Содержание
Предисловие
После объявления движения “Демократический выбор Казахстана” и ухода части наиболее перспективных кадров “команды Президента” в оппозицию, лодку власти не просто сильно качнуло. Как это бывает, когда за борт неожиданно выпрыгивает гребец, ее толкнуло вспять, а теперь она бесцельно кружит на месте.
В противовес главному лозунгу объединившейся “старой” и “новой” оппозиции: “Акимов – выбирать!”, администрация дала “полный назад” даже в обещаниях хотя бы частичной децентрализации власти. Само это опасное слово исключено из лексикона правительства, Госкомиссия по децентрализации переориентирована на “оптимизацию” распределения полномочий и бюджетов по ступеням той же акимовской вертикали, соответствующий Указ Президента переписан. Нам теперь не обещают даже продолжения экспериментов с выборами сельских “акимчиков”, что же касается многострадального законопроекта “О местном самоуправлении”, то его очередная версия, как только что объявил Президент в своем Послании, появится теперь лишь после “окончательного” уточнения распределения бюджетов и полномочий по ступеням акимовской вертикали.
Такая последовательность “курса на демократизацию” сродни тому, как если бы закоренелый холостяк вознамерился еще раз оптимизировать самоудовлетворение всех своих потребностей, но при этом объявил бы всей округе, что невесту себе он тоже подыщет, — как только окончательно научится обходится без спутницы жизни.
Следует ли из этого бесполезность продолжения усилий по разработке и предложению правительству тех или иных концепций демократизации местных властей?
Наоборот, именно отчаянное нежелание администрации даже говорить на эту тему есть самое красноречивое свидетельство того, что проблема выборов местных властей – ключевая в нынешнем кризисе власти.
Да, у правительства есть содержательные задачи в части оптимизации делегирования полномочий, ответственности и ресурсов на разные ступени исполнительной вертикали, и оно пытается их решать, в чем мы желаем ему успеха. Но это – внутренняя проблема режима неразделенной власти, а отнюдь не тот вопрос децентрализации, который стал всеобщим камнем преткновения.
Однако чем упорнее режим, опирающийся именно на “акимовщину”, будет пытаться строить “запруду” на пути неизбежного хода событий, тем выше вероятность “неожиданного” прорыва этой запруды, и устремления реформы местного управления, вместо заранее подготовленного русла, по опасным и крутым селевым склонам.
Мы имеем в виду, что сам правящий режим, по факту окончания приватизации, собственного сращивания с частным бизнесом, и внутренней олигархической сути, практически “созрел” для раскалывающей конкуренции внутри себя. Помимо уже открыто выступивших “младодемократов”, сама администрация Президента (см., например, сайт “Номад”) вступила в заключительную фазу борьбы всех со всеми внутри Ближнего Круга, исход которой может иметь только два направления.
Либо совместными усилиями власти и общества удастся направить потенциал борьбы олигархических “элит” в сторону создания реального парламентаризма, что возможно лишь на базе опережающей демократизации именно местных властей.
Либо раскол режима неизбежно закончится “расползанием” всего государства, начиная с “автономизации” Нефтеносного Запада. Причем это “расползание” пойдет именно по “акимовским” швам.
Неожиданно или закономерно, но монополия Нурсултана Назарбаева на роль единственного политика в “команде” власти закончилась. Однако чем больше в это вдумываешься, тем сильнее радость долгожданных перемен затмевается предчувствием смутного времени. Николай Рыжков в свое время предрек: “вы еще вспомните наше правительство”. Понадобилось несколько лет, чтобы народ понял, что имел в виду “плачущий большевик”.
Боюсь, у Первого Президента суверенного Казахстана скоро появится возможность повторить пророчество предпоследнего Премьер-министра СССР.
Пока “команда” власти всецело поглощена последней своей задачей – борьбой за самовыживание, пока вся страна втянута в участие или наблюдение за этой захватывающей интригой, никто всерьез не думал, а что — потом.
Пожалуй, пора начать говорить друг другу правду о нашем тревожном будущем.
Рискну начать вот с какого заявлений: надо искать вариант согласования позиций правительства и демократической оппозиции по проблеме демократизации власти. И, в первую очередь, по такой важной составляющей этой проблемы, как вопрос: избирать или назначать акимов.
Именно вокруг этой проблемы концентрировалось противостояние власти и оппозиции все последние годы, но именно сейчас напряжение противостояния достигает своего максимума.
Акимовская вертикаль, как самая слабая струна режима Президента Назарбаева, колеблется все сильнее. Создание ДВК и последовавшие за этим события 19-20 января выдвинули проблему выборности акимов как ключевую, вокруг которой кипят основные страсти, происходит поляризация и консолидация самых разных политических сил.
Из сохранения права назначать и снимать акимов режим Президента Назарбаева воздвиг вокруг себя “берлинскую стену”, за которой пытается держать глухую оборону. И из нее же режим устраивает отчаянные скрытные вылазки-контратаки против “распоясавшихся” СМИ.
В свою очередь, оппозиция получила прекрасную возможность консолидироваться самой и объединить недовольство широких масс населения под понятным для всех лозунгом выборности акимов. Этот лозунг, увесисто доходчивый, как клин-баба, бьет по “берлинской стене” власти, и режим явно страшится этих ударов, потому что знает – долго их не выдержит.
В бессилии придумать что-либо путное для переустройства “акимовщины” в современную систему децентрализованного управления городами и территориями, в прошлом году режим сам начал подкопы под стену назначаемости своих наместников, устраивая выборы сельских “акимчиков” и обещая в будущем выборность районных и городских акимов.
Тем самым глава государства продемонстрировал, что разница между ним и теми его противниками, которые требуют “отдать” на выборы сразу областных акимов, заключается лишь во взглядах на способы, которыми следует рубить сук, на который усажена сейчас вся система управления государством: если радикальная оппозиция хочет рубануть сразу, то режим соглашался откалываться лишь по щепочкам. Теперь же, после перехвата инициативы оппозицией, режим вообще не знает, что делать даже с собственными наметками по эволюционной демократизации местных властей.
Страх и ожесточение – не лучшие попутчики для “команды” власти, однако и оппозиции (за исключением той ее части, чей интерес исчерпывается личным крахом персоналий правящего режима) не стоит слишком радоваться быстро нарастающей слабости и недееспособности правительства.
Какая — никакая, а “президентская вертикаль” есть на сегодня тот единственный стержень, на который “навешаны” не только система власти и управления, но и все прочие государственные устои, включая экономику, социальные сферы и международные обязательства Казахстана.
