…….
Для наглядности китайцы организовали энергетический кризис в Актюбинске
Энергетические потребности Поднебесной, известно, растут. Но, оказалось, настолько быстро, что уже способны поглотить ресурсы, предназначенные для целого акимата Казахстана. CNPC, владеющая контрольным пакетом «Актобемунайгаз», снабжавшего регион топливом, не только «добилась» отказа Орского НПЗ (российская ТНК) «исторически» принимать актюбинскую нефть, но и значительно увеличила экспорт сырья в Китай. Казахстану не с руки скандалить с мощным соседом. При поддержке вице-премьера на помощь были призваны американцы, правда, не совсем нефтяные, но уж углеводородные точно, которые было согласились поуправлять госпакетом добывающей компании. Вот-вот в борьбе за интересы Казахстана американский прагматизм должен был схватиться с китайской хитроумностью платить как можно меньше. Помешала традиционная для Казахстана несогласованность действий иерархических ступеней власти. Президент своим Указом запретил «внешнее управление». Так что, «своя игра»: китайцы с нефтью, а казахи с кризисом? Вероятно, Казахстан начнет искать компромисс. Его условия продиктует Китай.
Основными структурными подразделениями «Актобемунайгаза», 60% акций которого принадлежат China National Petroleum Corporation (CNPC), являются Жанажольское и Кенкиякское нефтегазодобывающие предприятия, которые разрабатывают одноименные месторождения. Оба месторождения присоединены к трубопроводу Гурьев-Орск, по которому нефть поступает на Орский НПЗ, а также отгружается железнодорожными цистернами в Китай и на республиканский ШНОС. В 1999 году «Актобемунайгазом» было добыто 2, 3 млн. тонн, в минувшем году в связи с состоянием
мировых цен на нефть этот объем увеличился еще на 200 тыс. тонн. Основной объем экспорта актюбинской нефти (70-80%) до недавнего времени приходился на упомянутый российский НПЗ, принадлежащий «Тюменской нефтяной компании».Очередной гром и всплеск политических страстей в коридорах власти в Казахстане пришелся на начало февраля с.г., когда Орский завод прекратил прием нефти от «Актобемунайгаза». Позволим себе предположить, что на это решение оказали непосредственное воздействие два фактора. Китайский и американский.Китайский фактор
Все началось в июне 1 997 года, когда Казахстанское правительство выставило на продажу государственные пакеты акций «Узеньмунайгаза» и «Актобемунайгаза» (с крупнейшего в Казахстане месторождения Узень с 1 965 года извлечено более 285 млн. тонн нефти, остаточные извлекаемые запасы составляют порядка 200 млн. тонн; актюбинские запасы оцениваются 483, 3 млн. балансовых тонн и 143, 3 млн. извлекаемых тонн).
И хотя китайцы одержали победу в тендере по Узени, позже договор купли-продажи госпакета акций ОАО «Узеньмунайгаз» так и не был заключен. Официально было объявлено, что переговоры зашли в тупик «из-за разногласий по техническим вопросам».
По-другому обстояло дело с «Актобемунайгазом», где CNPC получила 60%-ную долю.
Тогда же (до разрыва по Узени) на волне аукционных побед правительство Республики заключило с китайской корпорацией соглашение на общую сумму $9, 5 млрд. в области добычи и транспортировки нефти. Кульминационным моментом этой сделки стало то, что великие соседи продекларировали намерение построить гигантский трубопровод, связующий Казахстанские месторождения с провинциальным Урумчи на северо-западе Китая. При этом китайская сторона не преминула увязать декларацию с гарантией приобретения Казахстанской нефти на более выгодных условиях и в больших объемах. Планировалось, что строительство супермагистрали будет завершено в 2006 году.
