Этот человек был одним из самых видных деятелей Советской власти в Казахстане. Вместе со своим шефом Филиппом Голощекиным он вершил судьбы казахов в голодные 1931-1933 годах Ныне его имя, однако, предано забвению.
…Измухан Мукашевич Курамысов родился в 1896 году в ауле Томар-Уткуль Актюбинского уезда. Блестяще закончив русско-казахскую школу, из-за материальных затруднений юный Измухан не смог продолжить учебу. 1916 году он уходит на заработки в Оренбург. Как истый скотовод, Измухан находит себе постоянную работу на гигантских бойнях .
Молодые казахи – «инородцы», лишенные многих прав, которыми пользовалась в России титульная нация, являлись благодатной средой для революционной агитации. Все оппозиционные партии вербовали среди них своих сторонников: алашординцы, бундовцы, анархисты, эсеры, меньшевики. Но молодой Курамысов доверился классовому чутью и сделал иной выбор – он сразу же примкнул к большевикам. В начале 1918 годам оставляет работу на бойне и занимается пропагандой политики большевиков, участвует в создании первых Советов на местах, посещает митинги и собрания, жадно занимается самообразованием. Выписывает все четыре газеты, выходящие в Оренбурге. «Но это чтение, — писал позже И.Курамысов, — было бессистемно и не приносило особой пользы». Возвратившись в родной аул, он становится вожаком местной бедности. На местах уже активно идет советизация. Он назначается секретарем, а затем и председателем Туз-Тубинского волостного исполнительного комитета. На этой работе выявляются его организаторские способности, столь необходимые в борьбе с голодом и разрухой – тяжкими наследиями гражданской войны. По данным партийного архива годом вступления его в партию значится 1921 год. Осенью того же 1921 года Курамысов на выборах в Советы избирается членом Акбулакского уездного исполнительного комитета. Ведая земельным отделом уисполкома, он не понаслышке знает положение дел в селах и аулах, занимается перераспределением земли в пользу бедняков – безлошадников и малоимущих скотоводов – казахов. Это мнимая социальная справедливость впоследствии тяжко отразится на судьбе казахских шаруа – землепашцев и скотоводов. Однако так называемое «осуществление аграрной политики партии» закрепляет за Курамысовым позицию знатока земельных отношений в крае.
В августе 1923 года Курамысов был выдвинут инструктором, а вскоре и заместителем заведующего организационным отделом Актюбинского губернского комитета партии. Уже через год его переводят в столицу Киргизского(Казахского) края == город Оренбург == на должность помощника ответственного секретаря Киробкома РКП(б).
В 20-х годах большевики почти непрерывно переходили с одного поста на другой, иногда в самых разных регионах необъятного Казахстана. Не составлял исключения и Курамысов. На IY Казахстанской партийной конференции И.М. Курамысов был избран вторым секретарем областного комитета партии. Одновременно он возглавил организационный комитет по созданию в Казахской АССР массовой организации аульной бедноты == союза «Жарлы», что означает «обездоленный». В этот союз в основном входили аульные люмпены, отбросы родовых кланов, составлявшие низшую ступеньку казахского общества, завидовавшие степной аристократии и мечтавшие занять лидирующее положение с помощью пришедших к власти большевиков. Объединившись, они составляли реальную силу, противодействовавшую традиционному авторитету байства.
В декабре 1925 года на Y-ой Казахстанской партийной конференции И.М.Курамысов был повторно избран вторым секретарем Казкрайкома РКП (б). Это был блестящий карьерный рост: второму секретарю не было еще и тридцати лет.
Избрание, а фактически назначение Курамысова на должность второго секретаря произошло по воле первого секретаря Казкрайкома Филиппа Исаевича (Шайи Ицхаковича) Голощекина, пришедшего к руководству республикой в том же 1925 году. Шеф, будучи жестким и грубым человеком, требовал безоговорочного и полного подчинения. Курамысов тоже обладал сильным и властным характером. Однако он никогда не вступал в споры с Голощекиным и сразу же показал себя абсолютно лояльным работником, готовым к выполнению любого поручения и вскоре стал одним из наиболее доверенных людей в окружении первого лица автономной республики.
Голощекин, как человек, познавший долгие годы унижения, вакханалию местечковых разборок и еврейских погромов, собственноручно расстреливавший царскую семью, видимо, ценил в Курамысове его твердость, цепкий ум, дьявольскую работоспособность и готовность к действию. Ему нравилась и его характерная азиатская внешность, располагавшая к нему местное население.
