, свидетелем которого я стал. Среди нас был семидесятилетней аксакал, который не мог читать намаз, вследствие болезни суставов. Он даже был не в состоянии сидеть на полу, скрестив ноги. Когда он впервые вошел в мечеть Аль Хаарам и увидел множество людей, читающих намаз, смутившись решил сесть рядом с ними. К своему великому изумлению его суставы вдруг приобрели неожиданную гибкость, и он без труда совершил молитву.

Один из ритуалов хаджа включает в себя бег между холмами Сафа и Марва. Согласно исламской легенде, мать Ибрагима изгнанная в пустыню, страдала от жажды. И когда ребенок стал плакать, она положила его на землю и бросилась в поиски источника. И тогда Всевышний Аллах указал источник, где она могла утолить жажду. И вот этот маршрут поиска отчаявшейся женщины стал одним из обязательных ритуалов хаджа. Сейчас это место покрыто мрамором. Осталось лишь небольшое возвышение. Тем не менее, ритуал не из легких. Протяженность маршрута, примерно, два километра. И нужно сделать семь таких кругов, причем на босу ногу. После этого у многих невыносимо болят ступни.

Трудно понять логику хаджа. Почему выбрано именно это действие, а не другое. С чем это связано? Каким смыслом наполнено это движение? Желание напомнить человеку чувство отчаянья женщины мечущейся в поисках воды? Здесь важно не подвергать сомнению. Понимание придет потом, поздней. Здесь нет ничего лишнего. Возможно, Аллах и никогда не откроет вам тайный смысл этих действий. И все же вопросы возникают на каждом шагу. Почему обход Каабы совершается против часовой стрелки? Почему семь кругов? Ведь все это не случайно. Какая-то непостижимая тайна присутствует в этом.

Есть истины, которые никогда не откроются человечеству. Есть то, чего знать не следует. Это условие неоднократно присутствует и в библии и Коране. Когда Аллах послал на Содом и Гоморру огненный дождь, он просил Ноя покинуть город и при этом не оборачиваться. Обернулась лишь его жена и превратилась в соляной столб. Есть истины, на которые наложено табу. Я не знаю, почему. Почему младенец не помнит первые мгновения появления на свет? Почему он не помнит время проведенное в утробе матери? Хоть мозг уже вполне сформировался. Первые мгновения зарождения человечества, первые страницы истории начисто стерты в нашей памяти. Человечеству не суждено узнать, как оно появилось на свет. Знать это запрещено. Знание губительно. Есть истины, которые разрушительно действуют на человеческое сознание. Есть какие-то границы, пределы… Знание может быть даровано отдельным личностям. Какие-то неясные намеки мы находим у суфиев. Этим знанием никогда не делятся. Возможно, это одно из главных условий посвящения. Но зачем тогда оно человечеству? Зачем знание, если им невозможно воспользоваться? И что оно дает тем, кто в него посвящен?