Страницы СМИ запестрели сообщениями об инвестиционных обязательствах, гипотезами предположений о вероятных маршрутах проекта века, о его сметной стоимости в $3, 5 млрд. Дело дошло до того, что стали всерьез опасаться, что труба в Урумчи приведет на необозримые Казахстанские просторы полмиллиона китайских рабочих, а там и до экономической и сырьевой экспансии со стороны восточного соседа недалеко. Попав в ловушку, в дискуссии вмешались даже высшие политики. «Я со всей определенностью хочу заявить, что мы не заинтересованы в привлечении в Казахстан больших масс людей, которые затем оседают здесь… Это вопрос сохранения стабильности в Казахстане», — заявил в одном из своих интервью в 1999 году британской Financial Times Касымжомарт Токаев, китаевед, тогдашний министр иностранных дел республики.
Но, похоже, китайцы блефовали, просачивание 500 тыс. китайцев по трубе не планировалось. Экономической основы под политической шумихой не было. Но как и подобает восточным людям, чины CNPC действовали тонком и деликатно, на смену исчерпавшим себя обещаниям предлагали новые. Однако, многократно произносимое слово «труба» достаточно быстро обрело смысл слова «халва»
, без которой во рту слаще не бывает. Первые звуки похоронного марша Великой трубе к Желтому морю в исполнении китайских «трубачей» прозвучали в том же 1997 году, когда президент CNPC Цяо Гуанг в интервью одному из Казахстанских изданий заявил, что китайская сторона вообще не брала официальных обязательств по прокладке 3-тысячекилометровой магистрали, поскольку, мол, объем нефти в актюбинских месторождениях недостаточен для обеспечения рентабельного уровня эксплуатации трубы. Что, мол, в случае появления дополнительных объемов узеньской нефти и продажи Китаю иных перспективных месторождений как-то еще можно будет вернуться к теме, а в ином случае и говорить не о чем.Похожие события разворачивались и по тактическому варианту с «Актобемунайгазом». За первые 5 лет действия контракта CNPC обязалась инвестировать в развитие актюбинских добывающих структур не менее $485 млн, а за 20 лет по условиям договора эта цифра должна составить $4 млрд. Между тем, в 1998 году план инвестиционных вливаний был выполнен всего на 80 с небольшим процентов, а в 1999 году вместо обещанных $117 млн. китайские капиталовложения не превысили $70 млн. Больше того, в апреле 1999 года стратегический инвестор уволил 2 тыс. Казахстанских специалистов из системы общества, мотивировав свое решение повышением рентабельности производства. Из состава «Актобемунайгаза» были выведены ряд управлений, в частности буровое, строительное и транспортное.
Правда, за 5 лет эксплуатации нефтяных скважин инвестор построил здесь газопровод в 32 километра, оказал социальную помощь рабочим на более чем $2 млн, выплатил в бюджет 8 млрд. тенге налогов. Но идет ли все это в сравнение с накопившимися долговыми обязательствами? И если ситуация не изменится, то за оставшиеся 15 лет Договора китайцы успеют не только выкачать практически всю нефть из актюбинских месторождений, но и к периоду воплощения в жизнь президентской стратегии «Казахстан’ 2030» оставить за собой кратно большие долги.
Ощущая на себе давление властей, мудрые китайцы решили перейти в контратаку, спровоцировав зимой ситуацию с остановкой добычи на 95-ти из 326-ти скважин. Формальных причин было больше, чем достаточно. Во-первых, CNPC объективно была раздражена ценой в $28-30, по которой Орский НПЗ покупал нефть. Во-вторых, что субъективно, Китаю показалось, что его излишне «налогооблагают», по поводу чего публично выступил вице-президент корпорации Юй Фэнь. В-третьих (об этом подробнее позже), китайцы не хотят (что объективно и субъективно одновременно) потенциального участия американской угольной (! ) компании в управлении АО «Актобемунайгаз».
