Наш ответ Антону Птицу: Русская идея – тоже хороша! А как насчет попить водочки?

Скажи мне, что и как ты

ешь, и я скажу – кто ты!

Автор.

Один казах говорит другому,

показывая на книги Л. Н. Толстого

“Анна Каренина” и “Война и мир”:

— Эта книга (“Анна Каренина”) лучше,

чем та (“Война и мир”)!

— Это почему же?

— У нее листы тоньше, и поэтому они лучше

впитывают жир, когда ими вытираешь руки

после бешбармака.

Из наблюдений автора

за соплеменниками из села Конурсы

(конец 50-х годов)

Если некоторые казахские националисты, которые считают себя первосортными казахами, вероятнее всего, оценят мои вышеприведенные наблюдения по крайней мере как издевательство над казахским народом и в связи с этим будут пытаться искать во мне по крайней мере признаки космополитизма, то Антон Птиц, видимо, тому же самому даст противоположную оценку. Он и тут должен найтись, хотя бы примерно в том духе, что я, как законченный казахский националист, уже вышел на уровень, подобный уровню изощренного еврейского национализма, когда еврейский националист может говорить о своей нации все, что угодно, но при этом другие равноценные нации он не хочет видеть даже в упор. Националист я или нет – не знаю и тем более не скажу, подобно тому еврею, которого все время допытывали, еврей он или нет (а он по паспорту — русский!), и когда уж совсем его допекли этими расспросами (лучшие друзья, конечно!), он заявил им, что никогда не сознается в том, что он еврей. Но это было в конце 70-х годов. Потом он не только сознался, но и поработал основательно над тем, чтобы в паспорте у него появилась настоящая фамилия и национальность. И уехал в Израиль. То, что он затем понял, что хотел на так называемую Землю Обетованную, а попал совершенно в другое место – это уже другой вопрос, хотя сразу надо оговориться, что он не собирается назад, а хотел бы только вперед… В США, например, или в Австралию, на худой конец… Я же (не знаю, как Птиц, так как уж больно настораживает его странная фамилия) в Израиль, США или иную западную страну могу попасть, видимо, только в том случае, если меня отсюда (туда?) выкинут свои же власти. Но все равно Птиц, возможно, прав хотя бы в одном: если человек говорит только о своей нации, значит, он — националист. Поэтому не знаю, что скажет Птиц сегодня обо мне, если я вздумаю поиграть на “чужом” — на русском поле. Но это я делаю не искусственно, не в пику Птицу, а просто делюсь с читателями тем, что имею и как имею, а известная состоявшаяся литературная реакция Птица на меня представляется мне прекрасным информационным поводом для этого.

“На разрисованных райскими цветами тарелках с черной широкой каймой лежала тонкими ломтиками нарезанная семга, маринованные угри, на тяжелой доске кусок сыра в слезах, в серебряной кадушке, обложенной снегом, икра. Меж тарелками — несколько тоненьких рюмочек и три хрустальных графинчика с разноцветными водками. Все эти предметы помещались на маленьком мраморном столике, уютно присоединившемся к громадному резного дуба буфету, изрыгающему пучки стеклянного и серебряного света. Посреди комнаты – тяжелый, как гробница, стол, накрытый белой скатертью, да на ней два прибора, салфетки, свернутые в виде папских тиар, и три темных бутылки.

Зина внесла серебряное крытое блюдо, в котором что-то ворчало. Запах от блюда шел такой, что рот пса немедленно наполнился жидкой слюной…

— Сюда их, — хищно скомандовал Филипп Филиппович. – Доктор Борменталь, умоляю вас, оставьте икру в покое. Если хотите послушаться доброго совета, налейте не английской, а обыкновенной русской водки.

— … Заметьте, Иван Арнольдович, холодными закусками и супом закусывают только не дорезанные большевиками помещики. Мало-мальски уважающий себя человек оперирует закусками горячими…”

Все, конечно, припомнили соответствующий эпизод из “Собачьего сердца” Михаила Булгакова. Но не о Булгакове здесь пойдет речь, а о том, что он здесь описывает. Нас интересует то, что и как ели русские. Ну, если не все русские, то хотя бы часть из них в лице русской процветающей интеллигенции во времена НЭПа. Кратко можно резюмировать, что подобная культура повседневного застолья представляется нам достаточно высокой.

Сегодняшняя русская интеллигенция несколько отличается от булгаковской. Может быть, поэтому следующее описание современным русским интеллигентом (холостяком или холостякствующим) культурного застолья несколько отличается от вышеприведенного.