Ни размягчение президентской вертикали до потери упругости, ни распад ее на отдельные части (а комбинация таких вариантов гарантирована при продолжении нынешнего противостояния режима своим политическим противникам и собственному населению) не могут быть целью никого из тех, кто озабочен не самосохранением и не извлечением личных выгод, а благополучным будущим
государства.Следовательно, для всеобщего блага необходим компромисс между непримиримыми сейчас позициями сторон, и этот компромисс должен состоять в выработке приемлемого как для правящего режима, так и для оппозиции плана переустройства “президентской вертикали” в современную систему власти и управления правового демократического государства.
Коль скоро ни одна из сторон не может реализовать такой план самостоятельно, компромисс между ними есть абсолютная необходимость с точки зрения сохранения стабильности в стране на период перехода власти от Президента Назарбаева к следующему главе государства.
То, что этот период уже начался, — очевидно, что и актуализирует задачу разработки проекта такого компромисса и начала диалога по его достижению.
Однако очевидно и то, что процесс наследования власти Нурсултана Назарбаева может затянуться еще на относительно долгий, может быть, до трех-пяти лет, срок. В течение которого режим все более будет “зацикливаться” на проблематике самосохранения, делая всю страну заложником этой своей семейно-корпоративной задачи.
Поэтому именно демократическая оппозиция, как не уходящая в историю, а, напротив, отвечающая за будущее Казахстана сила, обязана уже сейчас проявить инициативу как в выдвижении компромиссного плана, так и в помощи (понуждении) режиму по началу диалога по проблемам децентрализации.
Эта обязанность — объективно более сильной стороны, протянуть руку помощи запутавшемуся, растерявшемуся и страшащемуся ответственности партнеру — сохраняется для демократической оппозиции и в случае форсированных вариантов ухода нынешнего режима, вероятность чего нарастает.
Существует мнение, что в нынешнем своем виде “команда” власти уже не способна ни к диалогу, ни вообще к вменяемым действиям даже ради самоспасения и что время нынешнего режима очень быстро заканчивается. Мы тоже склоняемся к такой оценке, однако, форсированный сценарий ухода Нурсултана Назарбаева с первой позиции не только не снимает необходимость выдвижения компромиссного плана переустройства сложившегося режима, а,
напротив, актуализирует такую необходимость.Поскольку объективно остается главный конфликт: между приватизировавшей в свою пользу основные властные, финансовые, имущественные, информационные и кадровые ресурсы патронатно-клиентальной вертикалью и необходимостью поэтапной системной демократизации государства, экономики и общества.
Любой политический лидер и его “команда”, сумевшие завоевать пост Президента, или парламентское большинство (а переход власти в руки антиназарбаевской оппозиции – лишь вопрос времени) столкнутся с той же проблемой – переустройства наследия президентского режима. А чтобы победитель Дракона не превратился в него самого, или чтобы перестройка режима не превратилась в перестрелку, необходим тот самый компромисс, учитывающий правду всех сторон.
И коль скоро у каждой из сторон действительно имеется своя собственная Правда, все они должны быть учтены в общем компромиссе.
Вот с этого, — с анализа каждой “правды” и начинается составление плана национального согласия.
Подобно тому, как устойчивость и совершенство любой постройки определяется ее фундаментом, суть любой государственной власти выявляется тем, какова она на территориях. А поскольку в областях, городах, районах и сельских округах нет иной власти, кроме назначаемых сверху вниз акимов, эта акимовская вертикаль и является той осью, вокруг которой вращается вся проблематика политического, экономического и социального устройства государства Казахстан.
Это — главное, что необходимо понять в сути “акимовщины”, прежде чем обсуждать варианты ее переустройства. А именно: власть акимов на административных территороиях есть органичное отражение, продолжение, и в то же время – фундамент, власти самого Президента и его Семьи над всем государством.
Симметрично тому, как Президент единолично формирует (и по Конституции, и фактически) руководящую верхушку исполнительной, судебной, правоохранительной, фискальной и силовой вертикалей, равно как и системы национальных компаний, банков и всего стратегического бизнеса, его наместники
—акимы продолжают эту же вертикаль неразделенной личной власти на территориях.Ведущий бизнес областного, районного, городского и даже сельского масштабов “крышуется” соответствующими акимами точно так же, как весь стратегический национальный бизнес аффилирован “ближним кругом” главной Семьи. Что же касается предпринимательской деятельности вообще, включая теневую и криминальную сферы, то вне радиуса власти акимов, и их местных производных, эта деятельность по существу не возможна.
Вне сферы заданий и интересов Астаны, именно акимы “подсказывают” судьям и прокурорам их решения, перед ними отчитываются местные фискалы и “силовики”, они определяют цели и задачи контролирующих служб. И они же организуют исполнение соответствующих заданий Центра.
Акимы “выбирают”, для себя и под себя, маслихаты, и используют эти “представительные” органы так же, как администрация и правительство используют послушный им Парламент. Более того, именно на акимах зиждется устройство высшего представительного органа, поскольку они формируют послушные им избирательные комиссии и через них организуют заполнение Парламента заранее запроектированным депутатским составом.
В этом смысле власть Президента также находится всецело в руках его территориальных наместников, так как именно они “делали” результаты всех референдумов и президентских выборов, и только с этими же “технологиями” связаны надежды Астаны в предстоящих избирательных кампаниях.
В не меньшей степени, акимовская вертикаль является тем стержнем, вокруг которого, волей-неволей, формируется деловая и обиходная этика, моральные критерии и даже мировоззренческие принципы, на которых государственным органам, населению и гражданскому обществу предстоит сосуществовать в ближайшие годы и десятилетия.
Это – определяющее обстоятельство, и его надо прочувствовать со всей серьезностью:
Зададимся вопросом: а почему, все-таки, Казахстан так очевидно “не дотягивает” до параметров цивилизованного общества, если природных богатств и “нефтедолларов” у нас – избыток, народ не глуп и образован достаточно, чтобы массово осваивать Интернет, делать евроремонты и ездить на иномарках, а в управленческой, предпринимательской и культурной элите достаточно много людей, действительно погруженных в контекст современного мира?
Ответ все знают: у нас иной менталитет! Но как-то не приходилось слышать содержательной расшифровки сути этого самого “менталитета”. В самом деле, нельзя же списывать неизбывную коррупцию и некомпетентность чиновничества, тотальную коммерциализацию и продажность власти, “кидальное” ведение бизнеса, холуйскую вторичность так называемой интеллигенции, как и готовность самого “простого народа” к существованию в беззаконии, рабской покорности, кумовству, трайбализму и взяточничеству на некие врожденные свойства национального характера “коренных”
или “русскоязычных”. Поскольку такое допущение не только оскорбительно по форме, но и не верно по существу.Правильный ответ подсказывает “акимовшина”. В чем ее суть, если заглянуть под формальный институт вертикальной назначаемости наместников единоличного правителя? Это – все та же вековечная система общественных отношений на основе личной преданности и круговой поруки, на делении “свой – чужой”.
