Беспристрастный анализ самых болезненных для казахского общества проблем 15-20-летней давности, которые оно неформально связывало с имперским произволом державной Москвы по отношению к коренному населению Казахстана, и их трансформации за 11 лет государственной независимости дает удивительнейшие итоги. Потому что нынче картина их такая, что ситуация времен зависимости нашей страны от северного соседа по сравнению с сегодняшней представляется уже на много порядков более благоприятной. Чтобы не утомлять читателя голословными рассуждениями, без дальнейшего отлагательства приступим к представлению этих самых казахских проблем и сопоставлению их прошлого и теперешнего состояний.
“Каждому народу – своих руководителей!”
Так звучал лозунг одного из транспарантов, которые в дни декабрьских событий 1986 года несли демонстранты. Тогда такая идея была понятна и близка всей казахской интеллигенции и большинству казахского общества. Потому что в этой среде принято было считать, что корень ключевых общеказахских проблем кроется в том, что в реальности Казахстаном управляют неказахи, а у самих казахов слишком мало полномочий, да и те что есть, являются, мол, чисто символическими.
Что правда — то правда. Среди всех союзных республик СССР Казахстан в советское время и в самом деле отличался тем, что он в наибольшей степени управлялся из Москвы или, как тогда было принято говорить, Центра. Вполне привычной была такая практика, когда руководители областей, особенно североказахстанских, назначались фактически напрямую из Москвы. Поэтому не секрет, что такие авторитетные кремлевские номенклатурные кадры, как первый секретарь Кустанайского обкома, дважды Герой Социалистического Труда Бородин, в рамках Казахстана вели себя практически самостоятельно. Формированию такого стиля поведения среди казахстанских партийно-советских деятелей неказахского происхождения в значительной мере способствовало и то, что они куда резвей своих казахских коллег выдвигались на союзный уровень и очень скоро начинали управлять ими оттуда. Представители коренной национальности республики крайне редко приглашались на работу в Москву. Еще реже выдвигали их на значительные посты. За все послевоенные годы таких случаев было всего 3 или 4. Из остающихся поныне в строю казахстанских государственных деятелей в своей биографии имеют такую страницу лишь двое: Нигматжан Исингарин, занимавший пост заместителя союзного министра путей сообщения, и Каратай Турысов, занимавший руководящую должность в ВЦСПС (союзной профсоюзной организации). Из всех дипломатов, представлявших в 70-90 гг. за рубежом советскую державу в ранге посла, казахов лишь один, Фазылов (недавно в Алматы проходила презентация книги, рассказывающая о его деятельности), да и тот занимал пост в далеком африканском Мали…
Одним словом, казахские руководящие кадры в советское время действительно затирались и имели очень ограниченный простор для проявления своих возможностей. Тогда казалось, что если они получат полную свободу действия в качестве управляющей силы, даже самые злободневные казахские проблемы будут решены и казахскому населению жить станет несравнимо легче. В 1991 году с обретением Казахстаном государственной независимости казахская административная верхушка получила-таки эту самую свободу действия. В среде казахской общественности радость была неописуемая, поскольку, как считалось, решилась самая главная проблема казахов. И теперь, мол, недалек и тот день, когда все остальные казахские боли утихнут и чаяния сбудутся.
В скором времени у нас в стране будет отмечаться очередная, 16-ая годовщина декабрьских событий и 11-ая годовщина объявления независимости Казахстана, совпадающая с днем начала тех событий. Совпадение неслучайное. Казахский правящий слой таким образом отдает формально должное выступлению казахских “декабристов”, прежде всего ратовавших тогда за восстановление и расширение административных полномочий номенклатурных казахов. 11 и 16 лет – это вполне достаточный срок для того, чтобы делать выводы о результатах. Попробуем сделать это и мы.
Вышедшая на площадь имени Л.Брежнева в Алматы 17-18 декабря 1986 года казахская сельская молодежь склонна была видеть первопричину своих социальных проблем в городе и социальной заброшенности своих затерявшихся в песках аулов в том, что казахи, вопреки своему положению коренного населения, имеют слишком мало реальной власти. Этим обстоятельством и объяснялись в содержательном плане лозунги, которые они несли: “Да здравствует ленинская национальная политика!” и “Каждому народу – своих руководителей!”. Считалось, что приход неказаха на пост первого руководителя еще больше усугубит положение коренного населения. Другими словами, поднявшаяся молодежь конкретно выступала против деказахизации власти. А в широком смысле – за казахизацию власти.
Разумеется, советская власть тогда не уступила, да и не могла уступить их требованиям. Выступление было подавлено. Но Москва, осудив его идеологически, предприняла конкретные шаги по нормализации положения в Казахстане. При Г.В.Колбине, чье назначение на пост первого руководителя республики и вызвало декабрьское выступление казахской молодежи, была принята к осуществлению программа “Жилье-91”. Благодаря ей получили жилье в Алматы пытавшиеся закрепиться в городе и мыкавшиеся здесь по частным углам. Такая же картина наблюдалась во многих других городах республики. Кстати, те из них, кого не охватила та программа, так и остались без жилья.