Аль-Харам

Кааба

Мечеть Аль-Харам — главная святыня Мекки. Здесь расположена Кааба — огромный куб, в стене которого в серебряном обрамлении находится черный камень. Кааба сооружена задолго до возникновения Ислама и Христианства. Всемирный потоп уничтожил ее. Позднее пророк Авраам и его сын Исмаил (их имена фигурируют в Коране и Библии), отыскав фундамент, восстановили здание. Кааба сооружена на месте, где Бог послал людям черный камень. Вначале он был белым, но затем от человеческих грехов почернел. По некоторым предположениям этот кусок кварца, по другим — метеорит. Согласно преданиям, Кааба было местом жертвоприношения и поклонения Всевышнему. Впоследствии языческие обряды вытесняют монотеизм и Кааба наполняется фигурками языческих богов. Трудно понять, что положило этому начало? Почему вместо одного Бога люди вдруг начинают предпочитать множество других? В религиозных книгах этому дается свое объяснение. Идолы – это изображения выдающихся людей того времени (но возникает вопрос: Почему не изображали Христа, Ноя или Моисея — личностей в то время широко известных?). Люди не отрицали существование единого Бога, но к лику святых начинают причислять своих кумиров. Наверное, трудно поклоняться Богу невидимому, физически неосязаемому, поэтому люди создают идолов, призванных играть роль связующего звена между Богом и людьми. Со временем идолы начинают доминировать в религиозном сознании. Тогда Бог посылает пророков, чтобы навести в мире порядок. Первая попытка разрушить языческие обряды, и вернутся к изначальному учению, была сделана Христом, возмущенно восклицавшим: “Дом для молитв превратили в вертеп разбойников!”. Протест стоил ему жизни. Однако начало было положено. Учение, существовавшее задолго до него, но не имевшее названия, стали именовать Христианством. Шестьсот лет спустя, другой человек по имени Мухаммад предпринял такую же попытку. В Коране есть великолепные слова, которые Пророк повторяет во многих сурах, что его миссия заключается в том, чтобы подтвердить учение, которые проповедовали Иисус сын Марии, Авраам, Ной, Моисей. Если Христос проповедовал на древнем иврите, то Мухаммад — на арабском. По сути, слова Бог и Аллах, Ислам и Христианство – одно и то же. Да и родились они в одном месте – на Аравийском полуострове.

Предания не донесли до нас замысла Авраама. Говорят, он был посланником Бога, одним из тех избранных, с которыми Бог говорил напрямую. Почему Каабе придана такая форма? Почему куб, а не пирамида? Каким образом выбрано место? В Библии и Коране об этом не сказано ни слова. Там есть упоминания о том, что Авраам повсюду сооружал жертвенники, но не более того. Интересно, задавал ли Авраам вопросы Богу? Или Бог изначально их пресекал? Авраам спрашивал: “Зачем и почему?” А Бог в ответ: “Не твое дело!”. Или, напротив, беседа была очень демократичной. Они обменивались мнениями, уточняли детали. Любил ли Авраам Бога? Боялся? Уважал? Ведь, несомненно, он был человек любознательный, и ему хотелось знать причину божеских замыслов. В том изначальном мире много неясного и загадочного. В какой форме происходил диалог? Авраам задирал голову и обращался в небеса? Или Бог спускался с небес, садился на завалинку, и они беседовали как старые знакомые. А может быть, контакт происходил во сне? Ведь необходимость в общении возникала часто. Надо было согласовывать параметры строительства. Авраам — не профессиональный строитель, он не владел грамотой; к тому же, не было инструментов, специального оборудования. Каким образом выбирались параметры Каабы? Какой была технология строительства? Вопросы чисто практического характера возникали каждый день. Как замешивать раствор и ставить опалубку? Каких размеров выбирать валуны и чем скреплять их между собой? И к какому сроку необходимо было закончить строительство?

Глядя на черный куб Каабы, я вспомнил “Черный квадрат” Малевича. В них есть что-то общее. Может быть одно начало, единые истоки. Видел ли художник Каабу? Или каким то седьмым чувством постигал суть тьмы. Черный квадрат — не картина. Это рефлекс, яркая вспышка. Что испытывал художник в мгновения, когда перед ним открылась бездна тьмы… Страх, ужас, благоговение? В картине нет смысла и сюжета. Это дальше и глубже. Черный цвет — это цвет Бога. Черный цвет – это начало света.

Меня удивило, что даже во время самого главного ритуала хаджа – хождения вокруг Каабы – со всех сторон раздаются звонки мобильных телефонов. Некоторые из паломников прерывали молитвы и начинали громко говорить по телефону. Это казалось настолько странным. Даже в самом сердце святой обители, люди не в силах отрешиться от мирской суеты. А может быть, высказывая Богу свои просьбы, они уточняли их с друзьями и близкими?