Словечко “команда”, которое так естественно употребляет наш Президент и его приближенные, по-фрейдистски точно выдает то, чем на самом деле и является приватизировавший Казахстан режим – это действительно “команда”, повязанная теми внутренними скрепами, которые сильнее любых внешних правил, будь то писанные законы государства, нормы религиозной или общественной морали.
Загипа Балиева совершила много явных ошибок во время избирательных компаний 1999 года, она “подставила” власть под жесткую критику ОБСЕ и США, ее дружно кусают СМИ, ее давно пора снимать. Но она говорит: “Я – в команде Президента!”, и этого достаточно для сохранения поста председателя Центризбиркома. Потому что она – действительно в “команде” Президента, и главный закон для нее – это закон преданности “команде” и ее “шефу”. Который для нее имеет высшую силу перед тем избирательным законодательством, которому она поставлена служить. И когда ей приходится преступать формальный закон ради соблюдения закона личной преданности, она делает это без колебаний, поскольку вписана в менталитет круговой поруки “команды”. Причем в высший закон такой “команды” входит и возможность сделать ее, в конце концов, “козой отпущения” за все избирательные прегрешения. И она, как член “команды”, должна будет взять всю вину на себя, не рассказывая, чью волю на самом деле она исполняла. За что “команда” ее тоже не сдаст, и она получит очередные дивиденды.
Так и, например, Генеральный прокурор или Председатель Верховного Суда, когда им приходится делать выбор между писаным законодательством, охрана которого есть их формально высший служебный долг, и неписаными законами “команды”, они даже не умом, а всем менталитетом ощущают, что для них приоритетнее и безопаснее.
И Министр информации и общественного согласия, противопоставляя сейчас себя лично всему общественному согласию, занимаясь отлучением телеканалов от эфира и газет от типографий и зарабатывая маниакальной настойчивостью в преследовании своих же подопечных — СМИ — репутацию “информационного Чикатило”, действует так, конечно, не в силу такого собственного понимания служебного долга (впрочем, естественный отбор в “команду” делает свое дело, и не исключено, что Мухтар Кулмухаммед на самом деле искренен).
И вице-премьер, формально отвечающий сейчас за всю “правоохранительную” систему, и неформально “наклоняющий” ее же на подавление фрондирующей прессы, – он тоже, наверное, действует не в силу самостоятельных убеждений. Уж кому как ни ему знать, что, когда некий министр юстиции попался на установке “прослушки” в кабинетах собственных замов, он поплатился вовсе не за вопиющее насилие (в особо циничной и извращенной форме) над этой самой юстицией и даже не за растрату бюджетных средств, а всего лишь за неаккуратное соблюдение правил “команды”.
Вернемся к акимам: они не просто члены “команды” власти, они – фундаментальная ее часть. И не просто на организационном, но и на ментальном уровне.
Аким Даукеев, угрожая своим противникам, как-то сказал: “Меня могут остановить только моя мама и мой Президент”. Очень точно, – именно так говорили настоящие степные батыры и две тысячи, и тысячу, и двести лет назад!
Так в Великой Степи, и на Руси – тоже, испокон веку строились отношения ханов и нукеров, князей и дружинников, и просто баев и батраков. В современной терминологии такая “команда” именуется патронатно-клиентальной системой, в древности это тоже как-то называлось.
Например, вся феодальная Европа строилась по типу сегодняшних среднеазиатских “президентств”: во главе каждого “суверенитета” короли-президенты, повязанные непрерывной враждой-дружбой, и каждый из них является главным собственником, судьей и прокурором (а также главным мудрецом, поэтом, спортсменом и любовником) в своем государстве. Внутренняя же власть каждого такого суверенного феодала держится на подчинении ему (или признании его, что не меняет сути) его вассалами — феодалами второго порядка, герцогами и князьями — тогда, областными акимами, Машкевичем и Шевроном – сейчас. И далее вниз эта система феодал-вассал распространялась по графствам и баронатам, вплоть до владений разных мелких шевалье, так же, как сейчас она проходит через районы и города до сельских “акимчиков”.
Причем каждый местный феодал, подобно королю-солнцу в Столице этого суверенитета, имеет право быть главным собственником, управителем, судьей и прокурором в своей вотчине, и именно постольку, поскольку он сохраняет личную преданность вышестоящему феодалу. И как пятьсот лет назад в Европе работало правило “вассал моего вассала – не мой вассал”, так и в “команде” Президента Назарбаева состоит вовсе не вся исполнительная, парламентская и судебная власть, а всего лишь ее верхушки. Аким района лишь на словах “человек Президента”, а на самом деле он в “команде” областного наместника Президента. Точно так же как нижестоящие “акимчики” есть вассалы районных акимов, и только их.
И когда назначенный сверху административный феодал областного или районного уровня дает устные указания назначенным им вассалам, эти слова и есть для них Главный Закон. А все то, что говорит с трибуны “их” Президент, или пишет в своих Указах, или написано в законах государства, имеет для них лишь вспомогательно-познавательное значение.
Что со времен Атиллы, Чингизхана и Сталина изменилось в этой схеме управления Великой Степью, а ныне – суверенным государством Казахстан?
Во-первых, терминология (впрочем, аким – слово не современное). Во-вторых, конкретное наполнение связей внутри “команды”. Вернее, не изменилось, а дополнилось, так как деление по жузам, родам и племенам так же, как и связки по линиям “нагаши” (родственники по матери) и “жиен” (по отцовской линии), сохранились и даже заметно усилились по сравнению с советским периодом. Однако трайбализм сейчас не сразу заметен, так как он (кроме “глубинки”) присутствует уже не в классическом виде, а в разных сочетаниях его же с более современными видами неформальных связей: партийно-номенклатурными, кланово-корпоративными, земляческими и просто рыночно-мафиозными.
Точно так же, как братство по оружию в военных набегах на чужеземцев сменилось теперь совместными “подвигами” на полях приватизации, а вместо барымты соседствующие в одной и той же президентской системе племена-“команды” соревнуются в угоне друг от друга рентабельной собственности и контроля над финансовыми потоками.
Но эти различия – не принципиальны. Принципиально иное: что такие форма и, главное, содержание власти, по определению не интегрируются в ту современную рыночно-демократическую цивилизацию, под диктат которой попал Казахстан.
Вернее, интегрироваться-то они интегрируются, и даже очень охотно. Об этом говорят и поля для гольфа в обеих казахстанских столицах, и фраки с галстуками-бабочками на нашей “элите”, и успешный экспорт нашего сырья на мировые рынки.