С большой долей вероятности можно предположить, что китайские менеджеры сознательно вели дело к остановке скважин, хотя «Тюменская нефтяная компания» неоднократно предупреждала их о необходимости переоформления лицензии и разрешения на поставку, а также о том, что хаотичные и бессистемные поставки вынуждают россиян снижать объемы добычи на собственных месторождениях. И когда ответа не последовало, российский НПЗ вынужден был отказаться от актюбинской нефти. Причем в
разгар холодной зимы, вынудив местный акимат объявить в области чрезвычайную ситуацию, связанную с нехваткой топлива.Китайцев, похоже, не волновало даже сокращение объемов прибыли, поскольку в данной ситуации важно было проучить власти Казахстана, показать, кто здесь хозяин и чем может обернуться «ущемление» его прав.
Более того, на попытки членов правительства, журналистов встретиться, прояснить ситуацию представители CNPC отвечают глухим молчанием. Зато оживилась железная дорога, эшелоны с актюбинской нефтью продолжают безостановочно отстукивать свой путь в Китай. В 1998 году АО «Актобемунайгаз» поставило в Поднебесную 350 тыс. тонн сырой нефти; в 1999 году этот показатель уже достиг объема более 400 тыс. тонн, а в минувшем году китайцы приблизились к отметке 500 тыс. тонн.
Безостановочно убегающие на восток составы, видимо, вконец озаботили власти Казахстана. Подкармливать тигра стало себе дороже. И тогда, дабы избежать прямого и невыгодного конфликта с Китаем, на горизонте появляется американская Access
Industries, Inc.Американский фактор
Начнем с распределения акций «Актобемунайгаза». 60%, повторим, принадлежит CNPC; 9, 5% — у трудового коллектива; 5% — у инвестиционно-приватизационных фондов; 25, 5% составляет государственный пакет, из которого 5% передаются на фондовую биржу для реализации среди инвестиционных банков.
Вот вокруг этого 25%-ного госпакета и возникла лотовая ситуация, вызванная несогласованными действиями властей. Речь идет о том, что на безальтернативной основе пакет предполагалось передать в управление упомянутым американцам, с тем чтобы осадить перемудривших китайцев.
Безтендерная передача госпакетов промышленных гигантов вещь, естественно, не новая в истории Казахстанской приватизации. К примеру, сделка с той же набившей оскомину бельгийской Tractebel по сей день продолжает оставаться в центре общественного возмущения. Но в такой крупной политической многоцелевой игре многие методы и средства можно понять и даже оправдать.
Например, усилия одного из основных чиновников иерархии, вице-премьера Д.Ахметова в лоббировании интересов американского угольного гиганта Access Industries, Inc., которого депутат мажилиса, в прошлом известный бизнесмен Б.Абилов, не разобравшись (или наоборот) в ситуации, обвинил в том, что народ Казахстана вновь оказался заложником приватизационной игры госчиновников. Вице-премьеру даже пришлось, неуклюже оправдываясь, заявить, что упомянутая угольная компания на Казахстанском рынке «не новичок и успела проявить себя как серьезный инвестор». Можно также забыть о том,
что серьезным инвестором в Республике Access Industries пока еще не стала. В послужном списке зарегистрированного в оффшорной Мальте Казахстанского отделения компании разве что шумные разборки летом 1 998 года вокруг экибастузского бассейна, где возник российско-американский инцидент по поводу собственности угольного разреза «Богатырь».Разумеется, все это можно было бы списать со счетов, цель оправдывала средства. Разуверившись в китайских инвестиционных возможностях, властям хотелось бы «разбавить концентрацию» CNPC, повлиять на ситуацию американской деловой хваткой и предприимчивостью и тем самым вынудить осторожных китайцев выполнять свои инвестиционные обязательства. Но в попытке пристроить акции «Актобемунайгаза», судя по всему, чиновники проморгали очевидное. Накануне уже практически состоявшейся передачи вышел указ Президента страны, запрещающий подобного рода сделки.
Что оставалось делать Access Industries, которая, отвлекитесь на минуточку, оказалась акционером Тюменской нефтяной? Смеем предположить, что когда вышла осечка с акциями, мнение компании не могло не повлиять на отказ Орска принимать актюбинскую нефть. Бесплатный сыр бывает только в мышеловках.