Аль Харам навсегда останется в моей памяти. Огромное скопление людей. Блеск мрамора, море огней. Люди в белых одеждах. Женщины, мужчины, дети. Они, сидят, лежат вповалку, молятся, спят прямо на полу. Усталые, изнеможенные, отрешенные. Почему-то на память приходит картина “Гибель Помпеи”. Может быть, потому что похожи одежды людей. В воздухе непрерывный гул молитвы, которую шепчут тысяч людей. Мне кажется, то же самое я увижу в день страшного суда. Огромное количество людей, которые никуда не спешат и ничего не делают. Только молятся, молятся, молятся… И отдыхают, чтобы снова молиться. Всеобщая отрешенность. Конечная остановка. Дальше нет ничего. Есть только усталость от прожитой жизни и покаяние, мольба о прощении… И среди этой мистерии вдруг совершенно ирреальная картина! Стая стрижей оголтело мечется по великому Аль Хараму. Я в недоумении оглядываюсь по сторонам. Кто запустил?! Кто позволил?!.. Неумытые, непричесанные, необрезанные… Они громко щебечут, обсуждая свои птичьи заботы. Гоняются друг за другом, как сумасшедшие, не обращая внимания на паломников. Их ничто не пугает. Никто не гонит. Они садятся на тяжелую металлическую изгородь, мраморные колоны, позолоченные люстры. И что самое интересное стрижи не приближаются к Каабе. Может быть, потому что это место облюбовали голуби. Но здесь в мечети они как дома, как в лесу. Носятся под божественными сводами бесшабашными, хулиганскими стаями. Разбрасывают помет где попало, дерутся, сплетничают и трахаются на виду у всех. Вот бесстыжие! Вот кафиры! Я смотрю на них и улыбаюсь. Воистину, Аллах позволил птицам больше, чем людям.

А может быть, ангелы приняли облик птиц? Мекка это сказочная страна, потусторонний мир. Здесь все возможно. Мекка — это транзитная зона. Всего лишь шаг и ты в неведомом мире. Хотя внешне все как обычно — та же земля, воздух, небо… Вот только меняется настроение… Человек испытывает необычный прилив сил. Странная безмятежность, эйфория… Люди общаются с Богом. Один из паломников рассказывал, что самолеты не в состоянии пролететь в небе над Каабой, потому что возникает невидимое препятствие. Смотрю в ночное небо. Кажется все как обычно — те же звезды и облака. Между светящимися минаретами Аль Харама в небе лежит долька Луны.

В составе паломников была съемочная группа казахстанского телевидения. В процессе хаджа оператор потерял бумажник. Парень был очень расстроен. Ведь помимо денег там были документы и авиабилет. Мы ломали голову, как быть дальше. И вдруг через два дня пропажу принесли в наш лагерь. К счастью, в бумажнике оказался бейдж с нашим адресом. Все осталось нетронутым: документы, авиабилет и 500 американских долларов. Никто не потребовал ни вознаграждения, ни слов благодарности. Мы были поражены! Представьте себе, через сколько рук прошла эта находка! И никто не дрогнул. Хотя, в Мекке немало бедных людей. Можно встретить здесь нищих и попрошаек. Даже в святая святых — мечети Аль Харам — просят милостыню. Здесь в Мекке убеждаешься воочию, какое благотворное влияние на жизнь общества оказывает религия.