Но это не интеграция, а все та же извечная колонизация. Разница лишь в том, что раньше Казахстан был закрытой окраинной колонией сначала Российской империи, потом СССР, а сейчас стал открытой колонией всех сразу Больших Игроков. Что, вообще говоря, большой плюс с точки зрения общеисторического процесса, но и большой минус, и очень большой риск, для всех нас – здесь живущих. В первую же очередь этот риск – так и не состояться в качестве современной нации, не преодолеть синдрома колониальной вторичности, не сохранить национального единства и государственности — стоит перед “государствообразующим” этносом – казахами.
Казахстан – классический новый африканат, поскольку проблема колониального состояния есть проблема не внешняя, а внутренняя. И, в определяющей степени, это проблема состояния всей так называемой национальной элиты и того устройства государственной власти, общественных институтов и морали, которое этому состоянию соответствует.
Для предсказания будущего нашего государства достаточно оглянутся на те 50-40 лет, что уже прожила Африка после ухода белых колонизаторов. Классика: когда Большой Вождь, он же – Большой Друг Транснациональных Корпораций, слабеет, борьба за его власть и банковские счета раскалывает ближайшее окружение, и страна вползает в нескончаемую смуту, а то и расползается по владениям региональных вождей. Оставаясь, и по частям, теми же самыми африканатами, только с еще меньшими шансами пробиться наверх, и с еще большими угрозами для собственного населения.
Самый свежий и наглядный пример, ложащийся проекцией на наше будущее — события в республике Зимбабве (между прочим – парламентской), которая 20 лет назад пережила эйфорию приобретения независимости, всплеска духа национального возрождения, “естественной” эмиграции белых “колонизаторов”, и консолидации населения вокруг “всенародно избранного” Президента Мугабе. Следящие за тем, что сейчас происходит в бывшей благополучной Северной Родезии могут только удивляться обилию поучительных параллелей с нашими делами.
Кто сказал, что Казахстану гарантировано сохранение стабильности, территориальной целостности и хотя бы нынешней полуколониальной государственности, если сам режим уже сформировал региональных самовластных президентов-акимов, и он же ведет дело к их “суверенизации”?
Вот об этом, — о том, что по терминологии правительства именуется деконцентрацией-децентрализацией власти, а в программах оппозиции сконцентрировано в лозунге “Акимов – выбирать!”, и надо сказать следующую правду.
Как известно, одной из главных причин раскола правительства Токаева с образованием движения “Демократический выбор Казахстана” было бездействие Государственной комиссии по децентрализации. Соответственно, в “Политической программе” ДВК ключевое место занимает раздел, озаглавленный весьма недвусмысленно: “Децентрализация власти и выборность акимов всех уровней”
.Суть этого раздела (в изложении):
а) разграничить полномочия и ответственность между всеми уровнями власти; функции должны закрепляться только за одним уровнем, который может реализовать их наиболее эффективно;
б) обеспечить экономическую и финансовую независимость местных органов власти всех уровней;
в) провести выборы акимов всех населенных пунктов страны, начиная с сельского округа и заканчивая городами Астана и Алматы; затем – выборы областных маслихатов (которые будут работать на профессиональной основе) и акимов районов; наконец – выборы акимов областей.
А поскольку децентрализация государственных функций не должна означать снижения роли центра, необходимо введение механизмов и институтов представителей центральной власти, координирующих деятельность территориальных подразделений центральных исполнительных органов”. Что, по утверждению авторов Программы ДВК, позволит сделать более устойчивой систему государственного управления, обеспечит гарантии суверенитета и территориальной целостности страны
.Теперь, после резкого рывка правительства назад от темы децентрализации, руководствуясь тем же третьим Законом Ньютона (всякая сила, действующая на предмет, порождает ответную силу, равную ей и противоположно направленную) нетрудно предсказать дальнейшее “раскачку” противостояния власти и оппозиции как раз вокруг главной оси – избирать или не избирать акимов.
Понятно, что “продукт”, который выдаст Госкомиссия, возглавляемая ныне “продуктом Назарбаева”, предопределен переходом режима в “глухую оборону”, и в “новой” концепции не предвидится даже выборов сельских “акимчиков”.
Тем самым “перспективный” глава правительства перекрывает сам себе единственный политический коридор, по которому режим Назарбаева хоть как-то мог двигаться навстречу ожиданиям как казахстанского общества, так и Запада (шансов добиться ощутимого для населения улучшения в социально-экономической сфере у аффилированного с экспортно-сырьевой экономикой правительства нет никаких).
В результате достаточно скоро, возможно, еще в этом году, Имангали Тасмагамбетов от положения Наследника, которое пока за ним признают, успеет опуститься до роли очередного премьера — “мальчика для битья”. И ему начнут припоминать не только нынешние “проколы”, но и бытность его вице-премьером во времена тендеров на телечастоты, разворовывания ФОМСа, разгрома сельских школ и приватизации высшего образования. А “припоминать” все это, и многое другое, начиная с “неавторитетной” родовой принадлежности, найдутся желающие со всех сторон.
Соответственно, Президент Назарбаев уже в недалеком будущем может стать перед тем фактом, что его проблемой является не столько то, как передать власть над страной своему наследнику, сколько то, как не отдать правительство такому Премьеру, который начнет “рулить” уже полностью самостоятельно.
Тогда, ввиду отсутствия иной альтернативы, придется возвращать в правительство лидеров, хотя бы, “Ак жола”. И, соответственно, соглашаться с программой децентрализации.
Понятно, что децентрализовать можно лишь то, что сейчас имеется в централизованном виде. Что же мы имеем?
Мы имеем систему власти, в которой так называемые представительные органы находятся во вторичном по отношению к исполнительной власти положении. Мы имеем избирательную систему, настроенную, по всей своей вертикали, на заказные фальсификации результатов любых голосований. И имеем суды, прокуратуру и силовые органы, также встроенные в систему искажения волеизъявления граждан, работающие на сокрытие и прикрытие избирательных махинаций.
А также мы имеем газеты и телеканалы, которые все, за незначительным исключением, так или иначе ангажированы враждующими олигархическими группировками.
Это – не очередная хула “режима” со стороны радикальной оппозиции, а объективная констатация того, что мы имеем и из чего приходится исходить при проектировании каких-либо системных преобразований и прогнозировании их последствий.
Мы должны исходить также из того, что нынешний политический режим есть явление системное, интегрировавшее в себя не только административные, но и основные финансовые, экономические, информационные и кадрово-интеллектуальные национальные ресурсы. Вне этого режима в Казахстане сейчас мало что есть.