“Русский стол (даже в Казахстане) должен состоять из трех ярко выраженных частей: холодного, горячего и десерта. Столешница должна быть покрыта белой (именно, белой!) скатертью, салфетки должны быть матерчатыми, сервизы должны использоваться по своему прямому назначению, а не служить в качестве музейных экспонатов.

Холодное должно состоять в основном из свинины: бекон, буженина, корейка, рулет и т. п., а также свиной холодец ну и, конечно, свиное сало — естественно, тонко нарезанное. Грибы — желательно, чтобы они были солеными, а не маринованными. Красные помидоры и зеленые огурчики – свежие и\или соленые. Рыба всякая – копченая. Селедка. Побольше лука — как зеленого, так и репчатого, но последнее должно быть тонко порезано колечками. Специи и пряности: соль, перец (только черный!), хрен, различные соусы (по-русски!).

К холодному подается только водка. Но и над ней необходима предварительная работа. Количество водки должно создавать иллюзию ее неограниченности (худший вид срама – это когда водка кончается и иной хлебосольный, но уж слишком простой хозяин начинает вытаскивать из кармана “трешку” и велит сбегать за оной). Предварительная работа над качеством водки начинается с выбора качественной водки в магазине. При этом необходимо иметь в виду, что вы можете сэкономить в деньгах на качестве водки, но впоследствии столкнуться с тем, что из-за этого своего крохоборства все ваши труды по сервировке стола и вообще по организации пиршества общения могут пойти прахом. Что может быть хуже недостаточно качественной, не говоря уже о недоброкачественной, водки?!

За два-три часа перед приходом гостей водка переливается в другую стеклянную тару и ставится в морозильное отделение холодильника. Туда же ставятся хрустальные пустой графин (с пробкой!) и рюмочки. За десять-пятнадцать минут до прихода гостей водка переливается в графинчик, и в графинчике, помещенном в морозильник, она остается ожидать прихода гостей. Но перед самым приходом гостей водка в графинчике выставляется на стол. Хрустальный графинчик, начиная с пробки, моментально начинает запотевать. Рюмочки же продолжают оставаться в морозильнике.

И вот пришли гости, их усадили за стол и даже предложили положить себе холодной закуски. Они видят хрустальный графинчик, который и сам по себе красив, а тут еще наполнен водкой, и к тому же основательно запотевший, чуть ли не замороженный, подобно оконному стеклу, что придает ему морозную дымчатость и сразу настраивает на почти что рождественский лад. А скатившаяся слеза с пробки и пробороздившая собой след на запотевшем боку графинчика и вовсе придает атмосфере застолья некую интимную лиричность… В связи с этисм глаза невольно отмечают, что в приятном обществе, оказывается, есть и женщины… Но те же глаза одновременно с легким беспокойством отмечают, что хозяева, кажется, забыли поставить на стол рюмочки, а напоминать им об этом как-то неудобно. Только подумал, а рюмашечки уже появились на “серебряном” подносе. И во -, охлажденная, точнее, переохлажденная водка разливается по мгновенно запотевшим рюмкам. Из графинчика кверху поднимается морозный пар, а водка, подзагустев от мороза, переливается в рюмки без излишних бульканий. Наливать водку надо от 50 до 70 граммов. Выпивать ее надо одним глотком, залпом! Существует мнение, что все пьют водку с отвращением. Но это не касается переохлажденной водки, которая идет легко, цельно и подвижно и при этом не раздражает обоняние сивушными маслами, так как те как будто испарились до этого, и не чувствуется горечи водки, но при этом сохраняется ощущение ее крепости. После этого принимаешься за холодную свиную закуску. При этом надо знать и выдерживать меру, иначе переешь, то есть “сломаешься” на холодном и дальше не сможешь полноценно насладиться последующими прелестями стола. Поэтому будет достаточно, если от всех разновидностей холодной закуски ты попробуешь максимум по одному небольшому кусочку. Что же касается количества употребленной водки с холодной закуской, то не следует ее употреблять более пяти-шести рюмок. При этом избави бог вас от такого добровольного тамады, который, во-первых, говорит один сам и никому другому не дает открыть рот, и, во-вторых, по-диктаторски ежеминутно заставляет поднимать рюмки. Водка и закуска, при всех их достоинствах, не должны быть самоцелью, а должны служить лишь средством (пусть и качественным!) для приятного общения собравшихся, для того, чтобы собравшиеся на себе почувствовали, что высшей роскошью все-таки остается роскошь общения. Поэтому за столом не следует говорить о политике и религии, а до этого не следует читать “Караван” (Знаю, что “Казахскую (и казахстанскую) правду” вы и вовсе не имеете привычку брать в руки!) и смотреть “Хабар” или КТК.