Ислам и патриотизм

Казахстанский флаг в Мекке

Мы живем в большой палатке, и рядом с нами паломники со всего света: слева пилигримы из Хорватии, чуть поодаль из Бразилии, Японии, Мексики. И никаких знаков отличия. Однако в первый же день один из наших соотечественников извлек из рюкзака казахстанский флаг и перекрепил его к стене. Зачем? Я был в недоумении. Может быть, для того, чтобы легче было ориентироваться в огромной палатке? Но ведь другие паломники подобного не делали. И тогда я подумал: Оправдан ли подобный жест? Ведь хадж – это нечто большее, чем демонстрация патриотических чувств. Зачем Всевышнему Аллаху наши национальные притязании?! Великая миссия хаджа в том, чтобы сплотить человечество, невзирая на политические, культурные и национальные различия. Здесь, на этом маленьком примере, я увидел модель поведения, которую наши чиновники часто демонстрируют за рубежом, вызывая иронию и сарказм окружающих. В этом была бестактность, отсутствие чувства меры. Возможно, такие тонкие вещи еще недоступны для них. Поэтому надо говорить об этом как можно больше и чаще. Вдалбливать, впрыскивать в глаза и уши. Выбивать эту замшелую провинциальность, которая упорно передается из поколения в поколение. И не надо здесь церемониться. Надо учить и учить. Другого выхода нет. Кстати, никто из окружающих не сказал ни слова, но я больше чем уверен, что многие восприняли это как некую претензию на исключительность. Надо, наконец, понять, что уважение к нации достигается не таким путем. Мы можем закрыть нашими флагами все заборы в мире, нарисовать их у себя на лбу, на затылке, на ягодицах. Но никто от этого не проникнется большим уважением к стране. Совсем не так сегодня покоряют мир. Не так добиваются любви и уважения. Покорите людей своей культурой, мудростью, талантом, великодушием. Удивите так, чтобы потрясенные они сами подошли к вам и спросили: “Из какой вы страны, добрые люди?”. И тогда, клянусь Аллахом, весть о великом прекрасном народе разнесется по свету быстрее ветра.

Бросание камней в шайтана

Из всех ритуалов хаджа самый тяжелый под названием “Бросание камней в шайтана”. Именно здесь в ужасающей давке часто погибают люди. Несмотря на большое число полицейских и военных, здесь царит хаос. Люди толкают друг друга, задыхаются. Прямо передо мной у одной женщины началась истерика. Она начала истошно кричать. Сжимая в кулаке 21 камень, двигаюсь вместе со всеми. Попав в эту человеческую реку, выбраться из нее невозможно. Надо отдаться течению и оно вынесет на берег. Не в силах пробраться к столбам, некоторые паломники бросают камни издалека… Они не долетают до цели и падают на голову впереди стоящих. А теперь представьте себе эту картину. Одни швыряют камни с криками: “Во имя Аллаха!”, другие вопят, схватившись за голову. И все это в движении, динамике… Может быть, именно поэтому в инструкциях хаджа настоятельно рекомендуется бросать камешки размером с горошину.

Тут же на глазах у паломников к столбам подъезжает автопогрузчик, загружает в ковш груду скопившихся камней и увозит в сторону.

Основой этого ритуала послужили мусульманские и библейские предания, согласно которым Бог, желая испытать Авраама, потребовал у него принести в жертву сына Исмаила. Когда Авраам вел сына на заклание, на пути встретился дьявол. Превознося пышные тирады о гуманизме и человечности, он пытается предотвратить жертвоприношение. Одному Богу известно, что в те минуты происходило в душе Авраама. Плакал он или ругался? А рядом стоял его сын безмолвный, бледный, потрясенный. И тогда Авраам стал кричать в небеса, умоляя Бога о милосердии. Но Бог безмолвствовал. Говорил лишь дьявол, и речь его была искусной. “Уйди с пути моего!!!”, — закричал Авраам. Лик его был ужасен. Всклокоченные волосы, залитый слезами… Дьявол был непреклонен. Взбешенный Авраам схватил камень и швырнул в него. Лишь тогда нечистый отступил. Авраам вытащил нож, занес над сыном, чтобы исполнить Волю Всевышнего. И тогда… О чудо! Архангел Гавриил, посланный Аллахом, затупил лезвие ножа, и приказал Аврааму принести в жертву овна. Говорят, в те минуты они плакали: и Бог, и сын, и Авраам. Обезумившая мать обнимала ребенка. С тех пор берет начало прекрасный мусульманский праздник Курбан-айт. В этот день верующие приносят в жертву животных, а мясо раздают тем, кто терпит нужду. А во время хаджа паломники кидают камни в столбы, символизирующие дьявола. Причем установлены они там, где эта сцена произошла.