Само собой, в аппарате Президента, в Парламенте и Правительстве, в акиматах, силовых и фискальных органах работают не одни коррупционеры, компрадоры, лжецы и прочие негодяи. Наоборот, грамотных специалистов и порядочных людей среди них – большинство. Но они – тоже часть Системы, работающие на нее, и по ее законам. И, повинуясь импульсам, задаваемым с самого верха, весь госаппарат и бизнес пронизаны сейчас психологией временщиков: люди просто “делают бабки”, пока это можно. Поэтому патриотов Родины в Казахстане – много, а вот патриотов государства Казахстан среди нормальных людей – нет. И это – ужасно!
Что же произойдет, если децентрализовать такую систему? Ответ ясен: децентрализуется она сама, и воспроизведет себя же, в децентрализованном виде. Акимы начнут переизбирать сами себя так, как это сейчас делает Президент Казахстана. Единственно новое, что может добавиться при такой децентрализации, это разрушение нынешней вертикали: в областях, в районах или в сельских округах — на любом из тех уровней, куда будет опущена децентрализация, акимы обзаведутся собственными
Центризбиркомами, “Хабарами”, Совбезами, “Отанами” и Евразийскими группами.Конечно, в каком-нибудь Карабулаке всего этого будет меньше, чем в столицах, но – меньше количественно, а не качественно. Какую бы маленькую клеточку нынешнего организма власти мы ни взяли, она несет в себе все зародыши его пороков, и на почве децентрализации эти зародыши начнут только быстрее размножаться.
Верхом политической наивности и государственной безответственности было бы надеяться, что на уровне какого-нибудь села-аула можно организовать более честные и прозрачные выборы, чем те, что режим инспирирует, допустим, в Алматы. И что одних только “честных” выборов достаточно для создания действительно честной, ответственной перед избирателями и дееспособной власти.
Чтобы понять, перед каким вызовом мы стоим, давайте честно ответим на такой вопрос: а почему, собственно, именно в последние год-два так актуализировалась проблема местного самоуправления и выборов акимов? Почему семь лет подряд Президент, Правительство и Парламент как
бы не замечали статей 89 и 92 Конституции, по которым закон о самоуправлении на всех “территориях компактного проживания населения” должен был быть принят не позже 1997 года, а теперь вдруг вспыхнули такие страсти?Может быть, режим вышел на качественно новую ступень экономической и политической прочности?
Отнюдь, все мы знаем, что толчком к ускорению политических событий явился глубокий и продолжающийся раздор в самой власти.
Может быть, режим стал мудрее?
Нет, он просто стал слабее, и это проблема не только действующего Президента и его окружения, это проблема всей страны.
Президентская вертикаль стала слабеть прямо на наших глазах именно по факту своего окончательного созревания в том виде, в котором она создавалась все предыдущие годы. Надо признать, что наш Президент на самом деле оказался гораздо большим демократом, чем его среднеазиатские, и кавказские, коллеги. В частности, собственную власть он построил на конкуренции и сдержках-противовесах в своем окружении. Это была конкуренция за приватизацию, причем вместе с присвоением государственных постов, и теми же самыми людьми, приватизировались и все остальные ресурсы страны: финансовые, производственные, природные, имущественные и информационные. А главным Регулятором этой внутрирежимной конкуренции за приватизацию основных национальных ресурсов, ее главным Правилом, выступал сам Президент. Все же прочие формальные институты и правила: Правительство, Парламент, Суд, Прокуратура, писаное законодательство, контракты и тендеры – все это играло, и играет, лишь вторично-вспомогательную роль.
И вот эта внутрирежимная конкуренция по неписаным правилам, в полном соответствии с законами монополистического рынка, привела к тому, к чему только и могла привести: к концентрации должностей, финансов, собственности и медиа-средств в руках примерно десятка олигархических группировок в ближайшем окружении Президента. Причем по мере того, как Президент, ради поддержания балансов, наделял эти группировки все большими ресурсами, сами они укрепляли свою независимость от главы системы.
Поэтому выплеснувшиеся на публику конфликты между некоторыми из этих группировок, которые мы наблюдаем с октября прошлого года, это — лишь вершина айсберга. На самом деле весь так называемый “ближний круг” – это давно уже не монолит, а совокупность противоборствующих кланов, групп и группочек. Готовящихся к решающей схватке за удержание захваченных ресурсов, или за их перераспределение.
И такая же система воспроизведена в областных и районных центрах, по всей президентской вертикали.
То есть, это не оппозиция раскачивает лодку власти, а сама власть уже раскачана внутри себя, она сама созрела для собственной дестабилизации, и осталось дождаться лишь того быстро приближающегося момента, когда централизующая функция главы государства ослабнет настолько, что начнется спонтанная реакция деления.
Итак, все мы оказываемся заложниками такой децентрализации, итогами которой могут быть сначала симулятивная профанация идеи демократизации местных властей, а далее — распад унитарной президентской системы на несколько региональных семейно-олигархических режимов (в первую очередь – на нефтяном Западе, который быстро созревает для роли нашей казахстанской Эритреи).
Поэтому ответственность оппозиции за будущее страны состоит также и в активном поиске компромисса с правящим режимом еще до того, как он уже необратимо “расползется”. А для этого нужно учитывать и резоны самого режима.
Справедливости ради надо сказать, что режим Нурсултана Назарбаева создал не столько он сам, сколько внешняя относительно Казахстана логика распада супердержавы СССР. Практически все то главное, что дало старт так называемым реформам Президента, от “парада суверенитетов” до рыночных цен, выхода из рублевой зоны и приватизации “по индивидуальным проектам”, было продиктовано извне, не оставляя руководству Казахстана никакого стратегического выбора. И так продолжалось все последние десять лет: реформы “списывались” с московских образцов, шли по прямым директивам МВФ и Мирового банка, либо диктовались еще кем-то или чем-то вне Казахстана. И даже то, что оставалось как бы на усмотрение собственно казахстанской власти, более определялось неотложной необходимостью, чем разумом и волей этой власти. Так, например, Казахстан “естественно” лишился национального суверенитета над главными природными ископаемыми и экспортными комплексами.
Еще надо сказать, что сама по себе задача радикальных и масштабных преобразований в экономической и социальной сферах объективно вступала в противоречие с задачей демократизации прежней административной системы власти. На одновременные реформы всего и вся у государства и общества просто не хватило бы ресурсов, как, например, не хватило бы сил у человека, вынужденного во время бега по пересеченной местности еще и сочинять стихи и играть на скрипке.