Новая столица Кызыл-Орда была далеко не Оренбургом. Она находилась в географическом центре автономной республики, в которую входила и Каракалпакия. Вместе с Курамысовым Голощекин вынужден был часто выезжать в степь для знакомства с краем.
Уже тогда у Голощекина засела мысль о необходимости закрепления на земле этого подвижного, как ртуть, народа через любые насильственные меры. Началом действий властей стала конфискация имущества и скота у «баев-полуфеодалов», под “марку” которых загонялись все более или менее зажиточные хозяйства казахов-скотоводов. Алчные «бельсенды»–бедняки–активисты получили реальную возможность поквитаться со своими богатыми, как они считали, сородичами, которых считали классовыми врагами. Они забыли, что родовая организация казахского общества определяла свою нишу сирым и убогим, оставляя их на свое постоянное попечение. Казахские шаруа (крестьянство) – этот древнейший класс человеческого общества, являвшийся кормильцем всех других классов и сословий, был поставлен на грань физического исчезновения.
Высылка стала повсеместным явлением. Власть и беднота, лодыри и «лже-бельсенды» с улюлюканьем ссылали на своих собраниях последних наследников великих степных фамилий на край земли в «Итшеккен» (Сибирь) – страну вечного холода, где люди вместо благородных коней ездят на грязных собаках. Скотозаготовки стали первым шагом, принуждающих казахов к оседлости.
Многие исследования грешат необъективностью из-за того, что считают фигуры из окружения Голощекина самостоятельными политиками. Первый секретарь Казкрайкома проводил свои замыслы в жизнь руками своих подчиненных, не доверяя им при этом полностью. Курамысов в какой-то мере был исключением, так как Голощекин поручал ему наиболее ответственные задания. Курамысов участвует в чистке аппарата Наркомпроса «от чуждых элементов и выдвижении новых кадров», где трудоустроились многие члены партии «Алаш», разгромленной большевиками. В июле 1930 года, будучи делегатом XYI съезда ВКП (б), Курамысов встречается со Сталиным.
Порой в своих высказываниях Курамысов был радикальнее своего шефа. «Кочевье и полукочевье тянут нас назад», — заявлял он. Однако находились и оппоненты, утверждавшие, что оседание – это очередная авантюра, так как путь развития кочевого хозяйства должен идти эволюционным порядком, ибо кочевой строй наиболее приспособлен к естественно-историческим условиям Казахстана.
На очередном заседании в декабре 1930 годе Голощекин подверг критике как Курамысова, так и его оппонентов. Особенно не понравилась ему фраза Курамысова, что «оседание казахов есть дело самих казахов». Он заявил, что в условиях усугубления классовой борьбы такие высказывания сродни правому уклону, шовинизму и национализму, то есть «расчету на самотек».
Народ ответил на разорительные скотозаготовки и насильственную коллективизацию массовыми откочевками. Ускорение темпов коллективизации в кочевом ауле на уровне развитых районов страны, свертывание кооперативного движения привели к гибельным последствиям. Центр привычно требовал мяса и хлеба. Руководство республики оказалось в сложном положении. Не дали ожидаемых последствий ликвидация округов и переход к районированию. Последующее сокращение районов «под углом хозяйственной и политической целесообразности с точки зрения внутреннего обслуживания и приближения их к массам» тоже оказалось малоэффективным.
Курамысову поручается самый ответственный, но и самый рискованный участок партийной деятельности – политико-массовая работа. Все трудности видятся в «паникерстве, преувеличении трудностей и непонимании форм классовой борьбы». Осень 1931 года была урожайной. Однако весь хлеб и оставшийся скот отправляются в промышленные районы России. С целью перевыполнения плана вывезен и семенной фонд. Уже поздней осенью и с началом зимы нового 1932 года весь обширный край охватывает голод. Вечное казахское кочевье уходит в небо. На земле остаются незахороненными бренные останки некогда многочисленного народа.
Курамысов поднимает вопрос об откочевщиках, ставя «…задачу организации обратной прикочевки в Казахстан трудовых хозяйств, откочевавших ранее под влиянием байства в районы Сибири и Средней Волги и оказать им продовольственную помощь».
Однако трагедия выходит из-под контроля. Уже к декабрю 1932 года не только голод, но и эпидемии собирают обильную жатву смерти. Оспа, брюшной и сыпной тифы особенно свирепствуют в Карагандинской, Восточно-Казахстанской и Алма-Атинской областях. Остатки гибнущего народа в разных концах края поднимают вооруженные восстания.