В святых местах категорически запрещено фотографировать. На свой страх и риск я решил пронести в “Аль Харам” фотоаппарат и видеокамеру. Запреты всегда рождают непреодолимое желание их переступить. Спрятав аппаратуру под просторной тканью ихрама, пытаюсь пройти в мечеть. Меня останавливает полицейский. Рассыпаясь в извинениях, отступаю. Я еще не понимаю насколько это серьезно. Выждав несколько минут, повторяю попытку. С группой паломников проникаю в зал и вдруг сзади истошный крик полицейского “Х’аджи! Х’аджи!”. Делаю вид, что не слышу. Полицейский настигает меня, раскрывает полы ихрама. Это приводит его в бешенство. Меня ведут к выходу, вокруг собирается толпа полицейских. Они кричат, ругаются. Я не понимаю по-арабски. Из аппаратуры вынимают пленку и рвут в клочья. Глядя на негодование полицейских, мне стало жутко. “Ну, все! Сейчас мне отрубят руки!”. Почему-то именно эта мысль пришла в голову. Я был наслышан о суровых законах королевства. Уличенным в воровстве здесь отсекают руки, за изнасилование кастрируют, а приговоренным к смертной казни запросто рубят головы. Но ведь я ничего не своровал! Никого не изнасиловал! И не успел сфотографировать! Пытаюсь как-то объясниться, но напрасно. Глас вопиющего казаха никто не слышит. К тому же, жалко до слез новую аппаратуру. Полицейские готовы разбить ее вдребезги. Сцена происходит на крыльце главного входа “Аль Харама”. Тысячи паломников устремили на меня взоры. Какой позор! Какой позор! Теперь Аллах не примет мой хадж! Я в отчаянии. Однако в глазах паломников, как ни странно, вижу больше сочувствия, чем осуждения. Мешая английские и арабские слова, умоляю простить меня. Сжалившись, полицейские, отпускают меня. Прижимая аппаратуру к груди, пробираюсь к выходу. Конечно же, я не прав. Тысячу раз не прав! И все же фанатизм, это ужасно.

Два дня я ходил обиженный на Мекку, “Аль Харам”, Саудовскую Аравию, короля Фахда и весь мусульманский мир. Никто из миллионов паломников не встал на мою защиту, не замолвил даже слова. Так обойтись с гостем Короля! Однако через два дня обида улетучилась, и я твердо решил продолжить хадж.

В Мекке многое удивляет. Помню полдень, время намаза, призыв муэдзина. Город заполонен паломниками. Практически здесь все паломники. И вот однажды время молитвы застало нас посреди улицы. Однако никакой суеты и беспокойства. Тут же на проезжей части дороги люди выстроились стройными рядами и начали совершать намаз. Но не все. Большая часть по-прежнему была занята своими суетными делами. Двигался транспорт, сновали пешеходы. Для меня это было в высшей степени странным. Я то думал, что в часы намаза, жизнь в священном городе полностью замирает.