Более того, демократизация власти, если бы такая попытка была предпринята всерьез, неизбежно затормозила, “заболтала” и заблокировала бы экономические реформы, и это при том, что скорость и радикализм рыночных трансформаций, в условиях необратимого распада народно-хозяйственного комплекса бывшего СССР, были практически единственной гарантией ухода от полного коллапса экономики. Переход к реальному парламентаризму в разгар приватизации был бы равносилен сбору консилиума после того, как больному уже дали наркоз и начали отпиливать ногу. Причем ход операции, в таком варианте, пришлось бы согласовывать не только с дантистом, окулистом и гинекологом, но также с летчиком, водопроводчиком и любителем межнациональных отношений.
Если поднапрячься, мы могли бы дать рациональное объяснение и активному продвижению родственников Президента во власть и стратегический бизнес, и многомиллионным частным счетам Семьи в швейцарских банках, и вообще всей той коррупции, которая не просто принизывает всю систему нынешней казахстанской власти, но является самой основой этой власти.
В конце концов, Нурсултан Назарбаев, как человек сугубо практический, создавал свою систему власти, и всю экономику, идеологию и политику вокруг этой системы власти, из того материала, что был у него под рукой. И опирал он все это не на импортные теории, а на ту местную действительность, которую хорошо знал и частью которой был сам.
Поэтому перед Историей Первый Президент Казахстана, по большому счету, не виноват. В том смысле, что он сделал почти максимум из того, что от него зависело и на что он сам был способен. Так что баланс его заслуг и ошибок, на сегодня, все еще положителен.
Нурсултан Назарбаев виноват сам перед собой: за то, что позволил своим не готовым к испытанию властью, богатством и государственной ответственностью родственникам слишком многое, и что сам не избежал искушений.
Однако за эту свою вину перед собой он уже сполна получил персональное наказание, оставленный в одиночестве, в окружении всего лишь двух бывших помощников, на руинах той семейно-клановой системы, в которую вложил всего себя.
Но никому, ни верхушке режима, ни оппозиции, ни стране и народу, ни нашим международным партнерам, не нужно, чтобы эти руины режима личной власти стали руинами веры в возможность существования суверенного, целостного, правого, демократического и социального государства Казахстан.
Поэтому всем и нужен гражданский компромисс.
Существуют совершенно очевидные исходные посылки для начала диалога:
Оппозиция не должна вести дело к досрочным выборам или созданию неких не предусмотренных Конституцией переходных органов и процедур. Парламент и Президент должны доработать весь оставшийся им конституционный срок. Все реформы, включая принятие новой Конституции, должны вестись по нормам действующего законодательства и осуществляться конституционными органами власти.
В свою очередь, режим должен отказаться от применения “уголовных” преследований против лидеров демократической оппозиции. В первую очередь, как обязательный шаг навстречу гражданскому компромиссу, должны быть освобождены из-под ареста Мухтар Аблязов и Галымжан Жакиянов.
А также следовало бы отменить заочное осуждение Акежана Кажегельдина и позволить ему вернуться в страну.
Содержательная часть компромисса должна опираться на децентрализацию, то есть демократизацию системы местных властей на территориях и в населенных пунктах. Вот ее возможные постулаты:
Система назначаемых акимов (префектов) сохраняется и используется как опора для строительства параллельных ей систем местных представительных органов. Однако при этом акимовская вертикаль “укорачивается” и, по мере создания местного самоуправления, разгружается от всех вопросов, входящих в компетенцию МСУ. Принцип такой:
Акимы, как представители центральной исполнительной власти, действуют на территориях – в областях и районах, а также в городах республиканского подчинения Алматы и Астана. Сельские округа, как субъекты государственного управления, целесообразно упразднить.
Местное самоуправление создается во всех без исключения населенных пунктах, включая города Алматы и Астану. Более того, МСУ следует создавать не по схеме “от села к городу”, а наоборот: строить МСУ именно начиная с Алматы, как наиболее ресурсно обеспеченном полигоне, распространяя опыт такого строительства на меньшие города и сельские поселения.
Соответственно, можно предложить административно-территориальная реформу, проводимую в два этапа:
На первом этапе будет создано местное самоуправление (МСУ) во всех городах (начиная с Алма-Аты и Астаны), поселках, селах и аулах.
МСУ получат все полномочия юридического лица и будут являться полноправными собственниками: соответствующей земельной территории, ее недр и расположенных на ней водоемов и подземных источников, внутренней флоры и фауны, всех не находящихся в частной и государственной (республиканской) собственности коммуникаций, зданий, сооружений, производственных, гражданских, коммунальных, социальных и культурных объектов.
Все вопросы, относящиеся к жизнедеятельности данного населенного пункта и решаемые в его пределах, будут отнесены к исключительной компетенции МСУ. Решения местного (городского) самоуправления, принятые в пределах его полномочий, станут обязательными на всей его территории, для всех юридических и физических лиц, включая дислоцированные в данном населенном пункте органы
государственной власти и должностные лица. Органы государственной власти не смогут вмешиваться в компетенцию МСУ. В свою очередь, на территориях местного самоуправления, и на сами органы МСУ, будет распространяться вся законная компетенция республиканских и местных органов государственной власти.МСУ будет иметь собственный бюджет, статьи расходов и доходов которого определяются им самостоятельно. Кроме того, государственным налоговым законодательством будет устанавливаться:
а) номенклатура и предельные величины местных налогов и сборов, которые вправе вводить МСУ;
б) доли от государственных налогов и сборов, зачисляемые в бюджеты МСУ;
в) нормативы бюджетного финансирования МСУ.
Коллективный орган (Кенес) местного самоуправления будет избираться населением. Кенес будет избирать главу местного самоуправления, уполномоченного набирать, на контрактной основе, исполнительный аппарат МСУ.
Кроме того, в каждом МСУ будет избираться начальник муниципальной полиции.
Акиматы и маслихаты в городах, а также поселковые и сельские акимы будут упразднены.
Кооперативы собственников квартир (домов) станут опорной базой местного самоуправления. Каждый отдельный многоквартирный дом (кондоминиум) получит права самостоятельного юридического лица – КСК. Нынешние КСК будут преобразованы в ассоциации КСК (АКСК) на уровне микрорайонов, районных и городских. Городские ассоциации создадут республиканскую. Эти ассоциации получат в собственность соответствующие земельные участки и социально-коммунальную инфраструктуру, им будут делегированы определенные функции органов местной власти и установлены источники финансирования, в том числе за счет части налогов. Ассоциации КСК станут полноправной стороной утверждения коммунальных тарифов и решения других вопросов местного жизнеобеспечения. Законодательство установит правила внутренней демократии КСК и льготные условия их хозяйствования.
Органы государственной местной власти
(ГМВ) – маслихаты и акиматы останутся на административных территориях: областях и районах.При этом будут ликвидированы двойное подчинение и “разделизм” в вертикали государственной исполнительной власти.
