Осенью прошлого года в одном из номеров научного журнала “Вестник Национального Ядерного Центра РК” вышла статья Адила Тулеушева, директора Института ядерной физики Национального ядерного центра РК, и Сергея Жданова, ведущего научного сотрудника этого института. Статья называлась «Н-индекс науки Казахстана и ее место в мировом научном параде» и ставила проблему, исключительно актуальную для Казахстана: эффективность финансирования и управления развитием отечественной науки. Много лет, как журналист, сталкиваясь с этой проблемой, я с удивлением обнаружил, что у нее есть неописанные в наших СМИ и, при том, очень интересные, “ракурсы”. Предлагаю читателям сайта интервью с одним из авторов той статьи, Сергеем Ждановым.
***
— Сергей, почему ты, не будучи руководителем института или чиновником министерства, вообще озадачился этой темой? Ведь критикуют госполитику в отношении науки все, но в прессе выступают, обычно, академики…
— В определенный момент я ощутил, что область, в которой я работаю — это экспериментальная ядерная физика, которая является стратегически важной для любой страны, и которая, наряду с физикой высоких энергий, в Казахстане остается лидирующей дисциплиной — испытывает трудности уже фактически непреодолимого характера. Надо было разобраться в причинах того, почему нам катастрофически не хватает денег, что мешает нормальной работе. И, кроме того, раздражал разброс мнений по поводу состояния нашей науки: от ее, якобы, полного благополучия, до “пациент, скорее, мертв…”. Было любопытно объективно оценить состояние нашей науки на фоне наук других стран.
— А почему ты обратился при этом к H-индексу? И как он, вообще, возник?
— H-индекс назван по начальной букве его автора, американского математика Хирша (Hirsch). «Индекс равен Н, если автор или коллектив авторов имеет Н научных публикаций, каждая их которых цитируется не менее, чем H раз«. Он был предложен в 2005 году, и к настоящему времени достаточно широко используется при оценке престижности научных журналов, квалификации ученых и научных коллективов, выделении грантов на проведение исследований, присуждении научных премий, изучении уровня развития науки в целом или ее отдельной отрасли в той или иной стране.
— Но в мире давно известен такой способ оценки эффективности научной работы, как индекс цитируемости. В чем разница его и Н-индекса?
— Индекс цитируемости это общее число ссылок на работы данного ученого в мировой научной литературе, которое отражает востребованность всех его статей и не дает представления об их количестве. А Н-индекс – это показатель и того, и другого. Например, если работа одна и собрала 100 ссылок, то и индекс цитируемости — 100, а Н-индекс равен 1. Если же работ 10, и каждая из них собрала 10 ссылок, индекс цитируемости также 100, а Н-индекс — 10. То есть, Н-индекс обладает большей информативностью. Еще больше информации дает их сочетание плюс общее количество работ рассматриваемого автора. Поэтому в библиометрической базе научных исследований Scopus приводятся все 3 характеристики ученого. Однако, для простых, но более или менее надежных оценок, Н-индекс — предпочтителен.
— И его позиции как инструмента оценки в научном мире прочны и авторитетны?
— Да. Не смотря на то, что он появился сравнительно недавно, в 2005 году, это уже реально действующий в мире рабочий инструмент. Все научные журналы в мире и многие научные институты высчитывают свой Н-индекс. Мой опыт общения с зарубежными учеными показывает, что цифра индивидуального индекса может в корне изменить отношение к ученому – как повысив его, так и опустив до почти нуля. Я был свидетелем такой ситуации в 2009 году в Вене, в штаб-квартире МАГАТЭ, когда присутствовал на международном совещании по развитию технологий мирного использования атомной энергии.
Есть неофициальная практика следующего рода: ученый, имеющий индекс 10 может претендовать на постоянную исследовательскую позицию практически в любом научно-исследовательском институте США, если 25 — на членство в такой престижной организации, как Американское физическое общество. То есть Н-индекс — это то, на что смотрят. Этот показатель можно рассчитывать по любой группе — индивидуальный Н-индекс, индекс научной лаборатории, института, области науки, страны, и сопоставлять между собой.