Исламская эстетика — это не только стиль жизни. Это целая философия. Уже в аэропорту Арабских Эмиратов бросается в глаза мусульманская одежда. Мужчины в длинных платьях, женщины в черном. Аэропорты в арабских странах – это настоящее произведение искусства! Блеск мрамора и стекла, живые пальмы, роскошные витрины магазинов. У меня до сих пор перед глазами образ мусульманской женщины. Черный шелк платья мягкими волнами струится на ослепительный белый мрамор. Сколько в этом грации и целомудрия! И самое главное здесь я почувствовал огромное облегчение от того, что нет вокруг огромной массы полуобнаженных женских тел, коими заполнены наши города. Ничто не искушает, не пробуждает плотские желания. Это вселяет удивительное спокойствие духа. Закрытость женского тела рождает иное отношение к ней — в нем больше духовного, чем плотского. Мужчины на улицах мусульманских городов не провожают их похотливыми взглядами. Ведь, по сути, всплеск сексуальных эмоций – это выброс огромного количества нервной энергии. В современном городе подобные раздражители могут довести до срыва, спровоцировать сексуальную агрессию. Может быть, именно в этом причина быстрого угасания либидо современного мужчины. Кстати, в белых длинных платьях они выглядят удивительно стройными. Возможно, у человека не очень хорошая фигура, но длинное просторное платье придает удивительную грацию. И вдруг как гром среди ясного дня! В зал ожидания влетает группа американских туристов. Женщины в шортах и майках. Обожженные солнцем, обрюзгшие, с перекрашенными волосами. Без комплексов, без предрассудков — абсолютно эмансипированные женщины. Нисколько не стесняясь изъянов своего тела. Они громко переговариваются, не обращая внимания на окружающих. Словно дикая какофония в девственном лесу. А рядом с ними такие же мужчины. Мне стало жалко их. В те минуты я подумал: Господи, как они умудряются жить вместе? И даже пытаются делать при этом детей. В те минуты я понял, почему сегодня на Западе большим спросом пользуется виагра.

В жизни бывают мгновения, когда ты ясно осознаешь, что именно это запомнится на всю жизнь. Минуты удивительного озарения, когда пространство вдруг теряет контуры, ты как будто растворяешься в нем и возникает ощущение ирреальности происходящего.

Мечеть Пророка в Медине

Прохладное утро Медины. Мечеть Пророка. Тихо, спокойно, немноголюдно. После экзальтированного “Аль Харама” мечеть Пророка похожа на старый тенистый сад. Хадж закончился и можно отдохнуть, расслабиться. Рядом со мной молодой человек из Астаны, его зовут Рустам. Мы познакомились в Мекке. Он недавно женился, и медовый месяц решил провести в хадже. Счастливый человек. Я лежу на ковре, и сквозь дремоту слушаю моего друга. Сквозь стеклянную крышу мечети пробиваются солнечные лучи, наполняя ее блаженным теплом. В глубине мечети одинокий паломник совершает намаз. Рустам здесь впервые. Ислам для него экзотика. Намаз он не читает, с философией ислама не знаком. Его многое здесь удивляет.

Представь себе, если бы вы с женой здесь зачали ребенка, – вдруг осенила меня мысль. — Это было бы здорово! Если родится мальчик, дадите ему имя Ислам, если девочка — Медина.

Я думаю, что это невозможно, — смущенно улыбается он.

Но ведь вы законные супруги.

— Мы живем в разных номерах. Мужчины и женщины во время хаджа обязаны спать порознь. И потом, во время паломничества делать этого нельзя.

Я снова погружаюсь в дремоту. Хочется остаться здесь и заснуть. Но Рустам торопит меня. Там у входа в мечеть осталась его супруга. Кажется, мои слова запали ему в душу, и теперь он думает о своем.

Медина отличается от Мекки. Город похож на тихую заводь. Здесь меньше людей, больше света, пространства. Медина как бы подготавливает людей к возвращению в обычную жизнь. Сюда приезжают после окончания паломничества. Хадж не включает в себя обязательное посещение могилы Мухаммада, и все же паломники стремятся сюда. Медину называют городом Пророка, хотя родился он в Мекке. Может быть, потому что именно здесь он встретил самых верных друзей. Когда Мухаммад начал проповедовать новую религию и осудил поклонение идолам, мекканцы ополчились на него. Это едва не стоило ему жизнь. Спасаясь от преследователей, он нашел прибежище в Медине. Здесь началось пророчество. Говорят, что Мухаммад не любил Мекку. Издревле это был город богатых купцов и спесивой знати. Отголоски этих настроений чувствуется и по сей день. Медина более демократична и дружелюбна. Люди здесь приветливы и радушны. Последние дни жизни своей Пророк провел именно здесь. Он покинул Мекку, находясь на вершине власти. Поступок в высшей степени символичный. Представьте себе, в наши дни правитель державы вручает бразды правления в надежные руки и уезжает доживать последние дни в маленький провинциальный городок.