Акимам, как представителям правительства на территориях, будут напрямую подчиняться все местные подразделения центральных исполнительных органов. Соответствующие министерства-ведомства будут не руководить “своими” подразделениями, а отвечать за методическое обеспечение и контроль.
Бюджеты областей, районов, сельских округов будут составными частями консолидированного государственного (республиканского) бюджета, утверждаются и исполняются в его составе.
Функции акиматов станут полностью симметричными функциям правительства относительно данной территории: не будет таких задач и полномочий, которые отсутствуют у правительства, но имеются у акиматов, как не будет и задач центральных органов исполнительной власти, решаемых помимо соответствующих акиматов.
Областные и районные маслихаты получат право утверждать назначенного акима, а также заслушивать и утверждать его ежегодный отчет. В случае отказа маслихата одобрить назначение или годовой отчет, назначающая инстанция будет обязана заменить акима либо инициировать назначение досрочных выборов в маслихат.
На втором этапе административно-территориальной реформы будет проведено (после разработки специальной программы и ее всенародного обсуждения) укрупнение областей с сокращением их числа до пяти-семи. На укрупненных территориях будет введено региональное самоуправление, включая выборность акимов. Областные маслихаты получат право принятия обязательных для данной территории нормативных актов (“региональных законов”).
Это – заключительная и, на наш взгляд, главная правда о том, как нам не развалить, а обустроить Казахстан.
Дело в том, что пока сам Президент и его окружение противятся введению местного самоуправления и честных выборов, они представляются главными препятствиями на пути к столь ожидаемой всем обществом демократизации. И так оно на самом деле и есть.
Но когда это главное препятствие, тем или иным образом, будет устранено и высшее политическое руководство само проявит волю к демократизации, обнаружится, что наличие такой воли есть обязательное, но не достаточное условие.
Обнаружится, что само общество не готово к демократизации и что попытка его демократизировать сверху, например, передать власть нынешнему Парламенту, или, например, провести выборы акимов с не фальсифицируемым подсчетом голосов, или даже действительно ввести полное городское самоуправление с конкурентными выборами, например, в Алматы — вся такая “демократизация” только дезорганизует и
ускорит развал нынешнего режима, и тем самым еще более отдалит общества от демократии как системы устройства государственной власти.Обнаружится, что никакое, даже самым добросовестным образом скопированное с опыта развитых стран самоуправление не будет работать в Казахстане, поскольку оно не будет опираться на ту низовую гражданскую самоорганизацию, которая развита на Западе, и отсутствует у нас.
Проиллюстрируем это на примере КСК – тех самых низовых “кирпичиках” самоорганизации граждан и, одновременно, организации местной власти, на которых и строится (должно строиться) все городское хозяйство.
Так вот: все без исключения КСК в Казахстане – это миниатюрные копии “президентских республик”, в точности повторяющие весь негатив Большого Режима, с его несменяемым, неподотчетным и неподсудным руководством, плохо продуманными и противоречивыми законами, и с практикой, попирающей эти законы.
Начнем с того, что практически все КСК – нелегитимны, как не соответствующие той норме статьи Закона “О жилищном хозяйстве”, которая определяет кооператив собственников помещений (квартир) как кондоминиум. То есть, согласно закону, юридическим лицом под названием КСК должны быть не “Казахфильмы”, “Самалы” и “Дорожники”, а каждый отдельный многоквартирный дом. Либо, что также допускает Закон, несколько рядом стоящих (то есть имеющих общий двор, подъезды, инженерные коммуникации и т.п.) кондоминиумов.
И эта норма Закона, насчет юридического выделения каждого отдельного кондоминиума, вполне разумна, так же, как разумно правило наделения каждого совершеннолетнего человека своим собственным паспортом, наличие которого как раз и позволяет отдельной человеческой единице стать гражданином, а гражданам объединяться, по своей воле, с другими гражданами, вступать с ними в имущественные, брачные или политические союзы, делегировать этим союзам свои суверенные гражданские права, избирать себе больших или маленьких Президентов.
Что же касается “Казахфильмов” и “Самалов”, то они должны называться не КСК, а первичными ассоциациями КСК, и в этом качестве они также необходимы для “пирамиды” самоорганизаций граждан по месту жительства, не менее чем те отсутствующие законные “кирпичики” КСК, чье место они сейчас незаконно занимают. Более того, для нормальной организации городского хозяйства, для того чтобы и городские власти, и городские коммунальные предприятия имели, для устойчивости, третьего полноправного партнера – объединенных в ассоциации КСК горожан, эти ассоциации должны быть конституированы и на районном, и на общегородском уровне. А для представительства “жилищного” интереса всего населения Казахстана в отношениях как с другими общественными организациями, так и с органами власти и управления необходима, конечно, и республиканская ассоциация КСК.
Такая система выхода добровольной общественной организации граждан на уровень высшей государственной власти есть обязательное условие функционирования современной системы “государство – общество”. Вот пример самой рационально устроенной в современном мире страны – Германии. Так лидер партии (то есть добровольной общественной организации), победившей на парламентских выборах, становится канцлером – главой высшей исполнительной власти. И эта же схема работает на федеральных “этажах” – в каждом земельном парламенте.
Из того, что ничего этого на самом деле нет, из того, что норма Закона о КСК-кондоминиуме председателями КСК в союзе с акимами дружно игнорируется (а в отношении регламентации объединений кондоминиумов в ассоциации жилищное законодательство состоит из набора “белых пятен”), из всего этого вытекает незаконная и несуразная практика, когда “верхушка” КСК отделена от рядовых жильцов точно так же, как Ближний Круг Президента отделен от населения собственной страны.
Так, если норма Закона насчет общего собрания собственников квартир, как высшего органа КСК, имеет какой-то практический смысл в отношении отдельного кондоминиума, то проведение такого собрания в масштабе, скажем, микрорайона “Казахфильм” попросту нереально, что и подменяет процедуру, например, избрания Председателя или утверждения Устава изначально нелегитимными манипуляциями в интересах тех или иных группировок.
Точно такое же издевательство как над писаным законодательством, так и над здравым смыслом акимы и коммунальные монополисты творят над таким, например, инструментом регулирования отношений с жильцами-потребителями, как институт публичных договоров. Гражданский Кодекс недвусмысленно определил такой вид договоров, как накладывающий дополнительные требования и ограничения не потребителей, а на поставщиков услуг. На практике же эти поставщики, вместе с городскими властями (и при молчаливом одобрении прокуроров!) вывернули наизнанку этот институт, и объявляют односторонне написанный ими публичный договор вступившим в действие после публикации последнего в какой-нибудь “Вечерней Алматы”(!!