Самое интересное, что даже к концу холодного не замечаешь жирности свиной закуски, а также крепости водки, и никакой тяжести в желудке. Но зато появилась легкая и приятная теплота во всем, вокруг тебя и в тебе самом(!) и начинаешь поневоле замечать, что за столом находится все больше и больше интересных дам… Разговор легкий и непринужденный, никаких монологов, немало острот, но без пошлостей и т. п.

Холодная закуска сменяется горячими блюдами. В современных условиях их может быть два или три. В дело идут вина, лучше сухие: под мясо – подогретое красное, под рыбу – белое, прохладное, но не переохлажденное. Каждое вино – в соответствующем бокале. Все это употребляется не спеша, в том числе и с той целью, чтобы в желудке не получился “ёрш”: мешанина водки с вином. Признаком благополучного состояния вашего организма является повышение температуры вашего тела, желание ослабить галстук. Но вы вовсе не замечаете никаких признаков опьянения, что соответствует объективной реальности; ваши мысли быстры, а движения вовсе не замедленны. Начинаете ощущать прилив крови и сил к рукам (таким бы рукам – да лопату, да вагон с углем разгрузить!)…

Прошло два-два с половиной часа. Вот и с горячим покончено. Перед десертом можно и перекурить и при этом – не на балконе, а в комнате, удобно развалясь в кресле. Кто-то потянулся за табаком и трубкой, кто-то за сигаретами, кто-то, как Сталин, достает папиросу и высыпает оттуда табак в трубку, кто-то кого-то уже угощает табачком или предлагает сигару. Некоторые дамы тоже закуривают. Другие щебечут о чем-то своем. Но и у тебя уже поневоле созрел свой взгляд на одну из них. При этом, курит она или не курит, не имеет никакого значения.

Но вот уже и десерт подан. Под десерт необходимо употреблять коньяк. Наливать его надо не в те же рюмки из-под водки, а в коньячные бокалы. Если вы – хозяин, то не покупайте “Улар”. В крайнем случае необходим трехзвездочный коньяк “Казахстанский”, ведь вы же не хотите, к концу вечера, так прекрасно начавшемуся и продолжившемуся, все дело испортить одним махом, то есть глотком!

Не надо наливать, а тем более выпивать много коньяку. Под горячий кофе, под шоколад (кусочек торта желательно только попробовать, но не съедать полностью – это в ваших же, мужских, интересах!) надо выпить немного коньяку. Коньяк окончательно гармонизирует все ранее выпитое и съеденное, придает благородное звучание вашему голосу и дыханию, окончательно фокусирует ваше зрение, которое становится как бы вооруженным, подобно снайперским оптическим прицелом. Вы чувствуете себя подобно льву, которому удалось из всего неразличимого бело-черного полосатого стада отличить и выбрать наконец молодую самку, вы чувствуете себя подобно снайперу, уверенному в том, что все его выстрелы попадут в десятку…”

“Ну как, вкусно? Это вам не шарманщик!” — сказала крыса Шушера своим деткам… Поэтому и русская идея, если она содержится (а она содержится!) в этих описаниях русского стола, тоже хороша. Несмотря на все свое отвращение к свинине, кажется, что я сам был бы не против поучаствовать в таком застолье. Даже с Птицем! А если за его счет — то еще лучше!

Преемственность и различие в русском застолье, описанном Булгаковым и моим знакомым — современным русским интеллигентом, очевидны. Но так же бросается в глаза тот социальный факт, что и во времена Булгакова, и в наше время далеко не весь русский народ — да что там весь народ, даже не вся интеллигенция(!), — имел и имеет возможность так питаться и употреблять спиртное, в частности водку, которая, уверен, при правильном ее употреблении может приносить только пользу. Трудно только сказать, где сейчас русским живется хуже: в России или в Казахстане. В России русские живут хуже потому, что они являются, точнее, как бы являются, нацией №1 и поэтому должны в первую очередь подставлять свою спину и шею под военное седло и налоговый хомут как в случае военной чеченской кампании, так и в случае восстановления послевоенной Чечни и т. д. В Казахстане они живут хуже по той же причине, что и казахи, плюс к этому из-за того, что они – не казахи. Отсюда вовсе не следует вывод о том, что русские в Казахстане живут хуже казахов. Но это уже проблема больше казахов, нежели русских.