После той истории в МАГАТЭ я заинтересовался этой методикой, стал с ней работать. Мы с руководителем нашего института Адилем Тулеушевым написали статью, в которой рассматривали Н-индекс всей отечественной науки в купе с рядом других показателей, сопоставили их с затратами на науку в разных странах, а также с валовым внутренним продуктом (ВВП). Информация для анализа бралась нами с широко известного библиометрического сайта SCImago. Он использует данные библиометричекой базы Scopus о работах, опубликованных в мировой научной печати с 1996 года, и предоставляет бесплатную информацию о Н-индексах стран, с дифференциацией по областям науки и научным дисциплинам. Количества публикаций и их цитирований, а также Н-индексы различных стран сравнивались между собой и сопоставлялись с затратами на науку и ВВП.
— То есть, такую работу сегодня возможно проделать в “домашних условиях” двум ученым, с помощью открытых данных из Интернета?
Да, сейчас любой человек, имеющий доступ в Интернет, может более или менее адекватно «измерить» квалификацию любого ученого и оценить состояние любой отрасли науки или научной дисциплины в любой стране мира.
Результаты, которые мы получили, лично на меня произвели по-настоящему шокирующее впечатление. Ну, например, общий по всем наукам Н-индекс Казахстана равен 40, и это обеспечивает стране 117-место в мире, между Гватемалой и Мали.
Примерно на двадцать позиций выше нас в этом параде стоят Габон (Н=51), Буркина Фасо (50) и Папуа Новая Гвинея (48). Среди 15-ти бывших республик Союза Казахстан занимает 11-е место, опережая только Азербайджан (32), Кыргызстан (25), Таджикистан (18) и Туркменистан (11).
Очень важное наблюдение, которое стоит особо подчеркнуть: существует, как минимум 58 стран мира, имеющих объем ВВП меньше, чем у Казахстана, а Н-индекс – выше. Например, у Монголии, где и ВВП, и расходы на науку меньше, чем в Казахстане, Н-индекс – 45 (108-е место в мире). Это убедительно показывает, что, достаточно широко распространенное у нас мнение, будто развитие науки сегодня могут позволить себе только богатые страны, не подтверждается мировой практикой.
Картина удручающая, и надо искать причины, почему это происходит. Есть мнение, что у нас мало вкладывают в науку. Это действительно так. Согласно данным Института статистики ЮНЕСКО страны Африки в среднем тратят на науку около 0,4%, при среднемировом значении 1,7%, а в Казахстане этот показатель — около 0,2% ВВП.
Но главная проблема даже не в этом, или, вернее, не только этом. В Казахстане не умеют правильно тратить деньги на науку! Иначе, чем объяснить, что при примерно равных суммарных затратах на нее за период с 1996 по 2008 годы Эстония опубликовала в мировой печати научных работ в 3,2 раза больше, чем Казахстан; Беларусь – в 5,3 раза; Болгария – почти в 9 раз. За этот же период работы с участием ученых этих стран собрали значительно больше цитирований, чем работы с участием ученых Казахстана: Белоруссия – в 6,6 раз; Эстония – в 9,6 раз; а Болгария – в 16,7 раз?
То есть, в этих странах средства, выделенные на науку, превращаются в научный результат, а у нас… Скажем так, превращаются в него с гораздо меньшей эффективностью. За те средства, которые у нас вкладываются в науку, Казахстан мог бы иметь Н-индекс не 40, а 77-78 и занимать не 117-е, а 66-67-е место рядом с Кубой или Марокко.
Почему другие за те же деньги имеют гораздо больше? Никакого секрета нет в том, что у нас значительная часть средств расходуется на финансирование исследований, которые либо не заканчиваются публикациями в солидных журналах, либо их результаты не вызывают интереса. Больше половины опубликованных в мировой печати работ с участием казахстанских ученых не были процитированы ни разу, а, значит, не оказали никакого влияния на состояние мировой науки.
— Тут, наверное, надо уточнить одну важную деталь, в отношении объективности Н-индекса. Может ли он характеризовать эффективность тех трат на науку, которые идут по закрытым программам, в первую очередь, военным?
— Хороший вопрос. Он, кстати, касается не только военных, но и тех исследований, которые находятся уже не строго в плоскости фундаментальных изысканий или в сфере базовой прикладной науки, а в сфере технических и технологических разработок. Прокомментирую сначала этот аспект.
Действительно, такие исследования могут меньше учитываться Н-индексом, в силу закрытости или ограниченности доступа к информации о них в интересах сохранения коммерческой тайны. Но тогда это должно отражаться в приличном количестве патентных заявок на изобретения. Но почему же, в этом случае, резиденты той же Болгарии по данным Knowledge Ecology International за период с 2005 по 2009 годы подали в соответствующие органы иных государств 125 патентных заявок, а резиденты Казахстана – 66?