!)Отчего же такое творится, разве акимам не лучше было бы привести практику КСК в соответствие хотя бы с нынешнем, несовершенным, законодательством?
Оказывается, — не лучше! Наоборот, отсутствие стройной организации в системе КСК, отсутствие самих КСК как стороны системы функционирования коммунального хозяйства, бесправие жильцов и нелегитимность председателей КСК – это именно то, с чем удобнее всего “взаимодействовать” симметрично устроенной акимовской власти.
Не случайно в той же южной столице акимат сознательно подавил (развалил, разукрупнил, “выдавил” председателей) несколько КСК, попытавшихся проявлять “непокорность”.
И здесь мы выходим на фундаментальный вопрос – можно ли перестраивать систему государственной власти на демократической основе, не выстраивая параллельно институтов самоорганизации граждан по месту жительства, месту работы, по социальным, конфессиональным и иным интересам, а в целом — институтов гражданского общества?
Ответ на поверхности, — нельзя, но это именно поверхностный ответ.
Представим себе современное государство-гражданское общество в виде многоэтажного дома с множеством помещений, в которых беспрепятственно перемещаются люди, чтобы жить, работать и отдыхать. Они могут не только передвигать мебель, но перепланировать комнаты, объединять их или отделяться перегородками, кому как удобнее. Все это возможно благодаря надежным внешним стенам, мощным несущим колоннам и крепким межэтажным пролетам.
Спросите: что в такой конструкции есть государственная власть, а что – гражданское общество. Ответ – все есть и то, и другое. Каждое – по отдельности, но все – вместе, во взаимосвязи, и одно без другого не может работать. Как та же железобетонная колонна, способная сопротивляться и растяжению, и на сжатию именно благодаря сцепке в ней двух разнородных материалов. Если уют в данной конкретной комнате, на данном, не важно каком, этаже, обеспечивается надежной стеной, не спрашивайте, откуда пришла эта стена — сверху или снизу. Она пришла и сверху и снизу. Фундамент гражданского общества, на который
опираются верхние этажи власти, столь же конструктивно необходим, как и властная крыша, давящая на всю постройку. Всему есть свое место: отопительная и канализационные системы расположены в подвале, а пункты электроснабжения и спутниковой связи – на чердаке, и все жильцам это очень удобно.Как же, в таком образе, выглядит наш казахстанский дом?
Это каркас с почти голыми колоннами “акимовщины”, поддерживающими два-три фешенебельных верхних этажа. Чем дальше вниз, тем меньше благоустройства: половины перекрытий и стен просто нет, в имеющихся – провалы и проломы, на лестницах запросто сломать ногу или свернуть шею. На самых нижних этажах – полная разруха, сквозняки, мрак и мусор. Обитатели этих этажей как могут сами обустраиваются: кто жмется к колоннам власти
, а кто лепит свои “бидонвили” из подручного материала прямо на голом цементе. Сверху называется: “мы вам дали свободу – отвечайте за себя сами”.Сами же небожители поднимаются к себе на этажи спецлифтами, а для общения с внешним миром у них есть вертолетные площадки. Разумеется, есть на верхних этажах и качественная канализация, по лучшим мировым образцам, но поскольку сливать это добро некуда, естественные надобности власти отправляются прямо на головы ниже живущих. Предполагается, что таким образом естественную подкормку получают поднимающиеся снизу ростки гражданской самоорганизации.
Но что же с нашим гражданским обществом на самом деле?
Казалось бы, оно в Казахстане развивается: зарегистрировано более трех тысяч НПО, два десятка политических партий, есть и профсоюзы. Но проблема в том, что все эти институты не встроены в систему отправления нынешней власти. Режим в них совершенно не нуждается в том смысле, что все свои задачи он мог бы решать и без них. Так ему было бы даже лучше.
В лучшем случае, сотрудничество с общественными институтами просто симулируется. Например, в какие-то годы трехсторонние соглашения между правительством, работодателями и профсоюзами подписываются, в какие-то – нет. И это ничего не меняет, поскольку такой “трипартизм” есть не обязательная функция взаимодействия власти с обществом, как в развитых странах, а всего лишь ее имитация.
Режим мирится с неправительственными организациями лишь постольку, поскольку ему приходится приспосабливаться к внешним условиям, открытым экономическим и идеологическим границам с демократическим миром. Соответственно, практически все гражданские институты Казахстана, за исключением инспирированных самим режимом, существуют за счет не национальных, а зарубежных материальных ресурсов. И за все десять лет суверенитета и рыночных реформ ни исполнительные, ни представительные власти ни разу даже не “озадачились” хотя бы концептуально: а должно ли само государство законодательно, организационно и материально “взращивать” в самом себе институты гражданского общества, должны ли они встраиваться в систему власти, и как?
Итак, одновременно с программой децентрализации власти, и как совершенно необходимая ее часть (вернее, децентрализация есть часть этого целого), необходима разработка сначала концепции, а затем и Государственной программы строительства “несущих конструкций” гражданского общества. Вот ее основные принципы:
Среди множества общественных институтов, создаваемых самими гражданами на добровольной основе, существуют четыре естественные несущие “колонны”, требующие специального законодательного обеспечения с тем, чтобы они поднимались от первичных ячеек до высоты центральных институтов власти, взаимодействуя, по всей высоте, с соответствующими уровнями государственного управления.
Это – объединения граждан по месту жительства (КСК), по месту работы (профсоюзы и объединения работодателей) и по политическим интересам (партии).
Для всех них существуют некие общие принципы встраивания в систему отправления власти. Вот они:
А) “Этажи” каждой колонны должны быть названы в законодательстве. То есть, Закон должен определять наличие, например, городских, областных и республиканских объединений профсоюзов (то же и для работодателей), оставляя за первичными организациями право вступать в эти объединения или нет или создавать иные объединения, например, отраслевые.
Б) Каждый названый в Законе “этаж” должен получить перечень функций его обязательного взаимодействия с органами власти. Например, городской департамент по регулированию тарифов естественных монополий не может принимать к рассмотрению вопрос изменения тарифов без получения заключения городской ассоциации КСК. Само собой, что специалисты этой ассоциации должны иметь право заблаговременно знакомиться со всей необходимой документацией и практической деятельностью соответствующего коммунального поставщика.
В) Закон (помимо права общественных организаций самим изыскивать средства) должен определить стабильные источники базового финансирования ассоциаций КСК, профсоюзов и партий. Например, городская ассоциация КСК могла бы получить право зачислять в свой бюджет земельный налог с территорий, занимаемых ее членами.
Другой пример: любой работодатель должен участвовать в финансировании деятельности соответствующей местной ассоциации профсоюзов, включая содержание (при определенной численности работающих) освобожденного председателя первичной профсоюзной организации.