Может ли у хорошего правительства страна ходить в попрошайках?

У хорошего – нет, у нашего – может. Потому что наше правительство – хрестоматийный пример того, как можно обменять благосостояние миллионов людей на твердую валюту власти по весьма выгодному для себя курсу. Превратив управление государственными финансовыми потоками в источник собственного влияния в стране, наше правительство с легкостью извлекает из него “максимальные выводы для себя” (по меткому выражению вице-премьера Д. Ахметова). В какую бы форму новомодного экономического жаргона ни облекались бы текущие решения правительства, в них проглядывает его чудовищно плодовитая финансовая мысль, нацеленная на “максимализацию выводов для себя, кратчайшим путем. В итоге государственные финансовые потоки, берущие начало в карманах рядовых граждан, обратно туда уже больше не возвращаются. Куда они направляются? Сага о реформах, описывающая “историю успехов” правительства, об этом умалчивает. Услуги правительства, так своеобразно управляющего государственной казной, стали для страны неокупаемыми и убыточными.

Удерживая минимальный размер заработной платы, пенсий ниже убогого прожиточного минимума, правительство, по существу, превратило новый экономический уклад в гигантскую машину по производству бедности, нищеты, попрошайничества. Не стоит думать, что последнее – удел немногих опустившихся и деклассированных людей. Попрошайничество становится в нашей стране не только образом жизни, но и даже профессиональным занятием для практически всех возрастных категорий населения, включая людей энергичного, трудоспособного возраста.

В среднем практически половина опрошенного населения республики констатирует появление большого количества людей, просящих подаяние. В разрезе выборочных городов доля людей, отмечающих этот факт, колеблется в пределах от более одной трети в Алматы до более двух третей в Уральске.

Свыше трети респондентов сталкиваются с попрошайками на каждом шагу. Особенно критическая ситуация сложилась в южной столице. Больше половины опрошенных алматинцев шагу не могут сделать, чтобы не встретить человека с протянутой рукой.

В среднем только девятой части горожан несколько больше повезло, т.к. им не часто приходится встречать на своем пути попрошаек. Большинство из тех, кому повезло, – жители Астаны и Атырау.

Судя по тому, что абсолютное большинство опрошенных казахстанцев (83,7%) признает как данность наличие массового феномена попрошайничества, последнее становится нормой жизни пореформенного Казахстана.

Примечание: В среднем одним респондентом отмечено около трех ответов.

Как-то незаметно из городских дворов исчезли стаи жирных голубей, осаждавших мусорные баки. Их место заняли кучкующиеся вокруг все тех же помоек люди с грязными торбами. Зимой плохо одетых детей можно увидеть спящими на канализационных люках, летом – просящими деньги у водителей проезжающих машин на уличных перекрестках

Улицы, рынки, подступы к магазинам, привокзальные площади превратились в паперти, где женщины с малолетними, грудными детьми, старики, инвалиды, золотушного вида подростки кормятся подаяниями. Страна – попрошайка выстроилась в очередь за милостыней, униженная, обездоленная, бесприютная страна.

В среднем каждый второй опрошенный казахстанец с сочувствием относится к тем, кто ведет образ жизни попрошаек. Большинство из них понимает, что этот путь обычно не выбирают. На этот путь обрекают, причем именно тех, кто наименее защищен в социальном плане. У каждого пятого вид попрошаек вызывает раздражение. Примерно столько же относятся к ним с равнодушием. Затруднился с ответом каждый восьмой респондент.

В графе “Другое” указано: “С жалостью и досадой”, “мне стыдно за государство, когда вижу несчастных людей”, “зависит от того, кого перед собой видишь”, “к детям – с сочувствием, к старикам – почти с раздражением”, “с раздражением – к здоровым и трудоспособным”, “большая масса из Таджикистана, не хочу, чтобы они стреляли в моих сыновей и внуков, не хочу поддерживать оппозицию”, “хотелось бы, чтобы правительство обратило на них внимание”, “к ним – с сочувствием, а к власти – с раздражением”.

В среднем 38,8% респондентов отметили, что в числе попрошаек встречается большое количество беженцев. Каждый четвертый считает, что беженцев не очень много среди попрошаек; по мнению каждого восьмого, их мало. Каждый пятый затруднился с ответом. Судя по результатам опроса, в основном это беженцы из Таджикистана.

Позволив своим частным наклонностям и интересам перевесить интересы государственного долга перед страной и народом правительство придало катастрофический размах росту социального отщепенства, заполнившего собой разрывы экономики. Цена “максимальных выводов” правительства не по карману большинству рядовых казахстанцев. Отсюда такое резкое уменьшение процентного содержания благополучных граждан и их переход в разрез люмпенов и деклассированных. Попрошайничество – это не только и не столько феномен, порожденный больной экономикой, сколько – политический феномен и справиться с ним можно лишь путем санации правительства от атакующей его бациллы коррупции. В основе попрошайничества лежит не только нищета и низкое положение, отсталость страны, но и отторжение от законно унаследованного места в обществе. А это уже из области политических игр с безопасностью страны.

Как там у нас с журналистикой?

05.07.2023 13:0021427

Каждый второй опрошенный казахстанец затруднился дать прогноз событий на ближайшую перспективу. Основная масса населения республики не имеет возможности удовлетворить свою естественную потребность планировать жизнь хотя бы на день вперед. Жизнь казахстанцев превратилась в “минное поле”, где каждый неосторожный шаг может подорвать и без того шаткий семейный бюджет. Неопределенность, нестабильность, неуверенность в завтрашнем дне определяют умонастроения большей части жителей страны.

На этом фоне сохраняет веру в социальную стабильность лишь четверть респондентов. Другая четверть не разделяет эту убежденность, полагая, что следует ожидать дальнейшей дестабилизации социальной ситуации.

В среднем пятая часть респондентов ожидает акции массового протеста в ближайшие годы. Правительство пашет море, сеет ветер, но этот ветер не стал для народа Казахстана попутным и не принес живительных перемен. За каких-нибудь 10 лет правительству удалось восстановить самые худшие, кошмарные черты доиндустриальной архаики (бедность, попрошайничество, барымту, сепаратизм родоплеменной знати, патримониальную систему права, институт батырства), не добавив к ним ни одной из лучших черт современности. То, что отсутствовало, не присутствует и по сей день, а именно: частная собственность, рациональная организация капиталистического производства, функционирующий рынок, крепкая предпринимательская этика, верховенство закона.

Эдикты правительства делают излишним Основной закон государства, поскольку отменяют все его гарантии, превращая тем самым рядовых граждан в социальных изгоев без права знать, что их ждет в бесприютном государстве, потерявшем к ним интерес.

Попрошайничество – это еще и новый культурно — исторический феномен, который возник на рубеже XX-XXI вв. в правительственных “приемных”, где в ожидании решения социальных проблем томится страна, ставшая заложницей ретрофантазии о территориальном казахском государстве.

Когда слышишь вдохновенные слова о социальном, демократическом, правовом государстве Казахстан, а видишь перед собой толпы бездомных, голодных попрошаек, невольно начинаешь понимать, что имеешь дело с одной из крупнейших исторических фальсификаций, основывающих на риторике политического истэблишмента республики.