В итоге область угодила в петлю чрезвычайщины, а правительство очередной раз вынуждено было сесть за стол переговоров с китайцами. Хотя устав от бесчисленных обещаний, власти Казахстана вполне могли использовать «блокаду» завода как мотивированный повод для расторжения контракта с CNPC. Но, как говорят, с плохой картой даже хорошему игроку выиграть трудно.
Придется учить иероглифы
А что в таком случае остается Казахстану? Как он защитит свои экономические интересы от далеко небескорыстных и в то же время тонко просчитанных шагов китайского игрока? Вопрос далеко не простой. По мере того как интересы Казахстана линяют на карте, нарисованной инвесторами Поднебесной, можно предположить, что есть только два варианта развития «китайской» ситуации. Один путь состоит в постепенном выдавливании «тигра» с рынка. Благо, у властей такой опыт есть. Второй путь — переговоры в поисках компромисса, хоть как устраивающего обе стороны. Подвариантом может служить
одновременное осуществление основных.
Усомнимся в эффективности выдавливания. Такая политика маловероятна уже и потому, что Китай не далекая Канада, а CNPC не маленькая Hurricane. Соседу надо считаться также и с тем, что сегодня власти Поднебесной исходят из одной простой и бесхитростной посылки: XXI век будет столетием Китая. А для того, чтобы реализовать эту политику, нужны колоссальные энергетические ресурсы, прежде всего нефть и газ. На фоне такой стратегии вряд ли уместно надеяться на то, что Китай за просто так согласится оставить промысли Казахстана. Скорее наоборот, он предпримет все меры, чтобы и удержаться, и закрепиться в этом ресурсном пространстве.
И не мудрено. По данным американского разведывательного ведомства, к 2015 году только одна десятая часть нефти, добываемая странами Персидского залива, будет попадать на западные рынки, в то время как три четверти этого объема будут направляться в страны Азии. Два гиганта — Китай и Индия — особенно резко увеличат энергопотребление. Эта тенденция заметна
уже сейчас. Так, за последние 10 лет потребление нефти в Китае выросло приблизительно в два раза. А в минувшем году этот показатель вырос еще на 8% по сравнению 1 999 годом, потребление достигло 4, 5 млн. баррелей в день. Как говорили римляне: «Apparet id etiam саесо»: даже слепому ясно, почему китайские менеджеры так спешно отправляют цистерны с актюбинской нефтью на восток.
Во-вторых, в ходе широкомасштабных социально-экономических преобразований последних лет Казахстан безвозвратно утратил одно свое ценное качество: он перестал быть системой, способной существовать при минимуме контактов с внешним миром. Повальная замкнутость Казахстанцев на челночной торговле с Китаем, зависимость от дешевого синьзянского ширпотреба дают последнему определенный козырь в отстаивании своих интересов в борьбе за энергетические ресурсы Казахстана.
И, наконец, даже если властям удастся разгадать тайну восточных иероглифов и заставить китайцев считаться с условиями сделки 1 997 года, у Пекина остается еще один сильный ответный ход: он может прибегнуть к форсированному решению проблем с водами черного Иртыша. А это для Казахстана очень неудобный вопрос.
Отсюда вывод: у Поднебесной на нашем нефтяном рынке очень сильные позиции. Что и показал энергетический кризис в Актюбинском акимате, где Китай репетицией второстепенным составом подтвердил готовность к любому повороту событий в великой нефтяной игре.
И последнее. Хотя CNPC до настоящего времени не только не захотела развеять сомнения властей Казахстана относительно истинных стремлений в энергетической сфере, но даже значительно усилила опасения такого рода, переговорный путь Республике заказан. Придется находить компромисс, если на него все еще способен пойти Китай. Но вот учеба, пускай на ходу, будет крайне полезна в будущем: стране нужны и четкие законодательные акты, регулирующие инвестиционные проекты, и не менее четкий исполнительный механизм такого контроля.