Второй момент. Да, есть ряд стран, в которых достаточно высокое финансирование науки не ведет к росту публикаций в мировой научной прессе и, соответственно, влечет за собой сравнительно низкий Н-индекс. Это такие страны, как например: Иран, Пакистан, или Бирма. То есть, те государства, которые либо однозначно имеют, либо подозреваются в том, что они имеют засекреченные ядерные и сопутствующие им военные программы. Но в Казахстане таких программ нет. Так что, это – не наш случай, деньги тратятся у нас только на мирные научные программы.
И, исходя из всего сказанного, нужно признать и еще раз подчеркнуть, что в Казахстане не умеют тратить те деньги, которые идут на финансирование науки. На сегодняшний день в Казахстане есть только отдельные ученые и научные группы, способные выдавать результаты международного класса, что отражено и в соответствующем уровне Н-индекса страны.
— Вы сами не считали – сколько у нас таких ученых? И кто они поименно?
— Нет. Но я знаю, что за последние пятнадцать лет казахстанскими учеными опубликовано 40 работ, каждая из которых собрала от 40 и выше ссылок – вот почему Н-индекс страны равен сорока. Кстати, такие работы могли бы поднять индивидуальный Н-индекс многих Нобелевских лауреатов. Видимо, эти работы и создают у некоторых впечатление о полном благополучии дел в науке Казахстана. Я хотел бы знать, кто эти люди, которые умеют так работать в нынешних условиях. Я хотел бы с ними встретиться, пообщаться. Ведь именно они – та реальная научная элита страны, а не научный официоз.
Что касается наивысших уровней Н-индекса в Казахстане: по областям науки – физика и астрономия (Н=24, 75-е место в мире), по научным дисциплинам ядерная физика и физика высоких энергий (Н=18, 56-е место в мире).
— Не совсем все же понятно – насколько универсальным является данный индекс… Если ученый-гуманитарий публикует работу на тему… Ну, например, “лексико-стиллистические особенности эпоса малых народов Севера”. Вероятно, большого количества ссылок эта работа не наберет в силу узкой специфики темы. Но ведь это тоже – научный труд, на который, возможно, ушли годы работы…
— Именно по этому примеру я ничего сказать не могу, но, думаю, что в гуманитарных науках есть немало тем, которые могут быть чрезвычайно важны локально, но не представлять интереса для мировой науки. И, коль скоро мировое научное сообщество не читает статей об этом и не использует этих материалов в своей практике, то не будет и ссылок на них в международных рейтингах. А если, их нет, то как говорить о научном влиянии? Если же гуманитарий публикует работы в мировой научной печати и там же получает ссылки, которые учитываются библиометрическими базами данных, то у гуманитария есть Н-индекс.
В гуманитарных науках вопросы оценки эффективности работы ученых, наверное, гораздо сложнее, чем в точных и естественных. Но — и стоят гуманитарные исследования в финансовом плане, как правило, намного меньше. А нужен инструмент, позволяющий эффективно распределять деньги на науку, как на средство повышения технологического уровня страны. Н-индекс и является таковым.
— Предполагаю, что у тебя с г-ном Тулеушевым найдется очень немало оппонентов и критиков на счет объективности индекса как критерия.
– Свойства Н-индекса, его достоинства и недостатки рассмотрены как у самого Хирша, так в ряде других работ. К недостаткам следует отнести: трудности определения личного вклада конкретного соавтора; игнорирование значимости “великих” работ с большим числом цитирований, а также различий в традициях цитирования, принятых в разных отраслях науки. Тем не менее, если проводить сравнение Н-индексов, рассчитанных для большой группы ученых (института, страны) по однородной выборке временных интервалов, областей науки или научных дисциплин, то многие недостатки автоматически устраняются. Интерес представляет не столько само значение Н-индекса, а сравнение с показателями других ученых, институтов или стран, когда погрешности метода для всех одинаковы. А результаты такого сравнения довольно сильно коррелируют с результатами экспертных оценок. Например, известно, что процедура выдвижения и присуждения Нобелевской премии основана на всестороннем обсуждении кандидатур большой группой экспертов мирового класса. Наличие в стране Нобелевских лауреатов считается верным признаком высокого уровня развития соответствующей отрасли науки. По итогам 1996-2008 гг. шесть (США, Германия, Великобритания, Япония, Франция и Россия) из семи “Нобелевских” стран по физике входят в шестерку стран с наивысшим Н-индексом в этой области, а седьмая (Нидерланды) занимает 9-ю позицию в мире по этому показателю.