Именно в это время Курамысов начинает осознавать порочность классового подхода к собственному народу. Наверняка его гложет чувство вины, так как с этого времени он с присущей ему энергией занимается спасением голодающих. В декабре 1932 года объявляется «санпоход». Специальные бригады проверяют санитарное состояние городов, совхозов и колхозов, поселков, рабочих бараков, казарм, студенческих общежитий. Организуется работа бань, прачечных, парикмахерских. Однако время было упущено. Партизанские методы переустройства общества завели республику на грань физического выживания.
Еще на VIII съезде РКП (б) Ленин говорил: «….Старая партизанщина живет в нас, и это звучит во всех речах Ворошилова и Голощекина».(Ленинский сб., Т.37, с.138,139)
Поразительно, но именно это трагическое время породило поговорку: «Порядочный человек тот, кто делает подлость неохотно». В конце концов это вопрос нравственного выбора каждого. Выступая на шестом пленуме Казкрайкома в июле 1933 года Курамысов полностью признал свои ошибки.
Назначение Левона Исаевича Мирзояна на должность первого секретаря Казкрайкома было подобно яркому солнечному лучу после долгого пасмурного дня. 28 июля 1933 года он подписывает срочные телеграммы во все области республики с кратким текстом: “Немедленно завозить продпомощь, распределять нуждающимся хозяйствам».
Искушенный во внутрипартийных интригах Л.И.Мирзоян в 1934 году на VIII краевом партийной конференции отмечал: «Товарища Курамысова надо отнести по существу к тем работникам, которые за это время работали не за страх, а за совесть, и исправили свои ошибки». В том же году Курамысов был направлен первым секретарем Западно-Казахстанским обкомом ВКП (б), где проработал до 1937 года. Затем был назначен первым заместителем наркома легкой промышленности республики, заместителем председателя Госплана Казахской ССР.
Курамысов был трудоголиком, привык работать напряженно, отличался крепким здоровьем и ему почти не приходилось лечиться. Однако тучи над ним начинают сгущаться.
Наступало время большого террора — начинались поиски «врагов народа». Назначение Курамысова на хозяйственные должности не было опалой, но влияние его в партии было уже не то.
Арест Курамысова произошел буднично. Его обвинили в принадлежности к контреволюционной буржуазно-националистической организации, якобы существовавшей в Казахстане. Он не выдержал допроса “с пристрастием”. Иначе говоря, пыток. Он показал, что является одним из руководителей антисоветской организации, в которую был завербован Смагулом Садвокасовым в 1927 году и сам лично завербовал в нее 23 человека.
Измухан Курамысов, видимо, не случайно назвал Садвокасова вербовщиком, поскольку тот умер еще до его ареста. Арестованные Сыргабеков, Сятов, Бураев, Манкеев и Тасеменов в своих показаниях назвали Курамысова участником антисоветской организации со слов неких Кулумбетова и Ходжанова. В показаниях Ходжанова Курамысов вообще не упоминается, а Кулумбетов в суде от своих показаний отказался и виновным себя ни в чем не признал. Поразительно, но взаимоотношения “братьев по партии” были далеки от идеальных. И в этих условиях вызывает уважение позиция допрошенных по делу И. Курамысова Бекболата Мустафина (члена КПСС с 1929 года) и Сары Есовой (члена партии с 1920 года), знавших его по совместной работе. Они охарактеризовали Курамысова положительно, как “политически грамотного, энергичного партийного работника” (Спецархив КНБ РК, д.№ 04661, т.3, лл.167-172).
Тем не менее выездная Коллегия Верховного Суда СССР 25 февраля 1938 года приговорил И.М.Курамысова к расстрелу с конфискацией имущества. Приговор был приведен в исполнение в тот же день. Всю горечь потери испытала его семья: жена — Ельжанова Сауле и малолетние дети Кадыр, дочери Дана и Ира.
После смерти Сталина началась первая волна реабилитации. 6 июня 1957 года в Военную Коллегию Верховного Суда СССР поступило секретное заключение главного военного прокурора, полковника юстиции А.Горного, в соответствии с которым было вынесено определение об отмене прежнего приговора в отношении Измухана Курамысова в связи с отсутствием самого состава преступления. И все же роль и значение этой фигуры в истории Казахстана далеко не изучены…