Говорят, что легче всего умирать на Родине. Наверное, Медина была истинной родиной Пророка. Может быть, и в самом деле Родина не там, где мы родились, и каждый из нас неосознанно ищет ее всю жизнь. Мы знаем, какой она должна быть. Ее смутный образ витает в глубинах нашей памяти. Возможно, вся наша жизнь – это вечные поиски места, где очень легко умирать.

Мечеть Пророка называется так еще и потому, что сам Мухаммад участвовал в ее сооружении. Сегодня это огромное современное здание, но внутри нее остались фрагменты древней мечети: пальмовые колонны, старенький минбар, с которого пророк читал проповеди. Кроме него здесь покоятся тела двух его приемников, или халифов, Абу Бакра и Омара. Считается, что после Пророка это были самые выдающиеся люди в истории ислама. Они строго придерживались принципов справедливости и демократизма, которые позднее были утрачены. Деталь ритуала, особенно поразившая меня. Согласно мусульманскому обычаю, у могилы Пророка паломник должен отдать ему короткое приветствие. Только приветствие. Никаких молитв, причитаний, лобызаний камней! Затем паломник поворачивается спиной к могиле и молится, обратившись к Каабе. Таково было завещание Пророка. После этого несколько иначе смотришь на многие религиозные традиции в Казахстане. Правильно ли мы делаем, когда молимся на могилах батыра Раимбека, Ходжа Ахмета Яссави? Несомненно, это были выдающиеся люди. Но ведь сам Посланник Аллаха не допускал подобного преклонения даже по отношению к себе. Не призывал возносить молитвы в свой адрес и великий Христос. Во многих сурах Корана Пророк Мухаммад сетует, что люди исказили учение Христа, и призывает поклоняться одному Богу и никому больше. В этом есть своя логика. Институт посредников между человеком и богом приводит к печальным последствиям. Сначала люди поклоняются Посланнику, затем его детям, ученикам, друзьям, женам, соседям… Обнаружив в себе толику божественной крови на неземное происхождение, начинают претендовать имамы, президенты, монархи.

Святые мощи в Никольском соборе

Дело доходит до абсурда. Люди боготворят даже личные вещи пророка: его плащ, сандалии, шаровары… Заканчивается тем, что останки людей объявляют святыми мощами, а молебенные дома превращают в места захоронений. Несколько лет назад прах одного из алматинских священников извлекли из могилы. Скелет обрядили в рясу, на череп надели колпак и в таком виде поместили в Никольский собор. Зайдите в храм и убедитесь сами. Он и по сей день лежит под стеклом, как музейный экспонат. Служители храма вежливо объясняют: “Это святые мощи…”. Уму непостижимо! В 21 веке делать подобные вещи! И после этого православное духовенство сетует на то, что молодежь уходит в секты, принимает католицизм и протестантство.

Когда мы вернулись, город еще лежал в снегах. Мы приехали все ужасно простуженные. Саудовские кондиционеры просквозили нас основательно. Кто-то из паломников видел в этом особый знак и воспринимал болезнь как своеобразную форму очищения. По возвращении домой Мекка долго не оставляет. Она приходит во сне, волнует и беспокоит. Толпы паломников в белых одеждах окружают, уносят с собой. Должно пройти время, прежде чем жизнь вернется в обычное русло. Наверное, мы привезли с собой слишком много тепла. Снег неожиданно вдруг растаял, и город наполнился дождями. В такие дни он как будто светлеет, рождается заново. Я подхожу к окну, пытаясь определить в какой стороне находится Мекка. Город обезлюдил. Сквозь мокрое стекло вижу деревья, крыши и угасающую даль. Я снова хочу в Мекку! В такие минуты чувствуешь себя маленьким ребенком, который тянется к матери. От этих мыслей становится грустно и смешно.