Мы же, со своей стороны, хотели показать лишь то, что если тот или иной народ лишен возможности употреблять не только привычную пищу, но и всякую, достойную человека, пищу, то, следовательно, не все ладно в “нашем королевстве”. Да, тот или иной президент может позволить себе не только бешбармак или застолье по-булгаковски, но далеко сверх этого. То же самое можно сказать о разного рода послах, дипломатических представителях, акимах, “новых казахах” и “новых русских”. То есть я веду разговор к тому, что в свое время западная пропаганда вовсю науськивала тех же русских или казахов против СССР, обещая им, что как только они обретут суверенитет и развалят Советский Союз, то сразу же, мол, заживут прекрасно. Да, и среди русских и среди казахов после этого появились те, кто зажил как нельзя лучше. Но зато основная масса опустилась в нищету, и в первую очередь вовсе не по причине того, что они все подлецы, совки и лентяи.

Сегодня Запад и заодно с ним российская компрадорская буржуазия выступают против реформ Путина и убеждают местную знать примкнуть к ним. Логика убеждения та же: ах как хорошо заживут на местах, если Татарстан, Башкирия, Чечня, Дагестан, Аман Тулеев и т. п. заживут прекрасно, если станут полностью суверенными, пооткрывают свои диппредставительства не только в дальнем, но и ближнем зарубежье и т. п.! Представляете, как генерал Аушев едет с официальным визитом в Татарстан к Шаймиеву, а тот к Рахимову и т. д., и т. п.

Но и каждый народ достоин своих правителей! А те хотели бы добиться чуда с помощью так называемой национальной идеи. Однако ни о какой национальной идее не может быть и речи, пока не будет дана принципиальная оценка тому гнусному предательству, тому государственному преступлению, которое только вчера совершили некоторые руководители по отношению к СССР. Ибо не можем мы сегодня забывать дня вчерашнего, даже если нам приказывают сделать это, то есть позабыть. Как мы можем идти из сегодня в завтра с нечистой совестью и уж с совсем короткой памятью, как у бандерлогов? Мы должны помнить и давать адекватную оценку не только трагедии тридцатых годов, но и трагедии начала девяностых…

Сегодня многим кажется, что в России нашли национальную идею. Но это только кажется! Ибо пока Путин не даст принципиальную оценку действиям Ельцина как государственного преступника, до тех пор не произойдет истинного сплочения российского народа. Что же касается возмездия, то Ельцин и так наказан своим слабоумием, поэтому безвылазное содержание его на даче необходимо и ему самому, и окружающим. А дача эта могла бы выполнять роль и медицинского спецучреждения; если надо — и тюрьмы; а если Ельцин вдруг станет набожным — то и роль монастыря. В принципе, похоже, с Ельциным сейчас именно так и поступают. Таким образом, он, по существу, уже наказан. Дело за малым – народу всего лишь надо объявить, за что он наказан! При этом о его психофизическом состоянии можно и умолчать.

Если логика Ельцина была логикой государственного разрушителя, то как бы ни пытался собирать Путин государство российское, у него ничего не получится, если он оставит в неприкосновенности ельцинскую логику разрушения, по которой живут и Шаймиев, и Рахимов, и Аушев, и др. президентики, и все губернаторы, и даже российский Генштаб, готовый развалить армию! Поэтому до тех пор, пока в новой российской идее не будут отчетливо видны как отрицание ельцинской логики разрушения, так и утверждение путинской логики созидания, российский народ будет продолжать находиться в состоянии молчаливой озабоченности, которую некоторые политологи склонны ошибочно воспринимать за поддержку. Если уж хотите, чтобы народ искренне поддерживал выработанную вами национальную идею, то уж будьте добры сами быть искренними. А национальная идея сама должна быть в первую очередь не только крепкой, но и прозрачной и искренней. Иначе народ можно затащить в море так называемой национальной идеи, но заставить его выпить это море, — если он этого не захочет, — нельзя.

А что нам Россия, что нам Гекуба! А дело в том, что если в России будет худо, то Казахстану от этого не станет легче. Даже очень! Особенно в смысле того, что русские и казахи потом будут кушать. Как бы тогда нам не пришлось с ностальгией вспоминать уже не булгаковские описания стола, а тот несчастный повседневный стол, в основном из хлеба, который сегодня имеет наш народ.

Что же касается водки, то она, конечно, не исчезнет. Но кто и как ее будет пить — вот в чем вопрос?!