Казахизация власти, за которую они (кто-то на площади, а кто-то в душе) выступали в декабре 1986 года и которая стала осуществляться начиная 1991 года, не решила их жилищных и прочих социальных проблем. Более того, чем больше власть становилась реально казахской, тем меньше она проявляла желания реально заниматься накопившимися проблемами массы простых казахов. На словах она, конечно, горы ворочает ради них. Но это только на словах…
Аул – “золотая колыбель казахов” — в упадке…
Аул, который казахская творческая интеллигенция метафорически называет “золотой колыбелью казахского народа”, переживал тяжелые времена уже тогда. Эту проблему принято было объяснять как следствие диктата Москвы, отдававшей предпочтение в казахстанском сельском хозяйстве русскоязычным целинным совхозам и, как следствие, державшей в черном теле казахскоязычные животноводческие районы. “Вот если бы решения принимались руководителями-казахами!..”. Нынче 11 лет, как вся власть в Казахстане в руках казахской правящей верхушки, а на традиционный казахский аул — “золотую колыбель казахского народа” — уже давно махнули рукой, как на безнадежно больного. А те творческие деятели, которые смеют говорить о его чрезвычайно бедственном положении, тут же лишаются служебного кресла. В отличие от Кремля и казахстанского руководства времен все того же Г.В.Колбина, своя родная и совершенно независимая нынче казахская власть на дух не выносит разговоров о беде аула. Да и самого аула – видно, тоже.
А при Г.В.Колбине же был определен список сперва 30, а потом 70 наиболее отсталых районов республики и разработана масштабная программа помощи их социально-экономическому развитию. По сути, речь шла о подъеме казахского аула, то есть малой родины большинства тех, кто в декабре 1986 года вышел на Новую площадь. После отъезда первого руководителя-неказаха эта программа под фанфары движения Казахстана к независимости благополучно предана забвению. В каком состоянии нынче находится казахский аул, описывать не надо.
В 86-м молодые люди вышли на площадь сказать, помимо прочего, и о том, что их малая родина имеет серьезные социально-экономические проблемы. Большая страна прибегла к силе, чтобы наказать их за дерзость. Но вслед за этим она же стала заниматься тем комплексом причин, которые создали почву для выступления. Этого нельзя не признавать. Особенно теперь, когда казахский аул находится в катастрофическом положении. Ведь какова в этом смысле нынешняя реальность? Попробуйте заикнуться, будучи должностным лицом, о своем сочувствии аульчанам, их бедственному положению. Начальству это определенно не понравится, и вас, скорее всего, накажут, а на жизни аульной глубинки ваша жертва никак не отразится. В этом вся разница власти прежней, подотчетной Москве и по этой причине лишь формально казахской, от власти нынешней, принимаюшей решения самостоятельно и являющейся кондово-казахской…
А аул между тем уже погиб. Остались там только те, кто еще не успел или не смог выехать. Большинство народу бежало в города или же поехало туда добывать кусок хлеба своим остающимся дома семьям. Казахские власти придумали для аульчан абсолютно нехлопотное для себя решение: пусть все они переберутся в города. Как будто их здесь ждет что-то хорошее! Нет ни программы, ни финансирования их адаптации в городах. Нет ничего от властей. Своей казахской власти. Ей не до аула. Так что казахский аул был в упадке раньше. Теперь он просто ликвидируется. Только и всего.
“Мой бедный казахский язык, прозябающий в тени великого и могучего русского языка!”
При Г.В.Колбине всерьез занялись решением еще одной проблемы, которая тогда вызывала все возрастающую тревогу казахскоязычного населения. Речь идет о вопросах, связанных с казахским языком, о его роли и месте в тогдашнем казахстанском обществе. Чтобы шаги, направленные на улучшение его положения, не вызывали нежелательной для пользы дела реакции со стороны русскоязычного населения, была развернута пропаганда двуязычия. Тогда же мы узнали о трех Татьянах, поющих казахские песни. Одним словом, власти занялись казахским языком. Причем именно на деле, основываясь на реальности и научном подходе и обеспечивая соответствующий идеологический фон.
В чем это выражалось? К примеру, то же двуязычие имело не только пропагандистскую подоплеку, но и прикладной характер. Ибо русский язык в целом не очень-то нуждается в казахском, а вот казахский язык в сложившейся реальности может самоутверждаться, главным образом, через усовершенствование своих связей с русским языком. Для него, чтобы стать полноценно функциональным, этот фактор чрезвычайно (если не сказать исключительно) важен.
При прошлом первом руководителе это понимали, а вот при казахской власти этого не понимают или не хотят понимать, и, как следствие, вульгарные методы, принятые ныне на вооружение, не помогают казахскому языку, а лишь добивают его…
Вместо заключения
Казахизация власти, за которую ратовали “декабристы” в 86-м, произошла. Но она лишь подтвердила справедливость парадоксального, казалось бы, вывода считающегося у казахов одиозным политолога Н.Масанова: “самый главный враг казахов – казахский бюрократ”.