— Ну, ладно. Каков же главный вывод теперь, после анализа эффективности расходов на науку с помощью индекса Хирша?
— Сложилась ситуация, когда, с одной стороны, устойчиво войти в число 50-ти наиболее развитых стран мира, не поднимая затрат на науку хотя бы до среднемирового значения доли ВВП, нереально. А с другой, вкладывать большие средства в науку без коренного повышения эффективности их использования – бесхозяйственно. И, следовательно, система управления наукой должна быть кардинальным образом перестроена. Новые инициативы Министерства образования и науки (МОН) по реформированию отечественной науки, изменения в процедуре аттестации научных кадров высшей квалификации и многое другое свидетельствует, что Правительство эту проблему вполне отчетливо осознает и пытается что-то сделать. Это хорошо.
Но реформирование подобно лечению, а лечить вслепую нельзя. Нужен диалог между руководителями государства, и учеными, чтобы у первых была возможность получить быстрый и точный ответ о состоянии науки или возможной реакции научной среды на тот или иной реформаторский шаг. Н-индекс – хороший и информативный показатель, но он только «отслеживает» ситуацию, но не дает рекомендаций по ее улучшению.
Сейчас очень важно определиться, на что можно опираться при выработке конкретных решений. Только на мировой опыт развития науки и зарубежные экспертные оценки эффективности планируемых реформ? На представления о науке сотрудников аппарата МОН и других министерств? Или, все-таки, пока не поздно, постараться учесть позитивный отечественный опыт, т.е. опыт тех казахстанских ученых, которые имеют работы, цитируемые в мировой научной литературе по 25 и более раз?
Да, таких у нас людей мало, может быть не более трех сотен на всю страну. Да, далеко не все из них доктора и профессора, если это важно. Но у нас в стране только эти люди реально знают, как превратить деньги в научный результат международного класса. Они это уже делали, и многие из них, наверняка, смогут сделать еще, если создать им соответствующие условия. Эти люди имеют такой опыт, уже оплаченный отечественным налогоплательщиком, какой молодые PhD, на которых сейчас делается ставка, приобретут за казенные деньги не ранее, чем лет через десять – научные школы складываются долго.
Эти люди умеют ставить и решать действительно актуальные научные задачи. Их мнению можно доверять, и по отношению к ним заявления типа «знаем мы вас ученых – у вас у всех дипломы куплены», иногда звучащие с относительно высоких трибун, являются заведомо неуместными.
— Это все хорошо. Но что делать-то, чтобы “обогнать Габон”?
— Надо напрямую спросить у тех казахстанских ученых, о которых я говорил. Предлагаю в ближайшем будущем провести под эгидой аппарата Президента, именно так, научно-практическую конференцию по вопросам повышения эффективности финансирования науки Казахстана. Участниками этой конференции должны быть, невзирая на официальные административные или научные регалии, люди, которые могут представить хотя бы по одной статье, собравший по данным авторитетных международных научных библиометрических баз от 25 и выше ссылок. То есть, реальный цвет казахстанской науки. Это люди, которые прекрасно понимают состояние дел в своей области не только в Казахстане, но и в мире, имеют устойчивые международные связи, и которые вполне обоснованно могут привлекаться в качестве отечественных экспертов при реформировании науки. На этой конференции можно было бы получить уже не библиометрическую, а детальную информацию о реальном положении дел в науке, вычленить основные проблемы и наметить реальные меры по исправлению ситуации. Можно было бы начать формировать в Казахстане элитарное научное сообщество открытого типа, принадлежность к которому оценивается, в первую очередь, по объективным показателям. Как показывает опыт многих стран, желание войти в эту среду, сохранить или упрочить свое положение в ней через проведение работ, востребованных мировым научным сообществом, служит надежным источником высокой эмоциональной заряженности ученых на получение нового значимого научного результата и средством привлечения к научной работе талантливой молодежи. Без этого ожидать появления большого количества научных результатов международного класса – абсолютно нереально при любом уровне финансирования науки.
***
© ZONAkz, 2011г. Перепечатка запрещена